Ник Харрис - Конан и ритуал Луны
— Нет! Я один не останусь! Я убегу… Или страх убьет меня…
— Ну, ты можешь подождать меня в другом месте… Давай договоримся…
— Нет! Не бросай меня, Конан, — еле слышно сказал гном. — Не бросай… я уже заражен страхом… я буду бояться везде!
Конан поудобнее уселся на угловатом камне, окинул взором сырые своды тоннеля.
— Тогда только один выход… — в раздумье сказал он. — Только один.
— Какой?
— Тренировка.
* * *Хепат вошел в облако. Туман. Откуда здесь туман? Что тут таится, укрывшись мокрым белым пологом? Как в тяжелом кошмарном сне, передвигал он непослушные, ватные ноги. Надо идти. Надо двигаться, несмотря на то, что холодеют руки и трудно дышать. Он попытался глубоко вздохнуть, но горло перехватил спазм. Тут смерть! Смерть от удушья. Схватившись за горло, Хепат упал на колени. Он широко открыл рот и с силой втянул холодный, насыщенный влагой воздух. Приходилось заставлять легкие работать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Стало немного легче. Но послышались шаги. Кто-то приближался. Невидимый в тумане враг. Чудовище. Возможно один из тех, кто шагает, теряя гниющую плоть…
Гном с трудом выпрямился. Ничего не видно, но звук, кажется, идет оттуда… Он повернулся, приготовившись встретить страшного врага лицом к лицу. Опять шаги… позади… Его окружают! Хепат почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Руки дрожали. Донесся запах гнили. Миг спустя, его окутал ужасный смрад, будто он находился в склепе, куда недавно положили несколько покойников.
Мертвецы! Его окружают мертвецы! Скоро, скоро он увидит их выеденные червями глаза. Их открытые пасти дохнут зловонием… а потом… А потом, они вгрызутся в его плоть и будут рвать ее на части.
Несчастный гном почувствовал холодное прикосновение к спине. С криком он обернулся, но позади никого не было. Волосы на голове теперь шевелились непрестанно. Опять прикосновение холодных рук… Кто-то сзади пытается обхватить его шею. Какой смрад! Нечем дышать! Сейчас, сейчас в него вопьются желтые клыки мертвецов!..
Хепат вновь упал на колени. Тело отказывалось служить. Бессильно опустились руки. Из тумана медленно выплывало отвратительное лицо мертвеца. В глазницах шевелились черви. Темный провал открытого рта изрыгал такой смрад, что щипало глаза. Почти теряя сознание, гном увидел костяные руки, протянутые к его горлу.
О боги! Это конец. Ему, Хепату, последнему гному из клана Вармина, суждено быть растерзанным ожившими мертвецами! Что остается? Закрыть глаза и не видеть… А как поступил бы Конан? Тоже закрыл глаза? Также упал бы на колени?!
И гном ощутил, силу. Только перед неминуемой гибелью появляется у живых существ эта сила — последняя, отчаянная попытка жизни защитить себя. Отказывает парализованный ужасом разум — он больше не нужен: теперь всем управляет сила! Исчезает привычное чувство самосохранения — оно только помешает в последней, страшной битве за жизнь! И слабые становятся богатырями, трусливые — храбрецами, те, кто никогда не держал в руках оружия — искусными воинами.
Издав зычный боевой клич, гном вскочил, сжимая в руке кинжал. Бабочкой порхал он по тоннелю, нанося удары во всех направлениях. Он колол, рубил, пинал, прыгал и метался, как дикий зверь…
Постепенно странный туман рассеялся, а никаких полусгнивших мертвецов вокруг не оказалось. Тяжело дыша, Хепат остановился в недоумении. Он готов был поклясться, что сталь рубила кости, удары отбрасывали чьи-то тяжелые тела.
Никого нет? Никого и не было? Только страх? Он боролся не с мертвецами, он боролся с собственным страхом.
— Отлично, друг мой! — сказал Конан, похлопывая гнома по плечу, предусмотрительно придерживая его другой рукой.
— Что это было? — прохрипел Хепат. — Мне казалось…
— Это был просто страх. Один только страх. Ты сумел победить. Еще несколько таких тренировок, и ты будешь готов идти дальше!
— А ты? — Гном поднял на друга затуманенный взор. — Тебе страшно?
— Конечно, страшно. Но мне легче — я могу в любой момент вызвать у себя то состояние, которое пришло к тебе в конце. У нас в Киммерии многие войны умеют в нужные моменты, что называется, впадать в безумие.
— Берсерки? — тихо спросил гном. — Я слышал о таких… Значит, это и есть?.. Я теперь… берсерк?
— Ну, почти, — Конан улыбнулся. — Теперь отдохнем и немного закусим. Можем сделать это с той стороны стены.
* * *Несколько колоколов спустя друзья, изнемогая от страха, продвигались по слабо освещенному тоннелю. Растений пуго тут было куда меньше. Кроме того, Хепат заметил, что они вянут и осыпаются.
Всепоглощающий страх, вероятно, действовал и на них.
С тех пор как друзья вступили в заброшенное, давно опустевшее царство Вармина, леденящий страх не отпускал ни на миг. Гному приходилось несколько раз вызывать у себя состояние берсерка. После этого страх на время рассеивался, отступал. Конан только утирал пот со лба — это был единственный признак того, что ему тоже страшно.
— Сокровищница там, — Хепат махнул вялой рукой на стену. — Скоро будет разветвление. Эти места я хорошо помню.
Дрожа всем телом, он остановился. Взгляд его наполнился безумием.
— Там, за углом, там стоит…
— Да, я чувствую… — прохрипел Конан, — но, скорее всего, там никого нет… Однако приготовиться необходимо.
Твердой рукой он обнажил меч и почувствовал, как отступил, съежился страх. Несколько раз глубоко вздохнув, он неслышно пробежал расстояние, до того места, где тоннель пересекался с другим, более широким, и исчез за углом. Хепат знал, что Конан рядом, что он сражается с монстром… или со страхом, но паника от одиночества захлестнула, как мутная волна.
Один… Гном попытался сжать кулаки, но пальцы не слушались.
Один, ты теперь один, — твердил кто-то у него в голове. Конан исчез, ты его больше не увидишь. Ты — один. А одному тут не выжить. Тебя скоро обступят полусгнившие мертвецы… Они уже идут… Они близко…
Хепат застонал. Где же друг? Почему его нет так долго? И почему так тихо?
Конан, переводя дыхание, показался из-за угла. Вложил меч в ножны. Еще раз вздохнул.
— Там никого нет…
Хепат из последних сил ухватился за огромную руку друга. Она — эта мощная рука, покрытая буграми мышц и шрамами, — его единственная опора. Только бы Конан не бросил его здесь, в царстве страха.
— Я думаю, мы близки к цели… — проговорил Конан. — Похоже, что тот, кто насылает ужас, где-то неподалеку.
Хепат и сам: чувствовал, что терзающий их души страх увеличился неимоверно. Теперь даже Конану — закаленному воину — не хватало дыхания. Даже у него иногда — Хепат заметил это с удивлением — дрожали руки. Но шаг киммерийца по-прежнему оставался твердым, а взгляд холодным, как ледник, в котором, отражается синее небо.
