Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ) - Яна Соловьева
— Надо отдать. Мы друзья, ты друг.
Иорвет нехотя отстегнул от пояса ножны меча, снял с перевязи кинжал и, помедлив, отдал колчан со стрелами.
— Лук без стрел бесполезен, пусть останется у меня, — сказал он.
Воин задумался и коротко кивнул, послав Иорвету любящую улыбку. Направился ко мне, и мои мечи, ведьмачий нож и арбалет последовали за оружием скоя'таэля. Наконец, в сопровождении воинов мы двинулись прочь с поляны.
Теперь я могла рассмотреть незваных спасителей внимательней. Их я, скорее, назвала бы туземцами, в отличие от тех, первых. Те выглядели как одичавшие оголодавшие кметы, у этих же были натренированные смуглые с сероватым отливом (вероятно, из-за недостатка солнца) тела. Особо выделялся главарь, а может, и вождь — и ростом и статью. Крупные волны чёрных волос ложились на плечи, близко посаженные глаза под сурово сведёнными бровями и свирепое, с широким носом и без признаков растительности скуластое лицо делали его похожим на картинки вождей полинезийских племён. Лишь при взгляде на Иорвета его лицо озарялось незамутнённой детской радостью. Мы переглянулись с эльфом, он едва заметно пожал плечами.
Мы шли и шли через лес, и я незаметно ощупывала браслет. Тот сидел плотно, сдавливая запястье чуть повыше сустава, и я не могла найти ни выступа, ни замка на покрытом узорами металле, чтобы снять его, и, отчаявшись, решила попробовать освободиться позже, когда смогу вытянуть из-под браслета перчатку. День плавно перешёл в сумерки, когда мы подошли к массивному, окруженному рвом частоколу, возвышавшемуся на валу. По углам частокол освещали факелы, воткнутые в темечки отрубленных скалящихся бородатых голов.
Ворота отворились, волной пронёсся шёпот, перешедший в ликующие голоса со всех сторон бегущих к нам жителей. «Мессия! Мессия!» — как заведённые, повторяли они. Черноволосые женщины в перекинутых через плечи разноцветных накидках и длинных в пол юбках тянули руки, пытаясь дотронуться до Иорвета, толкались и локтями оттесняли меня от эльфа. Истерия нарастала.
— Ата! — раздался голос, толпа замерла.
Подняв руку, к нам подходил воин, которого можно было принять за брата-близнеца главаря туземного отряда, приведшего нас. С другой стороны приближался ещё один такой же, и я уже решила, что схожу с ума и у меня начало троиться в глазах.
Толпа притихла, не переставая давить, и Иорвет, пользуясь моментом, схватил меня за руку и выдернул к себе сквозь сопротивляющиеся тела.
Вожди-близнецы обменялись сложной последовательностью хлопков ладонями и тычков локтями. Первый торжественно указал своим клонам на Иорвета, и их руки молитвенно взметнулись к небу. Несколькими фразами на своём языке вожди заставили толпу отхлынуть и приглашающими жестами позвали нас за собой.
По дороге я оглядывалась по сторонам. Внутри частокола расположились несколько хозяйственных построек и пара длинных деревянных бараков — перед каждым сновали хлопочущие вокруг костров женщины. Нас вели к бревенчатой, с крытой тростником крышей хижине в центре. Дверь отворилась, в нос ударил душный запах масел, и мы застыли в изумлении: все стены просторной комнаты дома от пола до потолка были обклеены плакатами, с которых на нас смотрели сотни грубо нарисованных, но оттого не менее узнаваемых одноглазых свирепых лиц Иорвета с надписями «Разыскивается». У дальней стены на заставленном горящими масляными лампадами столе разместился ещё один портрет, сделанный из того же плаката, наклеенного на доску. Облокотившись на этот импровизированный алтарь, спиной к нам стоял человек в бурой монашеской рясе, подвязанной верёвкой.
— Жрец, Мессия с неба сошёл! — торжественно обратился к нему один из близнецов.
Человек повернулся, из-под капюшона выглянуло подвижное, как у хорька, но вполне нордлинговое лицо с хитрым прищуром. Глаза расширились, человек замер.
— Каикуму! Тогонга! Вахити! Наш час пришёл! — возопил вдруг он, вскинув руки. Близнецы радостно поддержали. — Завтра тот самый день! Готовьтесь!
Троица посовещалась, и Каикуму — тот вождь, что привел нас — указал на меня рукой.
— Женщина. Ведьма, — проговорил он недовольно.
— Я разберусь, что с ней делать, — ворчливо сказал жрец и замахал кистями рук в сторону выхода, выпроваживая братьев. — И позову вас.
Вожди, ещё раз сверкнув на Иорвета зубастыми улыбками, вышли. Жрец оперся руками на стол. Плечи его поникли, вся фигура обмякла. Он медленно обернулся к Иорвету:
— И на кой же хрен, скажи мне, долбаный мессия, ты сюда припёрся?
ПУСТОШИ. Баба прорицать будет!
Иорвет шагнул, схватил жреца за воротник мантии и приложил об стену. Голова бедолаги стукнулась о бревно, капюшон сполз, обнажив взъерошенные грязно-седые волосы. На тонкой шее вверх-вниз заходил острый кадык.
— Нет, это ты объясни, что тут происходит, — рыкнул эльф, показывая рукой на свой лик на столе.
Жрец придушенно пискнул, и Иорвет ослабил хватку.
— Жопа, вот что! Жопочка-а-а, — застонал жрец. — Хана! Капут! Кранты и полный швах, вот что происходит!
Казалось, он сейчас зарыдает. Иорвет отпустил его.
— Рассказывай.
Жрец заметался по комнате. Подбежал к лежанке в углу, сунул руку под плотный настил из тростника и выудил бутылку. Жадно приник к ней, закатив в блаженстве глаза, закупорил и спрятал обратно. Лицо перекосила кривая усмешка, и, неожиданно манерно завиляв бёдрами, он вернулся к нам, раскрывая руки в объятьях.
— Дети мои, жить нам осталось ночь и день, что тут сказывать. А бабе, — он ткнул в меня пальцем, — и того меньше.
— Почему? — Иорвет опять угрожающе надвинулся на него.
— Проблема с колдуньей, проблемочка… — жрец наклонил голову к плечу, стрельнул на эльфа и меня глазами и протянул руку. — Хонза, будем недолго знакомы.
Иорвет зловеще смотрел на него, не двигаясь. Я скрестила руки на груди и тоже застыла. Хонза повертел ладонью в воздухе, обтёр о мантию.
— Видите ли, племя это — ребятушки мои, ещё когда в пустыне Корат обитали, так и называли себя — «охотники за колдунами». Жили себе припевали, у них этих штучек, чтоб колдунов усмирять, — жрец ткнул пальцем в мой браслет, — полный сортимент. Да и других всяких. Мне вон какая диковинка досталась.
Из мешочка на поясе он извлёк круглую коробочку и с щелчком откинул крышку.
— Волшебная стрелка! — благоговейно сказал он. — Всегда на север тянется.
— Не отвлекайся, — перебил Иорвет.
— Ах, да. Так вот, жили они, не тужили, а потом съели кого-то не
