Небо в кармане 4 - Владимир Владиславович Малыгин
— А теоретические занятия? — проговорил, стараясь припомнить только что озвученные начальником моменты и уже мысленно соглашаясь с ними.
— Ну какие ещё занятия, поручик, — отмахнулся от моих вопросов Александр Матвеевич. — Неужели я не найду, чем занять слушателей до выпуска? Им-то и осталось прочитать всего несколько лекций. Оставите мне материал, я и вручу его вашим коллегам. От них не убудет. А вы отдыхайте, голубчик, выглядите вы и на самом деле очень плохо.
Кованько оглядел меня и добавил, якобы уговаривая:
— Лицо бледное, глаза ввалившиеся, и круги под ними чёрные. Нет, Николай Дмитриевич, отдых вам определённо не помешает. А неприятности эти, — полковник махнул рукой и с самым решительным видом договорил. — Этакая чушь! Если бы я на подобные вещи обращал внимание, то, возможно, сейчас с вами и не разговаривал бы.
А дальше я никуда не стал ходить. В смысле, бегать по инстанциям, выцарапывая себе разрешение на выезд за рубеж. Баронесса обещала всё сделать, вот и посмотрим, насколько она и её, уж не знаю кто, всесильны. Впрочем, не удивлюсь, зная наше чиновничество, если всё у неё и впрямь получится.
Но моё решение никуда не ходить не распространялось на поездки по своим собственным делам. Поэтому я ранним утром следующего дня выехал в столицу.
Кстати, Второв так и не объявился. Пока не объявился. Думаю, Николай Александрович сейчас собирает всю возможную информацию о произошедшем, выясняет его причины и наверняка озадачил своих юристов поисками решения этой возникшей проблемы. С его-то упёртостью он вряд ли отступится от задуманного. Если уж решил, то всё, будет у нас совместная работа…
Глава 11
Слежку за собой так и не смог обнаружить, как ни старался. Нет у меня должного опыта в подобных делах, это я честно признаю. Опять же, старание своё требовалось особо не выказывать, чтобы не привлекать непонятной суетой дилетанта внимание обывателей к своей персоне. Если бы не носильщики, пробивающие нам дорогу к поезду через кипящий водоворотами человеческой возбуждённой массы Варшавский вокзал, то я не только слежку не заметил, я бы здесь сам потерялся. Это ж какая сноровка и ловкость нужны, чтобы в этакой толчее не только умудряться не быть затоптанными, но и замечать творящиеся по сторонам мелочи, недоступные обычному вниманию.
А какое раздолье для карманников, успешно орудующих в этом круговороте? Если бы не опытные и привыкшие к местным реалиям носильщики, то я точно лишился бы бумажника. Недаром старший из наших сопровождающих недобро косился по сторонам и зычным голосом разгонял перед нами толпу, умудряясь при этом ловко отпихивать своей загруженной чемоданами и коробками тележкой таких ухарей.
Кипит, бурлит раскрасневшееся человеческое море, шибает от него в непривычный к чему-то подобному аристократический нос едким ароматом обильного солёного, едкого пота. Рокочет громким гомоном хлынувшая на перрон из вагонов перевозбуждённая толпа недавних пассажиров. Пробивается она на привокзальную площадь изо всех своих накопленных за время долгого путешествия силёнок, торопится к пролёткам, фаэтонам и экипажам, спешит к зазывающим седоков громогласным извозчикам, расталкивает недавних соседей-конкурентов плечами и баулами, бьёт по ногам острыми углами фанерных чемоданов, чтобы не опоздать и не остаться без транспорта. И невдомёк им, этим ошалевшим от столичной толчеи гостям, что повозок на всех обязательно хватит. Только плати. Что никто из них не останется стоять в одиночестве на привокзальной площади под равнодушно взирающим на всю эту суету палящим солнцем, что всех подхватят и развезут по указанным адресам ушлые возчики.
И над бурлящим человеческим морем летят завлекающие покупателей крики-читалки лоточников и прочих уличных торговцев, заманивают простаков и любопытных авантюристы всех мастей, с первого взгляда безошибочно выявляющих свои будущие жертвы.
Пыхают в перрон паровозы, распушают в стороны белые усы стравливаемого тёплого пара. Витает в воздухе крепкий горький запах сгоревшего в топках угля, лезет в нос, заставляет морщиться и чихать. Зато начисто перебивает едкие запахи пота, ароматы подгоревшей выпечки и разномастной начинки.
И голуби! Эти пернатые обитатели столичных помоек и свалок юркими мышами снуют под ногами, норовят взлететь перед самым носом, выхватив покусанный пирог из рук зазевавшегося столичного гостя и нагло мазнув ему по раззявленному рту или лицу жёсткими перьями крыльев и благополучно улетают с добычей. И эта плотная суетящаяся толпа им не помеха, вот что странно. Находят какие-то лазейки. Ещё и нагадят потом сверху для смеха.
Ну и как, позвольте спросить, определить в этом хаосе возможную слежку? Тут бы носильщиков со своим багажом не упустить. Вот и приходилось поспешать, стараясь не отстать от раздвигающих народ громогласных крепких мужиков, попутно оглядываясь на своих спутниц, то и дело приказывая этим вокзальным служителям с медными бляхами на груди и в белых когда-то, а теперь грязно-серых фартуках, немного притормозить.
Так что не до обнаружения мне было, как бы я ни старался за всем уследить. И за спутницами, не дай бог, отстанут и их кто-нибудь обидит, и за громогласными носильщиками, и за багажом, само собой.
Но поскольку старался проделать это как можно незаметнее для своих весьма очаровательных спутниц, то старание моё никаких положительных результатов не принесло. Об отрицательных лучше не упоминать — утверждать, что я не переживал и не волновался, значит погрешить против истины.
Но моё волнение спутницы списывали на вполне объяснимые факты, и сами же и находили его причины, старательно успокаивая меня в коротких паузах меж раздаваемых указаний нашим вокзальным церберам.
Я старательно поддакивал и радовался, что изображать волнение мне не требовалось — актёр из меня, как я уже успел убедиться, никудышный. На короткой дистанции ещё мог кого-то ввести в заблуждение, а вот на длинной, увы, всё моё лицедейство сразу же вылезало наружу.
В окружении носильщиков мы проследовали к вагонам первого класса. Здесь, словно по мановению волшебной палочки, горластые и наглые мужики враз присмирели, притихли и теперь уже они держались позади нас, старательно подстраиваясь под короткий шаг моих спутниц. Да ещё и вид делали усталый до ужаса, только что не задыхались от непосильной ноши. Словно не тележки груз везли, а именно они его и тащили на своих широких плечах. Цирк.
Здесь, среди чистой публики, я ещё раз убедился, насколько известной и популярной личностью была баронесса. То и дело она отвечала на приветствия каких-то расфуфыренных и незнакомых
