Благословенны ночи Нергала - Влада Ольховская
Причем не своих воспоминаний. У нее ведь давно была личная цель, телепатка просто думала, что до этого не дойдет раньше возвращения на «Северную корону». Но если время появилось, почему бы нет?
Она снова анализировала воспоминания, в разное время полученные от Триана. Он сам передал их ей и не запрещал использовать, так что обманом это не считалось. И уж точно это был лучший вариант, чем сотрудничество со Стефаном Северином, предлагавшим ей быстрые ответы.
Ключом к правде могли стать лишь два воспоминания. Одним из них был зал с цепями и колоннами, который оказался очень важен для Триана. Раньше Альда и вовсе думала, что это фантазия, собирательный образ, отображение каких-то эмоций. Но благодаря Стефану она узнала, что такой зал действительно существует – хоть в чем-то номер 3 был полезен!
Она искала в этом зале образ существа – и проигрывала. Альда лишь знала, что это не человек, оно постоянно ползало у самого пола. Да и не стали бы человека сковывать таким количеством цепей… Если они действительно были. Проблема чужих воспоминаний в том, что нельзя отличить реальность от вымысла, все образы достаточно четкие и плотные.
Она надеялась на намек. Тень, рисующую силуэт. Отражение в тусклом металле цепей. Но сколько бы сил Альда ни тратила, сколько бы ни бродила по залу, она видела лишь то, что Триан позволил ей увидеть. Он-то знал, что там скрыто. Он просто настолько не хотел это воспринимать, что намеренно отворачивался.
Значит, ставку нужно было делать на второе воспоминание, добытое на Феронии. Операционная, яркий свет в глаза, вокруг – люди в медицинской форме. Врачи Легиона – или не совсем врачи. Лампы над операционным столом все портили: они слепили Триана, который в ту пору еще не умел контролировать собственное зрение, хотя какие-то способности у него определенно были.
Эти способности помогли ему не поддаться наркозу и остаться в сознании во время операции. Ну а слепящий свет не позволил ничего увидеть за плотным кольцом врачей. Это было проблемой, Триан хотел увидеть. Он остался в сознании и принял грандиозную боль не для того, чтобы заглянуть в глаза своим мучителям, они вообще не имели для него значения.
Нет, его манило что-то другое, скрытое за непрекращающимся хороводом тел, проглоченное темнотой. Его взгляд метался, раз тело оказалось обездвиженным. Он искал – и Альда искала вместе с ним, хотя бы намек…
Ничего. За пределами зрения стелилась тьма, слишком кромешная, чтобы быть реальностью. То ли Триан намеренно скрыл то, что там находилось, то ли она успела увидеть не все, Альда ведь была вынуждена прервать контакт из-за усталости. Истина была так близко – и попросту ускользнула…
Телепатке только и оставалось, что бродить в темноте, надеясь найти непонятно что. Но миг покоя закончился, когда в ее сознание ворвался голос легионера.
«Альда… вот теперь тебе придется вмешаться».
Одной этой фразы было достаточно, чтобы понять: все плохо. Не только потому, что он назвал ее Альдой, а не мелкой. Напряжение слышалось в его голосе, и мысленная речь не могла это скрыть. На обычную речь он и вовсе не был теперь способен, первая же проверка показала: он зашел так далеко, что у него попросту не осталось голосовых связок.
Но дойти до конца он так и не сумел, разница природы двух существ оказалась колоссальной даже для него. Он напоминал человека, который лишь каком-то чудом поднял огромный вес и теперь должен был удержать, а он не мог, мышцы не справлялись.
С перевоплощением тела у него все получилось неплохо, он попался в ловушку разума. Сознание, память, мысли – это ведь не облако волшебной пыльцы, порожденное феями. Это импульсы, которым для существования нужен определенный тип тканей. Однако в случае Триана эти ткани были не просто повреждены – они распадались на части.
Альде это напоминало тот самый конец света, каким его представляли в ретро-фильмах. Предел всего, миг, когда небо полыхает алым, дома рушатся, люди гибнут… Точно так же уходила теперь жизнь из легионера. Все, что было элементами его сущности, дрожало и рисковало рухнуть. Альда однажды была в его сознании в момент повреждения, однако там было не настолько плохо. Мир, который она увидела, был смещенным, искаженным и перемешанным, и все равно он хранил свои составные части.
Здесь же все распадалось слишком быстро, на материю, которая сама по себе не имела смысла. Нужно было не просто удержать разум в момент кризиса, как это делали телепаты. Нужно было чинить одновременно разум и тело.
И тут Альда с ужасом поняла, что не может. Дело было не в ее даре или недостатке опыта, телепаты не были способны на нечто подобное, это находилось за гранью их возможностей. Ей полагалось поддержать его, такому учили в академии, а здесь… Здесь она чувствовала себя обычной девушкой, которой поручили спасти разваливающийся на части мегаполис. Как? Если это невозможно, то это невозможно, конец игры!
Вот этот конец, похоже, и настал. Легионер впервые переоценил свои силы так фатально, поддался ловушке прежних побед, которые на самом деле ничего не значили, – и теперь должен был исчезнуть…
Глава 6
На площади лежали мертвые дети. К такому Лорена оказалась не готова.
Она выглянула из окна, потому что услышала какой-то шум – зазвучали громче голоса, загрохотали колеса телег. Но тогда еще не было ни криков, ни слез, и она решила, что ничего страшного не происходит. Может, привезли еду? Или устроили какое-то нелепое служение своей Брерис?
Так что Лорена была спокойна, когда подошла к окну и посмотрела вниз. Потом увидела, не поверила. Несколько раз быстро моргнула, словно умоляя собственные глаза стереть кровавую картину.
Не получилось. Дети все еще были там: маленькие, обожженные, изрубленные. Порой едва опознаваемые, и сложно было сказать, где кончается один труп и начинается другой. Их привозили на телегах и аккуратно выкладывали на всеобщее обозрение. Земля на площади становилась мокрой, темной… Пахло кровью, металлом и обгоревшей плотью.
Лорена понимала, что ей лучше не высовываться. Дикари были в шоке, в горе, вряд ли даже в их примитивном мире такое случалось часто. Многие уже рыдали, заламывая руки, обнимали друг друга. Хотели подойти к телам, но жрецы пока не позволяли. Лорену здесь и так не любили, они могли выместить на ней гнев, куда разумней было бы укрыться.
А она не могла. Даже беглого взгляда из окна хватило, чтобы у нее появились определенные догадки – пугающие, чудовищные. Она не сумела просто отмахнуться от них, ей нужно было знать наверняка.
Слуги теперь шарахались от нее даже с большим испугом, чем раньше. Это освобождало
