Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Наконец, ей удалось по-настоящему уснуть.
Ее разбудили голоса солдат. Через прореху в стене было видно, как карнаби в своей синей форме неровным строем шли по улице. Эти люди наконец покидали Думну. Их командир стоял чуть в стороне и наблюдал за своим отрядом.
Когда последний из солдат прошел вперед, их командир отвязал от оградки коня и запрыгнул в седло. Проходя мимо телеги, за которой еще недавно пряталась Элейн, он замер на мгновение, чуть сощурился, а затем саблей смахнул это ненадежное укрытие в сторону. Увидев лишь примятую траву, карнаби пустил лошадь в галоп.
В деревне не осталось ни одной живой души, кроме Элейн.
* * *
Облик того светловолосого мужчины врезался в память Элейн так отчетливо, будто она носила с собой его портрет. Она в деталях могла представить синий мундир с белым шейным платком и голубыми обшлагами. И вот теперь увидела свой ночной кошмар наяву. Отражение на поверхности реки подрагивало, покрывалось рябью, но лицо было узнаваемо.
Элейн медленно распрямилась и обернулась.
– О, прошу прощения, не хотел помешать вам, милая девушка, – улыбнулся убийца, задержав взгляд на ней чуть дольше, чем требовали приличия.
Она не могла пошевелиться.
– Мне просто нужно помыть руки и… – Он взглянул на свои ладони. – Раз уж вы остановились, позвольте, я сделаю это.
Он подошел к деревянному настилу и опустился на колени рядом с Элейн.
Она продолжала смотреть на него остекленевшим взглядом, не веря, что человек из кошмаров находился на расстоянии вытянутой руки. Закончив со своим делом, он вновь криво усмехнулся и поспешил уйти.
Лишь когда он скрылся из виду, Элейн снова ощутила собственное тело, которое била крупная дрожь. Она сделала несколько шагов от реки, и ее вырвало.
Не помня, как собрала мокрое белье в корзины, Элейн добралась до дома хозяина и наконец оказалась в своей крохотной комнатке на чердаке.
Несколько минут она сидела на соломенной лежанке, ощущая пустоту в голове. Затем подошла к деревянному сундучку, стоявшему на полу в углу.
Там были ее сокровища: флейта, которую подарил старший брат, любимая игрушка Донни, миниатюрный портрет мамы, сделанный отцом, и колода карт. В памяти вновь всплыли воспоминания о том, что она увидела, оказавшись после той ночи в родном дворе, а затем – в доме. Солдатам, сотворившим это с ее семьей, не было прощения.
И теперь тот, кто стал причиной ее бесконечного горя, был тут, в Лимесе! За две сотни километров от Думны.
Элейн прислушалась к себе. Какие эмоции она испытывала?
О небеса, больше всего на свете ей хотелось взять деревянную лошадку брата и воткнуть ее убийце в глаз, а затем наблюдать, как он корчится от боли.
Она вздрогнула от собственных мыслей. Этот карнаби превратил ее в чудовище, уничтожил все, что было в жизни хорошего, оставив лишь страх и ненависть.
Проведя кончиками пальцев по лошадке, затем по флейте, Элейн со злостью стиснула зубы. Картинки страшной мести сменяли одна другую. Но могла ли она и вправду решиться на такое? И почему только теперь? Все десять лет этот карнаби продолжал топтать своими солдатскими сапогами земли, пропитанные кровью ее семьи, но она ни разу не подумала о том, чтобы найти его и отомстить.
Впрочем, неудивительно: все это время она была занята выживанием. Оставшись совсем одна в свои десять лет, Элейн думала только о том, как не умереть от голода. Придя в Лимес, она устроилась прачкой, но это был нелегкий труд.
А там, в прошлой жизни, ее ждало бы совсем другое будущее. Девочек в Думне обучали разным занятиям: шитью, рисованию, чтению, гончарному ремеслу. Они пряли и работали в саду, готовили запасы на зиму из ягод и грибов и даже собирали мед. В десять лет серьезное обучение только начиналось, поэтому Элейн не успела по-настоящему овладеть полезными навыками. Но к совершеннолетию она умела бы многое.
Все это оборвалось в один миг, уничтоженное несправедливым, подлым нападением..
Элейн выглянула в крохотное окно убогой комнаты. Поднявшаяся в груди ненависть отозвалась горечью во рту. Ее жизнь, похожая на жалкое существование никому не нужной собаки, ничего не стоила. Зато и терять было нечего.
Она взяла в руки колоду и стала бездумно перемешивать карты. Те были размером чуть больше ладони, не слишком удобные для тасования. Однако действие было настолько привычным, что Элейн делала это совершенно непринужденно, как заправский игрок. С той лишь разницей, что в этой колоде не было мастей.
Она выбрала карту и взглянула на изображение.
В комнате с большим камином, ссутулившись, на стуле сидел молодой человек. Над ним, сложив руки в молитвенном жесте, склонился мужчина. Рядом со стулом на коленях стояла девушка, она держала молодого человека за руку, с явной тревогой вглядываясь в его лицо.
Глава вторая,
в которой Элейн начинает действовать
В комнате с большим камином, ссутулившись, на стуле сидел молодой человек. Над ним, сложив руки в молитвенном жесте, склонился мужчина. Рядом со стулом на коленях стояла девушка, она держала молодого человека за руку, с явной тревогой вглядываясь в его лицо.
Элейн какое-то время рассматривала картинку, чтобы понять, что это значило: молодого человека она посчитала тем самым карнаби, и, судя по обеспокоенности близких, ему было плохо – подушка под спиной однозначно указывала на его немощность.
А что же она? Была ли она на картинке? Или это ее стараниями бессердечный палач лишился сил?
Элейн прислушалась к себе: жажда мести боролась с неприятием жестокости. Но могла ли она просто взять и отпустить того, кто убил всю ее семью?
Она решительно сжала зубы и еще раз посмотрела на изображение. Вот что ждало человека, на чьих руках была кровь ее семьи: смерть, когда кажется, что впереди целая жизнь.
Карты всегда указывали Элейн путь, и сейчас это был путь возмездия.
Она закусила губу, думая, с чего начать. Выбрать оружие? Способ убийства? По ее телу прошла волна дрожи: неужели она действительно посмеет? Неужели сделает?
Пытаться убить опытного воина в бою глупо. Элейн и нож-то в руки почти не брала, что уж говорить об оружии. Значит, действовать следовало хитрее.
И тут она вспомнила, как в прошлом году у соседей умер конюх, случайно
