Каурай. От заката до рассвета - Александр Артемов
— Эй, ты чего тут? Уснул что ли? — вырвали его из оцепенения.
Игриш покраснел, повернулся на голос и увидел Ранко с бессменной лютней в руках. От него разило кислым пивом и слегка пошатывало, но в остальном парень держался вполне неплохо.
— Помочь тебе, мышонок? — улыбнулся молодой казак, перебрасывая инструмент за спину. — А то ты, как я погляжу, совсем умотался.
— Нет, я сам, — отвернулся Игриш, выдохнул и решительно направился к колодцу. С каждым шагом его сердце отзывалось все отчаянней, и когда до колодца оставалось всего пара шагов, оно барабанило как бешеное. Стоило ему приблизиться, как кошка ощетинились и с угрожающим шипением юркнула куда-то в темноту. Мальчик проводил ее испуганным взглядом и трясущимися руками откинул крышку. Ведро словно само собой провалилось в темную дыру — следом раздался всплеск. Игриш, стараясь не смотреть вниз, подхватил мокрую веревку и потащил отяжелевшее ведро, которое громко стучало по гулким стенам.
— Экий ты неловкий, мышонок! — хохотнул Ранко над попытками Игриша вытащить ведро и одновременно не подходить к краю слишком близко. — Белоручка что ли?
Игриш промолчал и наполнил еще ведро, расплескав половину — так дрожали у него руки и так хотелось закончить это побыстрее. Впрочем, он был благодарен Ранко, что тот никуда не ушел — один он ни за что не решился бы подходить к колодцу.
— Подружился уже с Бесенком, как я погляжу? — не отставал от него молодой казак, пока Игриш наполнял ведра.
— Не до этого мне было, — буркнул мальчик, взваливая коромысло на плечи. Тяжеловато.
— Зачем же носишь для него воду?
— Просто так.
— Смешной ты! Подбодри его там — мы его в обиду не дадим.
— Кто это, мы?
— Друзья.
— Ты что друг ему?
— Ну… да.
— Незаметно что-то… — проворчал Игриш. — А ты зачем напал на Каурая? Чего он тебе сделал?
— Хотел проверить, не зря ли он носит такую красоту за плечами, — простодушно пожал плечами Ранко, словно его спросили, что он ел на завтрак. — Да и заступиться за мальчика не мешало. Это не дело — маленьких обижать. Вы какими судьбами в наши края?
— От войны бежим… — пробурчал Игриш себе под нос. Ишь, какой любопытный парубок.
— Ха, — прыснул Ранко. — У твоего друга такой видок — самое оно от войны бегать. Как бы по его следам война сама к нам в гости не пожаловала.
— И не друг он мне… — неожиданно сорвалось с языка Игриша. Он покачал головой и потащил воду обратно в шинку. Там мальчик с большим трудом допер ведра до печи, где пришлось еще ждать, когда шинкарка закончит ворчать и вытащит из печи чугунок. Игриш грохнул ведрами об пол, получил подзатыльник от Малашки, а следом и ушат с еле теплой мыльной водичкой.
— Забирай, и пусть спасибо скажет, что мыльца для него не пожалела, — кивнула шинкарка и вернулась к своим делам.
Казаки в это время затянули песню. Дружно раскачиваясь из стороны в сторону, братия подавала во все глотки. Игриш однако не заметил среди поющих ни Каурая с Кречетом, ни Ранко, который так и не вернулся со двора, ни Горюна, место за столом которого тоже пустовало. Только серый котенок, который весь вечер ластился к одноглазому, теперь мурлыкал и терся о щиколотки Игриша.
Мальчик вздохнул, вытер вспотевший лоб и схватился за край ушата. Дотащить его до ворот конюшни оказалось посильной задачей — он заплатил за это каким-то ведерком собственного пота.
— Опять ты? — загодя поприветствовал его конюшенный сторож, наблюдая за трудами мальчишки. — Тебе чего это, малец, вообще заняться нечем?
— Пусти его, Чубчик, — хохотнул Ранко, сидящий тут же на колоде в компании высокого казака с еле намеченными усами, которого все отчего-то кликали паном Воробьем. — Мальчик хорошее дело делает. Другу помогает в беде!
— Да уж, — вздохнул сторож, упирая руки в бока. — А у меня наказ головы: никого не впускать и никого не выпускать. А я его уже один раз впустил и один раз выпустил. Многовато будет!
— Дядька сам сказал, что парня держать там как собаку это не можно. Нутка! — встал Ранко и подошел к Игришу, с которого уже кожа сползала от усилий. Легко подхватил ушат и подтащил его к воротине, — отворяй, Чубчик, а то вода стынет!
— Ишь, панич какой нашелся, — пробурчал Чубчик, гремя ключами и откидывая засов. — Мне бы тут горилки урвать, а этот мыться собрался…
— Не ворчи ты, старче, — хохотнул Ранко, открыл дверь ногой и вошел в конюшню. — Ну и темень тут! Чубчик, а ну подсвети!
— Там он в конце прохода, не промахнешься. Только гляди, держись подальше от стойла кобылы того горбатого — она шибко больно кусается. А ты куда?! — крикнул Чубчик Игришу, который юркнул в конюшню вслед за Ранко.
Парень поставил ушат рядом со стогом, на котором сидел Бесенок, и распрямился, хрустнув позвонками:
— Здорова, малец. Ну, натворил ты дел…
— Угу, — хлюпнул носом мальчик. — Злорадствовать пришел?
— Воду тебе принес, балда, не видишь что ли? Сам же заказывал. Этот мальчонка весь вечер для тебя с ведрами носится, ну и я думаю тоже чутка подмогну…
— Ранко! — донесся крик снаружи. — Где черти тебя носят?! Ранко!
— Да чаво, Чубчик, идем уже!
— Не я это, Рогожа разорался! Говорит, Кречет ищет тебя.
— Зараза… — раздосадовано сплюнул Ранко. — Это я тут, дядька! — и широкими шагами направился вон из конюшни.
Игриш поспешно встретился глазами с Бесенком, неловко улыбнулся и поспешил было следом, совсем забыв об осторожности, и тут над дверцей стойла снова вылезла наглая зубастая морда Красотки. Игриш задохнулся от страха, когда лошадиные зубы щелкнули у него прямо перед носом, и на радость Бесенку полетел на опилки, по счастью таки увернувшись от нового синяка.
— Чубчик, а какого это лешего дверь в конюшню нараспашку?! — надрывался Рогожа. — А вот не спустить ли мне с тебя шкуру, етить тебя во все дыры?
И пока Игриш полз подальше от проклятой кобылы, створка ворот плотно встала на место и скрипнула ключом. Путь наружу был отрезан.
— Ты тут для чего поставлен, дурья твоя голова? — распекал Чубчика Рогожа с той стороны двери. — Дай сюда ключ!
— Ну, дядька!
— Давай сюда ключ, говорят! До утра конюшня должна быть заперта, не слышал что ли, чего сказал голова, или мне тебе уши прочистить?
— Слышал…
— Вот и давай ключ! Ты тут поставлен не для того, чтобы дверью баловаться, а следить,
