Ловушка госпожи Линь - Си Син
Нин Юньчжао стоял за дверью дома семьи Линь и наблюдал за тишиной, скрытой в сумерках улицы.
Глава 24
Встреча кое с кем
Покинув башню Цзиньюнь, юноша успел успокоить свою сестру и вернуться домой, допросить ее служанку и обсудить с отцом готовящийся план по свержению гогуна, причем даже внес свое предложение.
Смог бы сейчас кто-то взглянуть на него и понять, что в данный момент в его голове на самом деле пусто? Так было с тех пор, как он узнал, что ее имя – Цзюнь Чжэньчжэнь.
Причина заключалась в том, что он до сих пор не нашел ответа на один вопрос: что же случилось?
Ему просто хотелось наконец это выяснить. И вот, когда он прознал о всех проделках своей сестры и юной госпожи Линь, оставалась только она…
Нин Юньчжао поднял голову и окинул взглядом ярко освещенную улицу. От аромата еды, которым пропитался воздух, не осталось ни следа, а городские ворота уже закрыли.
Он целый день носился между Бэйлю и Янчэном, за все это время у него и крошки во рту не было. Сейчас юноша ужасно проголодался и хотел поесть и попить. Но Нин Юньчжао останавливаться не стал и, полный решимости, пошел в одном направлении.
Увидеть ее.
Чжэньчжэнь вошла в комнату, а служанки, склонив головы, вышли наружу.
– Какая-то ты сегодня счастливая, – с улыбкой сказал Фан Чэнъюй, сидя в своем инвалидном кресле.
Это упрямое дитя решило сегодня взять на себя инициативу и первым поздороваться? Интересно, какие насмешки он припас на этот раз?
Но злиться на улыбающегося юношу она не стала. Чжэньчжэнь сегодня и правда пребывала в прекрасном расположении духа.
– О да, я выиграла деньги, – ответила она с улыбкой.
– Неудивительно. Я слышал, как ты смеялась, – сказал Фан Чэнъюй и поинтересовался: – Где выиграла?
Цзюнь Чжэньчжэнь слегка подтолкнула его коляску.
– В башне Цзиньюнь, – ответила она и немного призадумалась. – Ты знаешь про это место?
Чжэньчжэнь стало немного неловко, когда она задала этот вопрос. Девушка ни в коем случае не хотела его унизить. Все-таки у Чэнъюя не было возможности выбраться наружу, а рассказы о прекрасных развлечениях вне дома казались слишком жестокими по отношению к такому человеку. Она предположила, что, возможно, семья Фан ему об этом не рассказывала.
Однако довольно трудно предугадать, о чем думают дети. Они всегда могут придать словам странный смысл.
– Знаю, – с улыбкой кивнул Чэнъюй. – Ты выиграла в метании стрел?
Цзюнь Чжэньчжэнь слегка наклонилась над инвалидной коляской и искоса посмотрела на юношу.
– Почему ты не говоришь что-то вроде: «О башне Цзиньюнь известно всем и каждому, неужели, раз я инвалид, то ты и за человека меня не считаешь?»
Фан Чэнъюй закатил глаза.
– Сестрица, ты настолько не привыкла к тому, что можно прожить хотя бы один день без ссор?
Цзюнь Чжэньчжэнь улыбнулась и слегка смутилась.
– Мне просто любопытно, – ответила она. Девушка не знала, ей стало интересно, куда же подевались его саркастичные издевки, или то, знает ли он о башне Цзиньюнь.
Раньше ей не доводилось поддерживать отношения с людьми, поэтому Чжэньчжэнь совершенно не умела определять чувства собеседников. Обычно это было проблемами других людей.
Поскольку сегодня она чувствовала себя как никогда счастливой, Чжэньчжэнь не смогла скрыть своего озорного настроения.
Больше Фан Чэнъюй не возвращался к этому вопросу. Она довезла его до ванной комнаты.
– Оставь меня у ванны, я сам могу раздеться, – сказал Фан Чэнъюй.
Точно, сегодня…
Чжэньчжэнь непроизвольно посмотрела на Чэнъюя.
– Я чувствую себя намного лучше, – произнес он, посмотрев на нее в ответ. – Оказывается, ты с самого начала по-настоящему меня лечила, так что я буду тщательно выполнять все рекомендации.
Чжэньчжэнь вытянула руку и пощупала пульс Чэнъюя.
– Пора идти на поправку, – улыбнулась она.
Что ж, факты сильнее красноречия.
Она приподняла Фан Чэнъюя, посадила его возле бочки для купания и отвернулась. Юноша сам снял с себя одежду и скользнул в воду.
Обратно поворачиваться Чжэньчжэнь не стала. Поскольку голова его была ясной и Чэнъюй был готов к сотрудничеству, она решила не наблюдать за ним в ванне, как прежде.
Хотя он ребенок, ему все-таки уже четырнадцать, а это всего лишь на год меньше, чем мне самой.
– В башне Цзиньюнь очень шумно? – раздался позади голос Чэнъюя.
– Даже слишком! Людей тоже была тьма, – ответила Чжэньчжэнь, глядя на коробочку с иглами в шкафу перед собой. – Но из-за некоторых других дел я не особенно во все это вникала. Когда тебе станет лучше и ты сможешь ходить, можем отправиться туда вместе.
Фан Чэнъюй посмотрел на стоявшую к нему спиной девушку. Уголки его рта приподнялись в улыбке.
Действительно очень заманчиво.
Юноша ничего не ответил и медленно пошел ко дну. Теперь лекарство было еще сильнее, а запах стоял до невозможности тошнотворный. Об ощущениях во рту и в носу и говорить не стоило.
Вскоре Фан Чэнъюй потерял сознание.
Цзюнь Чжэньчжэнь заметила, что уже какое-то время никто не разговаривает, поэтому обернулась и увидела только торчащую из воды макушку Фан Чэнъюя. Она молниеносно протянула руку и схватила его. Удостоверившись, что он просто без сознания, Чжэньчжэнь вздохнула с облегчением.
Так забавно. Кажется, она и в самом деле не привыкла к доброжелательным речам Чэнъюя. Вот только по словам всех членов семьи Фан, этот юноша – самый чудесный и добрый мальчик, который всегда со всеми мягок.
Интересно, как там поживает ее настоящий брат?
Он родился спустя три года после того, как она покинула императорский дворец и последовала за своим учителем. Тогда ей было тринадцать лет. Она была уже достаточно взрослой и совсем не походила на свою старшую сестру, которая все время находилась с родителями. Она понятия не имела, как обращаться с младенцами. Каждый раз, когда она раз в год возвращалась домой, ребенок резко менялся для нее. Это сильно удивляло ее и сбивало с толку.
Но братик всегда хорошо относился к ней. Он делился с ней сладостями и игрушками, которые дарил ему дедушка. Каждый раз, когда она покидала дом, он плакал и не выпускал ее из объятий.
Когда она выходила замуж, братик подумал, что она будет страдать, поэтому безжалостно укусил Лу Юньци, когда тот пришел забрать ее. Тогда на резиденцию Хуай-вана устремилось множество взглядов. Он был хозяином этого места и, хотя мальчику было всего шесть лет, такое поведение могло вызвать недовольство у императора.
