Терри Донован - Долина дикарей
– Проклятая птица! – воскликнул он. – Ты видишь то, что тебе не положено видеть. Эта дева – моя, и не тебе расклевывать ее кости!
Он повернулся и с девушкой на руках скрылся под сводами пещеры. И поглощенный собственными бешеными страстями, не заметил, как с руки девушки соскользнул тонкий серебряный браслет, единственное украшение, которое еще оставалось на ней.
Птица печально, протяжно крикнула и покинула ущелье, спустившись в воздушном потоке вниз, туда, где зеленели леса, и добыча была более покладистая. Но демон был не совсем прав.
Не только птица видела то, что ей не положено видеть. Несколько маленьких снежных обезьян укрывшихся в другой пещере, на противоположной стороне ущелья, наблюдали за демоном и девушкой с самого начала их появления здесь. Они не были избалованы подобными зрелищами и поэтому смотрели во все глаза, забыв даже про любовные игры и ловлю блох. Они не знали, зачем понадобилась демону юная принцесса. Они приглядывались к входу в пещеру, куда скрылся с трофеем демон, надеясь увидеть продолжение истории, но ничего не происходило, и постепенно обезьяны вернулись к обычным своим занятиям – любовным играм и ловле блох. Кроме одной обезьяны, имевшей вид грустный и задумчивый, а шкуру белее обычного, ни одного темного волоска. Поймав пару блох, она, не обращая на остальных внимания, прошла к выходу из пещеры, некоторое время приглядывалась к склону, а потом стала спускаться вниз.
2
Горы – дурное место, особенно вершины, где лежат ледники. Кажется, что здесь не может быть никакой жизни. Но это не так. Шальным ветром приносит сюда снизу мириады насекомых – и они, обомлевшие от стужи, усыпают снег. Богатый пир для множества птиц: грифов, гусей, кондоров и галок. Птицами не прочь разнообразить свой стол барсы и волки, но это удается еще реже, чем прокусить шею козлу, ламе или даже зайцу. Добыче хищников здесь особенно не на чем жировать, скудная растительность – карликовые деревья, трава, мох, лишайники, изредка грибы. Но жизнь есть не только на поверхности. В пещерах живут снежные обезьяны и летучие мыши. А в бурю и другие животные прячутся в пещерах, иногда даже каким-то образом договариваясь о временном перемирии. Волки делают вид, что совершенно не голодны, а зайцы и козлы изо всех сил изображают спокойное равнодушие.
Появляется в горах и человек. В основном это тоже обитатели гор, живущие чуть выше их подножия. Но время от времени в горах оказывается некто, кто пришел издалека. Такой гость среди скал – редкость, и любопытные обезьяны и галки стараются глаз с него не спускать. Чужак – кто его знает, что у него на уме.
Черноволосый пришелец издалека был похож на медленно ползущего жука. Он кутался в грубый плащ из верблюжьей шерсти и ступал осторожно, прекрасно понимая, насколько опасно легкомыслие в горах.
Когда он приблизился, стало ясно, что среди людей он гигант. Плащ скрывал мощное, подвижное тело, а кроме того – меч. Рукоять меча торчала из-за верхнего края плаща. Человек нес меч на спине, лучший способ ношения подобного оружия в горах. Густые черные волосы запорошило снегом. На ногах у него были сандалии из толстой кожи – не слишком богатая одежда. Но судя по мечу и решительному взгляду голубых глаз, он не собирался долго мириться с таким положением.
Он был голоден. Карабкаясь вверх, вслед за солнцем, собираясь наведаться в Аренджун, некогда было отвлекаться на охоту за прыткими и верткими обитателями гор. Несмотря на всю силу и ловкость, человек не мог состязаться в скалолазании даже с горными зайцами. Будь у него лук, которым обычно пользуются местные охотники, тогда другое дело – но лука не было. Кроме голода, на нем еще плохо сказывалась разреженность воздуха – он забрался слишком высоко. Понадеявшись на себя, он отказался от услуг проводника и заблудился.
Но, может быть, это было меньшее из зол – очень ему не понравилось, как проводник, грязный тип с татуировкой на лбу и длинной бородой, заплетенной в косичку, смотрел на его меч.
Ущелье становилось все уже, а скалы вокруг неприступнее. Чахлые березки и криптомерии казались в чересчур прозрачном воздухе какими-то ненастоящими, словно нарисованные. Похоже, собиралась буря.
На правом склоне он вдруг заметил пещеру, а еще увидел снежную обезьяну, которая карабкалась к пещере.
Весьма кстати! Ужин и укрытие вместе! Не иначе, как Кром смилостивился над одним из своих чад, Конаном из Киммерии.
Конан полез вслед за обезьянкой, двигаясь как можно быстрее, насколько хватало сил. И на середине подъема он вдруг почувствовал странный запах. Смесь запахов. Отталкивающую и привлекающую одновременно.
Обезьяна скрылась за краем площадки перед пещерой. Сделав над собой последнее усилие, Конан подтянулся и тоже оказался на площадке. Странный запах усилился. От него киммерийцу делалось не по себе.
Обезьянка сидела перед самым входом. И как будто не собиралась никуда бежать. Конан бросился к ней и уже протянул руки, чтобы сломать ей шею, как вдруг увидел что-то блестящее у нее в лапах. И зверек протягивал это к нему, глядя в глаза, словно желая что-то рассказать. Умная тварь!
– Ты откупаешься от меня, малыш? – спросил Конан.
Если бы обезьянка понимала его, она возможно бы обиделась. Потому что малыш по своим обезьяньим меркам был весьма стар.
– Ну, ладно, малыш, я больше не хочу тебя съесть, – продолжил Конан, протянул руку и взял то, что протягивал зверек.
Серебряный браслет! Тонкий и изящный, которому было здесь не место. Вряд ли он мог принадлежать женщине какого-нибудь горного племени.
– Желал бы я знать, откуда это у тебя, – сказал Конан и снова посмотрел на обезьяну.
Зверек указывал ручкой с черными пальцами на вход в пещеру. Увидев, что человек, наконец, обратил на него внимание, он с криком подпрыгнул и быстро заковылял внутрь. Потом остановился и обернулся, глядя Конану в глаза.
– Кром, да ты умнее большинства людей, которых я знал! – воскликнул Конан. – Мы стали бы добрыми друзьями, если бы ты был человеком, малыш!
Он сунул браслет за пазуху.
– Жаль, конечно, что я не попробовал тебя на вкус. Но я не могу жрать разумных тварей! – заявил Конан.
Не совсем было ясно, что хотела сообщить обезьяна, но, несомненно, было, и что в пещере есть что-то очень важное, и браслет с этим связан.
Обезьяна снова вскрикнула, подпрыгнув, и, подняв хвост, побежала во тьму пещеры. Конан направился следом, на всякий случай, вытащив меч из ножен, и вскоре перестал что-либо видеть, тьма была непроглядной. Но слух у киммерийца был отличный, и он неплохо умел им пользоваться. В горах, где он вырос, тоже были пещеры, и он научился не теряться в них сразу же после того, как научился ходить, ибо куда еще ходить малышу-горцу, как не в пещеры? Все чувства его обострились до предела. Он нарочно громко ступал, чтобы различать оттенки эха и ориентироваться по нему. И когда своды пещеры понизились, Конан почувствовал это и заранее пригнул голову.
