Последний жрец богини Лу. Том II - Александр Якубович
Меня заволокли в комнату попросторнее, которая, в отличие от моего люкса, была хорошо освещена. Посреди комнаты стоял стул с кандалами. Путы умело срезали одним движением, после чего усадили в кресло. Мужчины не торопились: мои ноги затекли настолько, что даже выйди они из комнаты, оставив меня лежать развязанным, я бы никуда с этой вечеринки не ушел. Просто не смог бы.
Когда на горле сомкнулось кольцо ошейника, закрепленного на спинке пыточного «трона», я почувствовал, что дело принимает серьезный оборот. Один из палачей схватил меня за челюсть, разжимая зубы, и вставил в горло какую-то трубку. Другой же стал заливать в нее какое-то варево. Вкуса я почти не чувствовал, горло неприятно обожгло неизвестной жидкостью. Мне приходилось через силу глотать, иначе я рисковал просто захлебнуться отвратительным варевом.
После неизвестной настойки в меня влили немного воды — и на том спасибо, после чего бросили сидеть в кресле.
Проверил кандалы — держат крепко. Руки и ноги жгло от прилившей крови, но это была правильная боль. Видимо, со мной работали настоящие мастера, и обойдется без ампутаций по причине омертвения тканей на фоне кислородного и прочих голоданий.
Я не успел осмотреть все помещение, но очень внимательно рассмотрел стол с инструментом и небольшую жаровню в углу. Назначение у этих вещей было слишком очевидным, так что мне стало не по себе. Прочувствовать прелесть каленого железа на своей шкуре не хотелось, как мне казалось, я банально еще не нагрешил настолько серьезно.
Мысли вообще были дерзкими, как у перекаченного тестостероном юнца. Возможно, так оно и было — реакцию организма на стресс выбросом этого гормона никто не отменял, да и ресурсов моего бренного тела для таких вещей пока хватало.
Дверь за моей спиной открылась и в комнату кто-то вошел. Когда неизвестный поравнялся с моим «троном», я увидел полного, почти бесформенного мужчину за пятьдесят с огромной плешью и бегающими глазами. Был он среднего роста, непримечателен, с острыми чертами лица, которые очень контрастировали с его рыхлым телом, состояние которого четко угадывалось под дорогим камзолом. Привычного для аристократов герба рода над сердцем я не увидел, но держался мужчина так, будто бы был властелином мира.
— Меня зовут Гарен, — голос был с хрипотцой, чуть низким, как будто мужчина всю жизнь скуривал по пачке «Беломора» в день. — Я задам тебе один вопрос червь. Ты готов принести клятву и служить своему хозяину и королю до самой его или твоей смерти?
Я промолчал. Что тут говорить? Соглашаться? Слишком рано и слишком быстро. Возможно, вот-вот в подземелье ворвется моя богиня и, зарубив жирного придурка своим зачарованным мечом, вытащит меня из этой задницы. Так что будем до последнего тянуть время.
— Знаете, мне надо время подумать.
Гарен ожидал чего-то подобного и только усмехнулся.
— Вас, грязных тварей, вечно нужно учить, — сказал, как плюнул, Гарен. — Эй, ребята, поприветствуйте гостя, он тут надолго. Потом позовете.
Гарен вышел из пыточной, а его место заняли уже два знакомых мне палача.
С этого момента начался мой персональный ад.
Имеет ли смысл описывать все пытки, которым меня подвергали? Думаю, нет, слишком много в этом шокирующего. Из самого популярного — меня прижигали железом, подвешивали за кожу на спине на крюки, секли плетьми, пытали водой. Это повторялось изо дня в день — теперь визиты на пыточный трон стали моим персональным календарем. Но самое плохое начиналось, когда палачи звали Гарена.
К тому моменту, как мужчина заходил в камеру, я был больше похож на плохо прожаренную отбивную: весь в кровоточащих ранах, ожогах, с поломанными костями, изуродованным лицом. Гарен меня лечил.
Мужчина оказался магом воды, который специализировался на целительских практиках. Как я понял из обрывков разговоров — личный придворный лекарь Его Величества, короля Кая Фотена Первого.
Мне почему-то казалось, что исцеление магией тут такое же, как и в книжках: с рук колдуна сходит теплое свечение, которое дает покой, уют и желание жить. Реальность оказалась диаметрально противоположной.
Перед началом лечения в меня насильно заливали полведра воды, что уже само по себе было пыткой. После этого Гарен приступал к исцелению.
Маг не церемонился со мной и работал грубо, но эффективно. Кости с хрустом вставали на место и срастались, раны затягивались, жилы, которые из меня тянули, возвращались на место. Все это сопровождалось чудовищной болью: маг напрямую оперировал жидкостями моего организма, принуждая ткани тела восстанавливаться с невероятной скоростью. В качестве строительного материала использовалась его чистая сила мага воды и те самые полведра, которые заливались мне в глотку. Частенько воду лили просто на меня, если требовалось восстановить кожу или вырастить мне новые уши. Так было проще для Гарена и хуже для меня: вода в месте исцеления от силы мага практически вскипала, одновременно исцеляя и пытая меня.
Меня не кормили, смертнику не нужна пища. Если я приму клятву, то стану абсолютно безопасен и получу комнату, соседствующую с покоями короля. А если откажусь — мне просто отсекут голову.
Мерзким отваром, который блокировал ментальную магию, меня накачивали стабильно раз в день. Несколько раз после пыток мое бессознательное тело волокли не в мой «люкс», а в некое подобие карцера — узкий пенал метр на метр, где даже сесть было нельзя, только стоять.
На вторую неделю я стал терять рассудок. Постоянная боль, пытки, требования принять клятву, в ответ на которые я извергал проклятия и передавал привет матерям палачей, матери Гарена и особенно жаркие послания — клерийской королеве, которая породила столь достойного отпрыска, Кая Фотена I.
В какой-то момент я потерял надежду. Образ Лу, который стоял у меня перед глазами все это время, просто растворился. Я даже не понял, что произошло. Сейчас богиня была рядом, вот-вот меня вытащит, потому что мы связаны и я должен ей паству, храм и Жреца, а в следующий момент — пустота. Видимо, палачи тоже что-то почувствовали, так что тип пытки изменился. Теперь мне не давали спать, запирая в клетке с раскаленными прутьями. Если я вырубался, то тут же касался железа и получал тяжелый ожог, который быстро приводил меня в сознание. Пару раз меня бросали не меньше, чем на двое суток, в пенал-карцер.
