"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит" - Павел Сергеевич Иевлев
— Хочешь сказать это Малки лично, храбрый дядька в шляпе? — фыркнула девчонка. — Или мне передать?
— Я уважаю Малки, — сбавил тон Дмитрос, — но тут он не прав. И это не шляпа. Это котелок.
— Ты водки-то нальёшь, котелковая башка?
— Нет! У меня принципы! Вот! — он показал на табличку, изображавшую перечёркнутого младенца с бутылкой.
— Во ты душный! — девчонка развернулась на стуле, откинулась спиной на стойку и, закинув ногу на ногу, закричала в зал: — Эй, народ! Кто-нибудь купит девушке выпить?
Задравшаяся юбка открыла худые сбитые коленки.
— Иди сюда, — позвала её Аннушка. — А ты, Дмитрос, тащи сюда бутылку и две рюмки. Я всё равно не собиралась ограничиваться пивом.
Бармен вздохнул, закатил глаза, развёл руками, но спорить не стал.
— Так можно нарваться на неприятности, — сказала Аннушка девчонке, когда та непринуждённо плюхнулась за столик. — Просьба купить выпить со стороны девушки может быть понята… Неоднозначно.
— Что? Трахнут, что ли? — засмеялась та. — Так я, может, за этим и пришла, ха! Ну, кроме как выпить водочки, конечно. А как ты догадалась, что я глойти?
— От тебя Дорогой просто тащит. Только что пришла?
— Да, караван паркуется, а я сразу сюда, втащить соточку для начала. Нальёшь, или просто так позвала?
— Налью, — Аннушка разлила водку по рюмкам. — Ну, длинных зигзагов, прозрачных туманов, коротких маршрутов, прямых дорог.
Они чокнулись, и девчонка решительно опрокинула в рот рюмку.
— Может, закуски какой?
— После первой не закусываю! — помотала спутанными волосами она. — Дай лучше пивка запить.
— Не ушибёт тебя с такого?
— Плевать! Надо! Дай!
Аннушка подвинула к ней кружку, девчонка сделала длинный глоток.
— Вот, теперь лучше… А ты тоже глойти, да?
— Нет, я курьер.
— Это как?
— Почти то же самое, но без каравана.
— Круто. А чего угощаешь тогда, раз не глойти? Если нацелилась трахнуть, то сразу предупреждаю — я не по девочкам.
— Поняла, что тебе надо, вот и всё. Первый рейс?
— Чёрт, угадала, — призналась девчонка смущённо, — откуда?
— Вижу, как тебя таращит. Напрягло?
— Не то слово, блин. Думала, глазоньки вылезут и головушка лопнет. Хорошо, что косячок заначила, дунула на привале, пока Малки не видит. Давай ещё накатим?
— Без проблем, тем более, и мясо несут. Как знала, два куска заказала. Поделюсь с тобой, если хочешь.
— Блин, думала неделю жрать не смогу, так мутило. Но отпустило, слона готова съесть!
— Обычное дело. Вы, глойти, много сил жжёте на маршруте. Если б не резонаторы, сгорали бы за год. Давай, за Дорогу!
— За Дорогу!
Официантка принесла два здоровенных стейка и стопку толстых лепёшек. Аннушка отделила половину, подвинула к девочке.
— Фига себе у неё жопа! — восхищённо сказала та, провожая взглядом Хлою. — Вот ей, наверное, сидеть мягко… Меня Донка зовут, кстати.
— А меня Аннушка.
— Серьёзно? Та самая Аннушка? Не гонишь?
— Угу, — ответила девушка невнятно, впиваясь зубами в мясо, — как есть та самая.
— Офигеть, блин.
— Точняк. Сама себя боюсь. Ну что, ещё по одной?
— Спрашиваешь!
Аннушка смотрела, как Донка, пренебрегая ножом и вилкой, грызёт кусок мяса острыми мелкими зубами. Урчит, как кошка, сок капает на тарелку и течёт по рукам.
— Наелась? — спросила она, когда та закончила.
— Да, налопалась, спасибочки. Пора ещё водочки!
— А ты нормально держишься.
— В смысле?
— Ну, мы уже полпузыря раздавили, пивом запивая. Я думала, ты под стол упадёшь с таким весом-то.
— Ха! Не дождёшься! Я ещё и тебя перепью!
— Ой, я тебя умоляю, ребёнок! Не тянись за тётей Аннушкой, она тебе дурному научит.
— Чему это? — засмеялась девчонка, ловко закидывая в себя очередную рюмку. — Пить? Я и так пью. Курить? Курю, и не только табак. Трахаться? Ха, ты б видела! В карты на раздевание играла, с рейдерами на моцике гонзала, караван по Дороге провела! Чему ты можешь меня научить, тётя Аннушка?
— Да на свете полно штук, которых ты не пробовала.
— Это, например, что?
— Всякие вещи не для маленьких пьяненьких девочек!
— Это кто ещё пьяненький! Я таких как ты троих перепью! Наливай ещё!
Они выпили снова, повторили, а потом бутылка внезапно кончилась.
— Не, я так не играю, тётя Аннушка! — пьяно засмеялась Донка, вытряхивая последние капли из горлышка себе на язык. — Раздразнила и в кусты?
— Ты о чём? — удивилась тоже уже не слишком трезвая девушка.
— Давай, колись, что за крутые штуки ты проделывала, которые типа мне слабо! Или та самая Аннушка просто насвистела в ушки глупенькой маленькой Доночке?
— Оно тебе не надо, поверь.
— На-свис-те-ла! Ой, а понтов-то было, понтов…
— А не пожалеешь, ребёнок? Мамка уши не надерёт?
— Ха, сама не пожалей, тётушка! А мамки у меня нет, и не было никогда. Меня Малки у рейдеров выменял на два литра косорыловки. Говорит, они меня в пустошах нашли и портвейном через соску выпаивали, потому что жрать я ещё не могла. Портвейн калорийный, куда там молоку. Так что хрен ты меня чем удивишь, спорим?
— Уверена?
— На все чёртовы сто! Кстати, ещё соточку я бы…
— Тогда «пикник на обочине»! — сказала Аннушка неожиданно серьёзно.
— Это что за нафиг?
— Игра такая. Не для всех. Только для по-настоящему крутых Людей Дороги.
— Ха, тоже мне проблема. А выпить ещё купишь?
— Непременно. В этом и суть. Мы с тобой выходим на Дорогу, но никуда не идём и не едем. Садимся на обочине и пьём. Кто первый не сможет удержать в башке Фрактал, тот проиграл.
— Говно вопрос! На что играем?
— Ну… давай на желание.
— В койку не пойду! Нет, будь ты мужиком…
— Кроме койки.
— Тогда погнали! Где там наш спортивный снаряд?
— Дмитрос! — закричала Аннушка. — Ещё бутылку нам с собой!
— Ща, в сортир сгоняю, и готова! — Донка встала, пошатнулась, схватилась за край стола, но утвердилась на ногах и к туалету пошла почти ровно. Увидев наклонившуюся к столу Хлою, не удержалась и звонко хлопнула по
