В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад

– И вторая задача. Мне нужны суперопричники. Небольшая мобильная группа, которые будут наводить ужас на зарвавшихся бюрократов. Силовая поддержка бригада спецназа и транспортный авиаполк. Штаты и всё остальное – продумай. До Тегерана хочу знать, как и какие задачи планируешь решать, структуру, и как ты это видишь. У меня должен быть личный скальпель для очень тонкой работы. И молоток. Для очень грубой. Создаем спецотдел при секретариате ЦК ВКП (б). Ты возглавишь. Структуру тоже продумай. Исходя из главной задачи: создания программы преобразований, направленных на то, чтобы стреножить бюрократию. Готовься в кандидаты в политбюро. И если тебя по религиозным делам прошерстят – не расстраивайся. Меня тоже часто, слишком часто, политбюро тормозило. Не всегда поддерживало решения товарища Сталина. Да!

– Будет сделано, товарищ Сталин.

– Это хорошо, что будет сделано. А теперь давай твою аналитику. Кратко доложи, подробности я прочитаю.

– Товарищ Сталин, в МОЕЙ реальности общие потери СССР в ходе Великой Отечественной войны оцениваются примерно в 27 миллионов человек. Более точная цифра, 26,6 миллионов, но все они приблизительны и получены в результате демографических расчетов, а не в результате точного учета причин смерти и инвалидности в результате боевых действий. Оценка общих потерь страны в 41 миллион мне кажется недостоверной, сделана некоторыми учеными на основании весьма недостоверных методов оценки. Из этого числа от 8,6 до 10,9 миллионов безвозвратных потерь приходится на РККА. То есть 2/3 утрат, почти 18 миллионов – это мирное население. По данным, которые очень сложно уточнить, многие документы были утеряны, всего было призвано порядка 34–35 миллионов человек, что составляло 17,3 % всего населения СССР. Раненые в РККА составили около 15,5 миллионов, надо учитывать, что многие были ранены дважды и трижды. Пленными Красная армия утратила от 4,5 до 5,6 миллионов человек, причем не вернулись из плена почти половина, эти более чем 2 миллиона были учтены как безвозвратные потери. Важно понимать, что в общий состав населения СССР были включены и жители прибалтийских республик, многие из которых поддерживали противника. В общем, можно считать, что в боях на Западном фронте наша армия потеряла около 6,5 миллионов солдат и офицеров. При этом Германия мобилизовала 17,9 миллионов граждан, не считая частей Гитлерюгенда, что составило почти 26 % населения. Четверть населения, товарищ Сталин! Поэтому под конец войны на большинстве военных производств работали женщины и военнопленные. Потери на Восточном фронте Германии составляли от 4,5 до 5,5 миллионов человек, в зависимости от методов подсчета. Советские данные говорят о почти 6 миллионов, но цифра в 5,5 представляется мне более объективной. Союзники Германии: Венгрия, Финляндия, Румыния, Италия, Хорватия потеряли около 1,5 миллионов, не менее полумиллиона составили части Ваффен СС из Франции, Бельгии, Польши и других оккупированных стран Европы. Пленными Германия потеряла 4,1 миллион солдат, около 1,3 миллионов потеряли на Восточном фронте их союзники. Но при этом из плена вернулось 85 % пленных. Потери гражданского населения Германии не превысило 2,9 миллионов, при этом много людей погибло в результате варварских бомбардировок англосаксонских союзников.

– Значит, вы утверждаете, что боевые потери были примерно равными, даже с небольшим перевесом в пользу РККА?

– Если говорить о чисто потерях на фронте, да… Но если говорить об общем числе, то… Статистика так утверждает, а она дама грубая, ей на идеологию наплевать.

– Почему вы, товарищ Виноградов, утверждаете, что потери на фронте были почти равны, вы ведь сами говорили об огромных потерях первых дней войны? – в голосе вождя сквозит раздражение, видимо, последняя моя фраза его не устроила.

– Статистика говорит, что первых два года войны немцы действительно наносили намного больше ущерба Красной армии, но с 1943 года ситуация резко поменялась: нам удалось уничтожить наиболее опытные части Вермахта, которых стали спешно заменять неопытными призывниками, под конец войны мобилизация затронула возраста от четырнадцати до шестидесяти лет, а наши войска за сорок первый-второй годы набрались опыта, на сорок третий отточили свое мастерство, а в последний этап боевых действий ситуация была зеркально противоположной: потери Германии в живой силе были катастрофическими.

– Так, а что по сравнению с этим в НАШЕЙ реальности, товарищ Виноградов. Вы уже говорили, что предварительные данные имеются.

– Так точно, товарищ Сталин. Мы имели намного более точную систему учета убитых и раненых, потерь техники, возможности ее восстановления, готовности мобилизационных ресурсов. Всего было призвано 11 231 547 человек или 5,8 % населения. За двадцать четыре месяца боев мы потеряли убитыми 1 089 664, ранеными 4 223 909, пленными 401 532 человека. Количество пленных, которые будут возвращены, уточняются. Потери мирного населения от войны составили 634 511 человек. В основном, это жители тех районов, которых не удалось вывезти вовремя перед началом войны, в том числе население Молдавии, которое не слишком стремилось к эвакуации. Для более точных данных необходимо время, товарищ Сталин. По данным наших агентов, которые надо будет уточнять, Германия мобилизовала 15,2 миллионов человек, а это 22 % населения, потери на Восточном фронте: убитыми 4,3 ранеными 5,7 пленными 1,3 миллиона человек. Общие потери сателлитов Германии составили безвозвратными: 0,8 млн; более 2 млн раненых, и порядка 1,1 млн пленных.

