Мечи против колдовства. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 1 - Фриц Ройтер Лейбер
Разве могло справиться учение Главаса Ро с этим колесом? Оно прокатилось и раздавило его. Чем была белая магия для Джанарла и его егерей? Ничего не стоящим пергаментом, который легко можно загадить. Втоптать волшебные камни в грязь. Превратить в кашу мудрейшие мысли своими железными мозгами.
Но была и другая магия. Та, пользоваться которой запрещал Главас Ро – порой с улыбкой, но всегда твердо. Магия, о которой Мышонок узнал лишь из недомолвок и предостережений. Магия, возникшая из смерти и ненависти, боли и гниения, магия ядов и ночных вскриков, сочившаяся из черных межзвездных пространств и – как правильно сказал сам Джанарл – бросавшая из темноты проклятия в спину людям.
Мышелову казалось, что все приобретенные им прежде знания о крошечных существах, звездах, добром колдовстве и правилах обходительности природы – все это сгорело в каком-то внезапном огненном вихре. И черный пепел ожил, зашевелился, и из него потянулся сонм ночных теней, похожих на те, что сгорели, но изуродованных. Крадущихся, прячущихся, трусливо убегающих теней. Бессердечных, исполненных ненависти и ужаса, но красивых, словно черные пауки, раскачивающиеся в своих геометрически правильных тенетах.
Протрубить над ними в охотничий рог? Напустить их на Джанарла?
Глубоко в мозгу Мышонка злобный голос зашептал: «Герцог должен умереть. Герцог должен умереть». И Мышонок понял, что будет всегда слышать этот голос, пока не сбудется то, чего он требует.
Он с трудом поднялся на ноги, ощущая в сломанных ребрах пронизывающую боль и удивляясь, как ему удалось убежать так далеко. Стиснув зубы, он поплелся через поляну, а когда добрался до деревьев на другом краю, боль заставила его упасть на четвереньки. Он прополз еще немного и потерял сознание.
* * *
К вечеру третьего после охоты дня Ивриана, выскользнув из своей комнаты в башне, велела глупо ухмыляющемуся конюху привести ее лошадь и, миновав долину, перейдя через реку и взобравшись на противоположную сторону холма, оказалась у скалы, за которой когда-то был дом Главаса Ро. От представшего глазам девушки разора ее напряженное бледное лицо стало еще несчастнее. Спешившись, она подошла к пожарищу, трясясь при мысли о том, что наткнется на труп Главаса Ро. Но его нигде не было. Она обратила внимание, что пепел весь разворошен, словно кто-то искал в нем уцелевшие от огня предметы. Над пепелищем стояла тишина.
Внимание девушки привлек холмик на краю поляны, и она подошла к нему. Это была свежая могила, вместо надгробной плиты на ней лежал небольшой плоский зеленоватый камень с вырезанными на нем странными изображениями и обрамленный серыми голышами.
Внезапно донесшийся из леса шорох заставил Ивриану вздрогнуть: она поняла, что очень напугана, но до сих пор из-за сильного горя не ощущала страха. Она посмотрела в сторону леса и вскрикнула: из просвета между листьями на нее смотрело чье-то лицо. Дикое лицо, измазанное грязью и зеленью травы, в засохших кровоподтеках, с начавшейся пробиваться бородкой. И тут она узнала его.
– Мышонок! – неуверенно окликнула девушка.
Голос, который ей ответил, она узнала с трудом.
– Итак, ты вернулась, дабы насладиться разрушением, виною которому – твое предательство.
– Нет, Мышонок, да нет же! – воскликнула Ивриана. – Я этого не хотела, можешь мне поверить!
– Ты лжешь! Это ведь люди твоего отца убили его и сожгли дом.
– Но я не думала, что они осмелятся!
– Не думала, что осмелятся, – словно это тебя извиняет. Ты так боишься своего отца, что готова выдать ему что угодно. Ты живешь одним страхом.
– Не всегда, Мышонок. В конце концов я же убила кабана.
– Тем хуже – ты убила зверя, посланного богами на погибель твоему отцу.
– Но на самом деле я не убивала кабана. Я только хвасталась, когда говорила об этом, думала, что тебе понравится моя смелость. Я не помню, как его убивала. Ум мой что-то затмило. Мне кажется, моя покойная мать вошла в меня и направила мою руку с копьем.
– Ты бросаешься из одной лжи в другую! Я скажу точнее: ты живешь только страхом, за исключением тех случаев, когда отец кнутом заставляет тебя быть смелой. Мне следовало подумать об этом раньше и предупредить Главаса Ро относительно тебя. Но я-то думал, что ты не такая.
– Ты ведь звал меня Мышкой, – чуть слышно проговорила девушка.
– Да, мы играли в мышей, забыв, что кошки существуют на самом деле. И вот, когда меня не было, тебя простым кнутом запугали до того, что ты выдала Главаса Ро своему отцу!
– Мышонок, не осуждай меня. – Ивриана уже плакала. – Я знаю, что в моей жизни не было ничего, кроме страха. С детских лет отец старался внушить мне, что жестокость и ненависть правят миром. Он истязал и мучил меня. Мне некуда было деться, пока я не встретила Главаса Ро и не узнала, что в мире есть законы сочувствия и любви, которым подчиняется даже смерть и кажущаяся ненависть. Но теперь Главас Ро мертв, и я напугана и одинока еще больше, чем раньше. Мне нужна твоя помощь, Мышонок. Ты учился у Главаса Ро. Ты не забыл его уроки. Помоги же мне.
Юноша язвительно рассмеялся:
– Помочь, а потом ты меня предашь? Они будут бить меня плетью, а ты станешь любоваться? Я должен слушать твой сладкий лживый голосок, а тем временем егеря твоего отца окружат меня? Нет, у меня другие замыслы.
– Замыслы? – переспросила девушка. В ее голосе слышалась тревога. – Мышонок, пока ты здесь бродишь, твоя жизнь в опасности. Люди моего отца поклялись убить тебя, как только обнаружат. Поверь, я умру, если они тебя поймают. Уходи отсюда немедля. Только скажи прежде, что ты не питаешь ко мне ненависти.
Юноша снова ехидно рассмеялся.
– Ты недостойна моей ненависти, – прозвучали жгучие слова. – Я презираю тебя за твою трусость и слабость. Главас Ро слишком много говорил о любви. В мире существуют законы ненависти, которым подчиняется даже любовь, и теперь настало время заставить их поработать на меня. Не подходи! Я не собираюсь рассказывать тебе о своих замыслах и выдавать норы, в которых я прячусь. Но одно я тебе скажу, слушай меня внимательно. Через неделю начнутся мучения твоего отца.
– Мучения моего отца?.. Мышонок, Мышонок, послушай. Я хочу расспросить тебя об учении Главаса Ро.
