Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
Дом содрогнулся и, кажется, даже застонал, а вся нечисть, что крутилась вокруг, начала осыпаться на пол чёрным пеплом, в считанные мгновения всё было кончено.
Ведьма подползла к все ещё шепчущей что-то и раскачивающейся из стороны в сторону девочке и с ужасом поняла, что ей отвечают иные силы. Она обняла Стину за плечи и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, уже совсем рассвело, Стина так же сидела над ней на коленях, над лицом ведьмы раскачивался амулет, висящий на веревочке на шее девочки. Крест с распятым на нём человеком.
– Откуда это у тебя? – слабым голосом спросила она, коснувшись пальцем амулета.
– Къелл вчера дал… – девочка сжала крест в кулачке, словно боялась, будто ведьма сейчас его заберёт.
– Понятно. Нужно будет его отблагодарить, – Агне слабо улыбнулась. – Стина…
– Это не моё имя, – девочка разжала кулак и с вызовом посмотрела ведьме в глаза. – Мне его дали уже здесь, родители меня нарекли по-другому.
– И как же?
– Богданка, – она улыбнулась, словно вспомнив что-то хорошее.
– Значит, и я буду звать тебя Богданкой.
Агне ответила не её улыбку, неожиданно тёплую и лучезарную, и в этот момент пришло ясное понимание. Не огонь. Не смерть. Не тьма.
Свет.
Они ещё долго так сидели на полу, пока Агне не почувствовала, что тело снова затекло и начало ныть. Тогда Богданка помогла ей перебраться на постель. Больше всего после прошедшей ночи ведьме хотелось отоспаться. Денька два.
Но жители деревни если и знали о её желаниях, то плевать на них хотели. У них были другие проблемы: утром все двенадцать детей проснулись с потемневшими лицами, страдали от жара, который матери не могли сбить.
– Агне, это происки демонов? – спрашивал её Ульрик – молодой ещё парень, который только обзавелся семьей, и чей ребёнок болел сильнее всего по дороге в деревню.
– Я не знаю, – горло ведьмы саднило, поэтому её голос был мало похож на человеческий.
Она шла рядом, держась за ушибленные рёбра и опираясь на плечо Богданки. Путь до деревенского частокола был сложным как никогда и казался ей вечностью, все мышцы горели огнём.
Прохладный осенний воздух приятно холодил горящие огнём щёки, а глаза ведьмы слезились. Она прекрасно понимала, что сейчас, кроме как советом, ничем не сможет помочь обеспокоенным матерям. И всё равно упрямо шла за Ульриком к его дому.
Атмосфера горя и отчаяния, пропитавшего деревню, начала давить на виски Агне задолго до того, как она подошла к частоколу. Ведьма успела подметить, что Богданка тоже недовольно закусила нижнюю губу: она чувствовала то же самое, но в силу отсутствия знаний не могла дать оценки своему состоянию.
В деревне Агне провожали тяжёлыми взглядами, полными ненависти, презрения и надежды. То и дело в спину летели злые шепотки. От самосуда этих людей останавливало только то, что она была единственной, кто, возможно, сможет помочь.
– А чернявая-то здорова…
– Это она её спасла, а на наших детей болезнь навела?
– Лучше б притопили её вчера и всё…
Агне привыкла к пересудам за своей спиной, но сейчас ситуация накалилась до предела. Для того, чтобы людской гнев вспыхнул неконтролируемым пламенем, было достаточно одной искры, и она судорожно думала о путях разрешения этого конфликта. Хоть бы не пришлось бежать. Зима на носу, без припасов и крыши над головой они с Богданкой в лесу не выживут.
Все дома в деревне были одинаковыми: длинные и узкие, они были наполовину вкопаны в землю, а крыша была густо устлана мхом, и располагались в совершенно хаотичном порядке, что делало невозможным поиски нужного дома без знания точного его расположения.
В дверях их встречала Нэл – жена Ульрика. Её обеспокоенный взгляд, полный надежды, был прикован к Агне.
– Вскипяти котёл воды, – вместо приветствия потребовала ведьма, проходя в дом.
Богданка, только зайдя, тут же скривила нос от нестерпимой вони. Хоть внешне это строение и было похоже на дом Агне, внутри всё было совершенно другим: не было деления на комнаты, и в одном большом помещении жили и люди, и скот. Пол был устлан соломой, в которую гадили козы и куры, и которая выметалась в лучшем случае раз в месяц. Неудивительно, что они тут болеют.
Агне же, словно не замечая отвратительных запахов, постояла в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и уверенно направилась к горе тряпья и соломы, в которой лежал больной ребёнок.
То, что дело очень плохо, – она поняла с первого взгляда. Болезнь была не похожа ни на одну известную Агне. Она, конечно, посоветуется с другими ведьмами, но пока она им всем отпишет, пока эти письма дойдут, пока ведьмы соберутся – время будет упущено. Поэтому действовать придется сейчас. Наугад.
Полуторогодовалый мальчуган тяжело дышал и был мертвенно-бледен, на восковой коже ярко выделялись почерневшие вены. Ведьма села рядом с ним на колени и почувствовала исходящий от мальчишки жар.
– Не хорошо это… – бормотала она себе под нос. Мысли о том, чтобы бежать или скрываться покинули её голову, она бросила все свои силы на то, чтобы хоть как-то помочь ребёнку. Когда Агне вспомнила, что все дети в селении в таком состоянии, ей стало дурно.
Она прикрыла глаза и положила ладонь на лоб ребёнка. Первое, что нужно узнать, – это природу болезни: телесная или душевная. Но тело ребёнка откликалось как полностью здоровое, а в душе ворочалось что-то маленькое и злое.
Она отдернула руку, словно обжёгшись. Этого быть не может. Только дети, наделённые силой, уязвимы для отравления души и для бьюрдов[1]. Обычная ребятня никогда не интересовала этих тварей – слишком малые потоки энергии проходят через их тела.
Да и ребёнок, наделённый силой, обычно не слишком сильно страдал – он становился вялым, глаза потухшими, его не интересовали больше детские шалости и забавы. Если рядом находился знающий взрослый – он быстро распознавал симптомы и избавлял детское тело от недуга ещё до того, как начнутся изменения. Но даже если рядом никого не оказывалось, и ребёнок сгорал в болезни, вызванной отравлением иной сущностью, этот процесс занимал месяцы, а то и годы. Нередки были и случаи самоисцеления.
Но чтобы так, за ночь…
– Приехал! Лекарь из замка конунга приехал! – в дверном проёме показался высокий нескладный подросток и, убедившись, что его все услышали, побежал дальше, разнося благую весть по всей деревне.
Агне никогда не имела дела с лекарями, только