– Если выразить одним предложением, в чем причина таких разительных отличий, товарищ Виноградов?

Ну вот проверка на вшивость опять: буду свои заслуги выпячивать, прогнусь и скажу о выдающемся руководстве Вождя и Учителя… Ага вам!

– Снарядов позволили себе не жалеть, товарищ Сталин!

Ох, вижу, что эта фраза Иосифу Виссарионовичу понравилась. Значит, проверку прошёл. Опять прошёл. Да, вождь всегда в своём репертуаре. С ним расслабляться нельзя, вмиг схарчит, и не подавится!

– Ну что, товарищ Виноградов, первую часть своего плана: уменьшить потери СССР ты выполнил, пора приступать к выполнению основного задания: не допустить распада нашего советского государства.

– Товарищ Сталин. Я только предложил свой план, а вот его реализация – это уже заслуга не моя. Вы несли всю ответственность за действия страны во время войны. Главная заслуга ваша, как и всего советского народа.

– Не прибедняйся, ты тоже поучаствовал в этом деле, как часть нашего многомиллионного советского народа.

Вижу, что Иосиф Виссарионович в хорошем расположении духа. Ну а что, признание твоих заслуг потомками – бальзам на душу политика. Тем более, когда эту благодарность слышит еще при своей жизни. Вождь подходит к окну и смотрит на вечернюю Москву, которая так и не узнала затемнений ПВО.

– Скажи, Алексей Иванович, а что ты будешь делать в шесть часов вечера после войны?[94]

– Пойду на свидание со своей законной супругой, а то скоро забудет, как муж выглядит.

И мы оба неожиданно рассмеялись…

Глава семнадцатая. Переговоры

Франция. Лион

12 октября 1943 года

Маршал и «отец нации» Анри́ Фили́пп Бенони́ Оме́р Жозе́ф Пете́н в свои восемьдесят семь лет с хвостиком чувствовал себя еще достаточно бодрым и энергичным человеком. Наделенный диктаторскими полномочиями, он уверенно проводил собственную политику, главной целью которой было не допустить оккупации Южной Франции, и пока что большая часть страны находилась под контролем самих французов. Надо сказать, что маршал действовал по-военному решительно как в политике, так и профессионально. Как только до него дошли слухи (даже не данные, а слухи) о событиях в Берлине и о вероятном покушении на Гитлера, Петен подготовил и провел стремительный захват комендатур СС в Виши и самых крупных городах Франции, но руководитель оккупационной администрации, хитромудрый эсэсовец Отто Генрих Абец сумел сбежать. В своё время маршал вынужден был согласиться с тем, чтобы ведомство Гиммлера плотно контролировало формально независимую от Рейха территорию. Кроме этого были арестованы премьер-министр правительства Виши Пьер-Жан-Мари Лаваль и большая часть его сторонников, отличавшихся нацистскими взглядами и имевшими поддержку из Берлина, в том числе такие видные коллаборационисты, как Эме-Жозеф Дарнан, Филлип Анрио и Марсель Деа. Маршал готовил и свой «поход на Париж», но дефицит горючего не позволил достаточно быстро сосредоточить сколько-нибудь значительную группировку на нужном направлении. Из планировавшихся двадцати тысяч удалось собрать только четыре, остальные были на подходе, когда пришла страшная новость: танки большевиков уже в Париже! Германия капитулировала! Русские уже вошли в столицу его милой Франции. И второй раз как освободители-оккупанты, один раз при Наполеоне, а еще и теперь. О том, что в Париже создано правительство Национального Единства, маршал узнал весьма оперативно, прикидывал, что это означает, тем более, что в состав правительства вошли левые, но засилья коммунистов не было, скорее там первые скрипки играли социалисты, а экономический блок вообще был политически нейтральным. Очень может быть, что с ними получится договориться. 9 октября в Париже было провозглашено создание Четвертой республики, взят курс на строительство «социального государства». Петен знал, что это такое: на его столе лежала работа И.В. Сталина, большевистского вождя «Социальное государство. Идеи справедливости. Творческое развитие теории марксизма». Эта статья была издана 11 августа 1943 года в Москве и произвела огромный резонанс не только в СССР, но и во всём мире, специально для маршала был сделан перевод ее на французский. 10 октября правительство Франции предъявило ультиматум правительству Виши. Петен был профессиональным военным и понимал, что танковой армии большевиков, которую могут поддержать немецкие части (почему-то красные не распускали Вермахт, а держали его в достаточно боеготовом состоянии) ему противопоставить нечего. Капитуляцию режима Виши было решено провести 12 октября в Лионе. Кроме представителей Четвёртой республики туда прибудут и люди из «Свободной Франции» с полковником де Голлем во главе. Маршал не знал, что в Москве было одобрено участие де Голля и его сторонников в будущем правительстве республики, Иосиф Виссарионович знал, что пробританская и проамериканская ориентации де Голля – всего лишь политический ход, на самом деле генерал настоящий патриот Франции с умеренными националистическими взглядами (сведения попаданца нам в помощь)[95].