Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
Попытавшись ухватиться за ближайшее дерево, не удержалась на ногах и, запутавшись в юбках, в изнеможении упала на колени. Девушка не могла понять, что с ней происходит. Принц не прогневался и не прогнал, а пожелал, чтобы она снова пришла к нему. Поступи он иначе, все бы сразу прояснилось. Волшебнице вспомнился взгляд, которым он одарил ее, произнеся свою странную фразу. Лучше не думать, какие чувства и планы в реальности таятся за этими словами.
Намочив в ручье шарф, она промокнула мокрой тканью грудь и руки. Чуть успокоившись, подумала, что в одном теперь может быть уверена наверняка: принц Туллий способен на что угодно, ибо для него не существует иного мира, кроме собственного.
Глава 5
Взаперти
Туллий лениво снял камзол, аккуратно расправил рукава и спинку, прежде чем повесить на кресло. Подойдя к книжным полкам, неуверенно потянулся за большим изданием в кожаном переплете, украшенном оранжевыми лентами. Вытащив книгу, опустился на кушетку, обитую темно-синим бархатом.
Библиотека всегда была его самым любимым местом во всем замке. Настолько любимым, что принц пожелал сделать ее своим кабинетом, чтобы проводить здесь как можно больше времени. Эта комната была в три раза больше тронного зала. Многим она показалась бы чересчур холодной и неживой, но Туллию очень нравились каменные барельефы в виде оскалившихся драконов и высокие стеллажи с книгами, закрывшие собой все стены. Сверху свисала огромная модель ладьи, по которой когда-то были сделаны первые суда, заложившие основу торгового флота Балтинии. Высокие канделябры с медными звериными лапами выгодно освещали названия томов и мебель, давая возможность заниматься делами не только за столом, но и на мягкой кушетке или даже на пушистом ковре. Над камином висело большое тусклое зеркало в янтарной рамке. Каждая вещь была на своем месте, но все вместе производило впечатление давнего беспорядка, который никак не удается скрыть.
Туллий наобум раскрыл книгу. На развороте была гравюра: птица поет, сидя на ветке высокого дерева, а птицелов, вышедший из зарослей шиповника, слушает эту песню. Принц с нежностью провел рукой по корешку книги. Когда-то ему очень нравилась эта древняя, почти забытая легенда. Он перечитывал ее тысячи раз и каждый раз жадно внимал, когда кто-то ее рассказывал.
Принц усмехнулся. Либо эта Ирис, несмотря на юный возраст, воплощение коварства, либо на самом деле не желает им манипулировать. Всем известно, что сказитель – опасная должность, прежде всего для правителя. Именно этот человек может с легкостью начать вести свою игру, пытаясь управлять, исподтишка внушая собственные идеи. Здесь и заклятия не нужны – только алхимия слова. Кто-то из правителей поддавался чарам занятных историй и становился марионеткой, кто-то успевал прозреть и избавиться от врага, другие просто не допускали такой должности, заранее избавляя себя от скрытой опасности.
Последнего Туллий не мог себе позволить. Ему никогда не нравились традиционные развлечения знатных людей: танцы, охота, бесконечные гимнастические тренировки. Всему этому он предпочитал чтение и неспешные прогулки. Маленькие радости, от которых пришлось отказаться.
Праздно гулять не подобает правителю, тем более когда его появление вызывает у придворных лишь отвращение и желание сбежать. Чтение – занятие достойное, но недоступное.
Туллий сам удивлялся, как ему удается на протяжении семнадцати лет скрывать неприятную тайну: приступы слепоты. Его зрение, зрение молодого сокола, испортилось настолько, что он не только переставал различать буквы в книгах, но зачастую видел перед собой лишь расплывающиеся черные пятнышки. Иной раз, совершенно неожиданно, весь мир представал перед ним как грязный фартук, перепачканный соками растений. Тогда оставалось ориентироваться лишь на слух и осязание, надеясь, что родные камни выведут, а окружающие ничего не заметят.
Это происходило так часто, что принцу ничего не оставалось, как передать дела канцелярии и запереться в замке, оставшись в одиночестве. Чтение? С документами все гораздо сложнее: приходится сначала слушать официального чтеца, а потом, прикрикнув, что сейчас нет времени заниматься чепухой, забирать бумаги к себе в спальню и просить разных придворных еще раз зачитать их вслух. Когда же хочется полистать что-то для души, можно, как в детстве, рассматривать картинки – благо дорогие тома всегда богато иллюстрированы, – или, пересилив страхи, приглашать сказителя. Только в итоге все равно приходится гнать всех прочь. Попадаются сплошь шарлатаны (впрочем, у какого порядочного и опытного волшебника хватит скромности согласиться на такие райские условия – лишь у новичка или проходимца), каждый из которых либо пытается не упустить шанс и начать управлять балтинским принцем, либо сам в ужасе бежит. Иной раз Туллий подумывал о том, чтобы пригласить настоящего кудесника, однако это всегда заканчивалось приступом паники. Неизвестно, не покажется ли принц такому человеку плодородной почвой для экспериментов? Кудеснику будет просто нащупать его слабые стороны, которых слишком много для одного правителя.
Отложив книгу, Туллий сел за огромный резной стол. Сегодня он видел на удивление четко, поэтому, пользуясь моментом и неосознанно спрятав руки под стол, несколько минут любовался теми немногими безделушками, которые по-настоящему украшали его жизнь.
Детская поделка – маленький янтарный единорог – нелепая, но с удивительными переходами оттенков. Книжная миниатюра «О природе волшебства» – давний подарок кудесника Гульри. Коралловые бусы – сестра оставила их, когда покидала свой край. Без этих мелочей он не мог сосредоточиться. Они будто подбадривали его, уверяя, что не стоит бояться ничего, кроме собственных дурных поступков.
Раздался тихий стук, потом дверь отворилась, и в библиотеку вошел придворный, согнувшийся пополам в поклоне.
– Что случилось?
– Ваша светлость, прошу извинить меня за нарушение вашего высочайшего покоя, да не прогневается ваше сердце и душа склонится на мою сторону, если я смогу вам послужить. Аудиенции просят глава канцелярии и министр внутренних дел.
– Я приму их в тронном зале. Сначала лорда Тауки, а потом барона Ламу. Свободен.
Туллий быстро надел камзол, застегнулся на все пуговицы и на миг задержался перед зеркалом. Это просто чудо, что приступ слепоты произошел накануне, а не сегодня. Теперь он точно уверен в царственности своей осанки, безупречности костюма и в том, что взгляд его не растерянно-блуждающий, а жесткий, как у змеи, наносящей ядовитый укус обидчику. Не теряя чувства собственного всемогущества, а проникаясь им, принц достал из ларца венок. Платиновые листья уверенно зажали в тисках голову, зацепив несколько волосков. Туллий не обратил внимания на тянущую боль: она не даст забыть о времени. Нельзя
