Марк Сиддонс - Избранница ночи
— Что же это ты, гад ползучий, без оружия в путь пустился? — усмехнулась она.—– А ну как нападут?
— Здесь не нападут,— почти обиженно ответил Клемансаль и гордо добавил: — Везде мои войска!
— Ну тогда, приятель,— неожиданно Соню осенило,— сам думай, как остаться живым.
— Я отпущу тебя и обещаю не преследовать, если ты обещаешь не убивать меня! — с готовностью произнес Клемансаль.
— Ты что же, считаешь меня такой идиоткой? — презрительно фыркнула девушка.— Кто поверит аквилонцам — не увидит больше солнца! Так у нас говорят даже дети. Не слышал? Хорошенькой подумай или, клянусь всеми богами, я выпущу из тебя кровь. И много,— пообещала Соня, и по ее тону Клемансаль понял, что она свою угрозу выполнит без колебаний.— Кстати, скажи-ка, почему ты не оставил меня солдатам, а бросил в тюрьму ?
— Я..,— замялся Клемансаль.
— Говори, падаль!
— Я хотел… хотел продать тебя Атлии…
— Продать? — В голосе Сони появились металлические звуки.— Ты думаешь, я нужна ей?
— Офицер сказал, что она тебя искала…
— Где и когда?
— В Хауране, примерно год назад.
— А… Это давно уже никого не интересует,— усмехнулась девушка.— Кинжал в спину ты бы от нее получил, больше ничего, дурак! Но хватит об этом. Ты успел подумать о том, как спасти свою шкуру?
— Думаю, думаю…— зашептал Клемансаль.— Я могу отпустить охрану из всадников…
— Было бы неплохо,— одобрительно заметила Соня.— Но остается еще возница и двое твоих ублюдков на запятках. Как ты поступишь с ними?
— Когда въедем в поместье Гимаэля, я скажу, чтобы они слезли…
— И тогда останемся только мы с тобой и слуги того, к кому ты едешь, так?
— Выходит, так,— подтвердил Клемансаль, холодея от предчувствия близкой развязки.
— Сам понимаешь, меня это устроить не сможет. Но для начала охрану можешь отпустить.
— Сейчас…– Клемансаль наклонился, отдергивая полог.
— Ты понимаешь? — зловеще шепнула Соня, продолжая держать его на острие клинка.— Одно движение, и…
Все прошло как по маслу, и охрана, довольная тем, что можно вернуться в город, а не трястись неизвестно куда по лесной дороге, развернула коней и с гиканьем помчалась назад. Клемансаль задернул полог и осторожно опустился на сиденье.
— Ты довольна?
— Молодец,— похвалила его Соня и одним точным движением перерезала ему горло.
Клемансаль только булькнул разок и мешком свалился к ногам девушки. Она брезгливо оттолкнула тело ногой подальше от себя, чтобы не запачкаться.
— Поверил, дубина стоеросовая,— без всякого почтения отозвалась она о покойном.— Что же, аквилонский счет можно считать открытым.
Повозка была высокой, и с запяток возница был не виден стоявшим там двум охранникам. Соня глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и двумя резкими движениями распорола тент за спиной кучера. Тот не успел и охнуть, как его труп оказался в повозке, а девушка, разобрав вожжи, хлестнула лошадей.
— Второй…— пробормотала девушка и огляделась по сторонам — впервые за время поездки она получила возможность увидеть, где они едут.
Дорога шла полем, вдали, в уже почти сгустившихся сумерках, синел лес. Чуть впереди она заметила большое дерево, росшее почти у самой дороги.
— Вот это мне и нужно,— решила Соня.
Она хлестнула лошадей, и те помчались галопом, повозка, подпрыгивая на неровностях дороги, резко увеличила скорость.
У самого дерева девушка резко дернула лошадей вправо, они миновали ствол дерева, и тогда Соня рванула вожжи влево. Повозка, накренившись от рывка, чуть не опрокинулась и с грохотом ударилась о дерево.
Сзади послышался сдавленный крик, и девушка, встав, оглянулась назад. Стражники генерала, разлетевшись, как горошины, в разные стороны, остались лежать на земле, видимо сильно ударившись при падении.
— Этим придуркам, может быть, и повезло,— заключила Соня, чуть придерживая лошадей.
* * *В первой на ее пути деревне, предварительно проверив, нет ли там солдат, она обменяла ненужную ей повозку и коней на верховую лошадь с упряжью и, сверх того, на недельный запас провизии.
Объезжая большие селения и стараясь не попадаться на глаза местным жителям, Соня через пять дней добралась до реки Громовой и, переправившись через нее, на следующий вечер уже увидела земляные валы Охотничьего Холма, главного укрепленного пункта и столицы харганов.
— Все считают, что тебя схватили аквилонцы, когда сожгли нашу заставу,— сообщил ей Кемпер, к которому привели ее боссонские воины.— Они очень сокрушались…
— Кто? — подняла брови Соня.
— Кантенфлас, конечно, но особенно Астамир. На него страшно смотреть было…
Соня почувствовала, что эти слова заставили ее сердце забиться сильнее. Она уже не могла обманывать себя, утверждая, что Астамир ей безразличен.
— Завтра я поеду к ним,— сказала она.
— Пожалуй, я пошлю гонца в Бакраг,— ухмыльнулся Кемпер.— Здесь ты будешь в безопасности. Такая крепость не по зубам никому. Хватит с тебя приключений, не воображай, что я отпущу тебя.
Глава одиннадцатая
По задней стенке дома хлестал дождь, сырость и холод проникали в нижний зал. Маленькие узкие окна, сквозь которые струился слабый дневной свет, пропускали каждый порыв ветра. Пыль и пепел кружились на грязном деревянном полу.
— Рысь!
Астамир сел на ложе, покрытом мехом, его дыхание вырывалось изо рта вместе с легким облачком пара. Рядом с ним Эльбена повернулась, просыпаясь, но ее глаза все еще были закрыты. Она тихо пробормотала:
— Астамир?
— Спи, еще рано! — мягко отозвался мужчина, и вскоре по ее дыханию понял, что жена последовала совету еще до того, как он закончил фразу.
Ветер по-прежнему бился о стены, дождь застучал еще громче по деревянным стенам, словно природа проверяла крепость стен строения, возведенных руками человека.
Астамир драр Бенден, которого обычно называли просто Астамир, откинул покрывало й, как был обнаженный, прошел через зал. Собираясь открыть дверь, он закутался в тяжелый теплый плащ как в одеяло.
Это было самое серое и пасмурное утро, какое только можно было себе представить. Мутная пелена тумана, казалось, покрывала весь мир. Вода струилась по стенам крепости, и в ее потоках тускло блестели металлические полосы, венчающие карнизы стен. Дорога и укрепления Бакрага — поселения одного из боссонских родов Генаха — терялись в мглистой дымке.
Сквозь шум дождя и порывы ветра мужчина вновь различил крик — громкий, нетерпеливый, и когда Астамир ступил под струи дождя, ему показалось, что он видит ее размытые очертания, темно-синие на фоне серого неба. Тень мелькнула за обширной площадкой, на которой были сложены принадлежности для жертвоприношений, прямо напротив проема северных ворот. Астамир скорее чувствовал то, что называл рысью, его слух уловил легкий шорох грациозной звериной поступи, но когда он сделал шаг вперед к воротам, видение исчезло.
