Гай Орловский - Любовные чары
Эллиан гыгыкнул громче, Баффи смолчал, уловив в голосе Финнегана лишь укор, а не признак гнева.
— Но у нас не официоз, — пояснил я смиренно. — А для документа вы подберете правильные слова, круглые и обкатанные, как камешки в ручье. И такие же серые.
Эллиан опять гыгыкнул, снова услышав от меня базарные слова, Финнеган покосился на него со вздохом.
— Да, — сказал он невесело, — этот союз не просто союз, а направленный против нас.
Баффи сказал несчастным голосом:
— И нам его продемонстрировали.
— Нарочито, — заметил Финнеган.
— Даже подчеркнуто, — сказал Эллиан надменно. — Это было так заметно, что просто неудобно за его величество. Правда, он король-воин, тонкостями пренебрегает.
Финнеган уставился в меня, я покачал ногами и сказал невинно:
— Это не мое дело, я ж не прожженный дипломат на важной службе ее величества, но… насколько это было искренне, а насколько… постановка?
Все, в том числе и сам Финнеган, уставились с недоумением.
— Это как понимать? — спросил он.
— Им очень важно, — сказал я, — заставить нас думать, что их союз крепок, что две армии пойдут плечо к плечу вперед и с песней, никаких разногласий нет ну совсем и вовсе! Если мы в это поверим, то нам можно сдаваться сразу. Все-таки армии двух королевств, у нас нет шансов. Но если король Антриас и герцог Ригильт в самом деле настолько едины, как выказывают, то зачем это демонстрировать так напоказ и с таким намеком?
Финнеган сказал осторожно:
— Чтобы противники устрашились.
— И сдались, — вякнул Баффи.
— И отступили, — уточнил Финнеган.
— Я слышал, — заметил я, — король Антриас жаждет блистательных побед. Король-воин?
Эллиан сказал зло:
— Вы это сто раз слышали, зачем переспрашивать? Об этом все знают. Да посмотрите на его армии…
— Король-воин, — сказал я, делая вид, что даже не услышал, пусть побесится, — предпочел бы завоевать в бою! Так выше слава. Победы и захваты в стиле дипломатии… не совсем его стиль. Или, как говорят в простом народе, где о дипломатии не слыхали…
Фицрой сказал от окна предостерегающим голосом:
— Юджин!..
Я посмотрел на него, потом на хмурые лица уже напрягшихся в ожидании дипломатов.
— В общем, — сказал я, подбирая обкатанные слова, — совсем не его стиль. В смысле, я показухе не верю, от кого бы ни исходила, от короля Антриаса или от нашего глерда Эллиана.
Эллиан гордо заулыбался, польщенный сравнением с могущественным королем, даже посмотрел на меня снисходительно и почти без особой вражды.
После долгой паузы Финнеган вздохнул, покосился на Эллиана с некоторым раздражением:
— Так, теперь слово глерду Эллиану. Что скажете, благородный глерд?
Эллиан поерзал и ответил мужественно:
— Нужно вернуться и предупредить королеву!
— О чем? — спросил Финнеган, отмахнулся безнадежно и перевел взгляд на Баффи.
— Глерд?
Баффи сказал крайне осторожно:
— Нужно собрать больше информации, потом возвращаться.
— Разумеется, — сказал Финнеган с досадой. — Глерд Фицрой?
Фицрой сделал большие глаза.
— Простите, я вроде пристяжной лошади. Разве я в посольстве? Так, подай да принеси… А с подоконника могу даже вспорхнуть!
— Сейчас вы в посольстве, — сухо сказал Финнеган. — Потому что мы первыми вступаем в войну, о которой королевство Нижних Долин еще не подозревает.
— Королева подозревает, — возразил Эллиан трезво. — Ее величество всегда настороже. Но мы не подозреваем, а уже знаем.
Фицрой пожал плечами.
— Хорошо-хорошо. Хотя я, кстати, не особенно и нижнедолинец. Так, мимо шел, с глердом Юджином подружился.
— Если вы его друг, — напомнил Финнеган, — то вы с нами. Глерд Юджин много сделал и делает для королевства.
«Ага, — подумал я со злорадством, — вспомнили. А потом, когда опасность минует, снова выставят за дверь».
Финнеган, перехватив мой взгляд, чуть наклонил голову, словно соглашаясь, что да, славы не будет, а если и будет, то достанется другим. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не сказал, потому что я сам должен догадаться, если умный, а если дурак, то и не надо.
Славы не будет, договорил я про себя, медленно вытягивая из темноты тугую нить, потому что… почему же… ах да, потому что мы солдаты невидимого фронта… наша сила в незримости, в ничтожности положения и влияния, нас не должны принимать в расчет… Следить должны внимательно за самим Финнеганом, да еще за Эллианом и Баффи, а мы с Фицроем что-то вроде слуг, что только и смотрят, где вкусно поесть, выпить и какую с вот такими завалить на сеновале.
Я чуть наклонил голову, давая понять, что понял, не дурак, но все равно обидно, все обожаем почести, потому что почести дают нам внимание тех, кто с вот такими, а иначе зачем они нам вообще, эти самые почести?
Мне показалось, что на губах Финнегана начала было проступать улыбка, но он тут же посуровел и вперил требовательный взгляд в Фицроя.
— Ну?
Фицрой ответил нехотя:
— А что мы можем?.. Нужно сперва понять, насколько крепок союз Опалоссы и Уламрии. Хотя, если честно, война все равно начнется… это мое личное мнение, его можно не учитывать.
Судя по виду Эллиана и Баффи, они и не собирались учитывать мнение Фицроя, только Финнеган поинтересовался:
— Тогда зачем герцог предпринял такое долгое путешествие?
— Не хочет упустить, — ответил Фицрой.
— Чего?
Фицрой бросил короткий взгляд в мою сторону.
— Не знаю.
Эллиан громко фыркнул.
— Хороший ответ!
— Готовится война, — пояснил Фицрой свою мысль Финнегану. — На мой взгляд, регент Ригильт просто не хочет упустить… вернее, хочет не упустить возможность что-то ухватить и для себя.
Баффи напомнил вежливо:
— Опалосса не граничит с Нижними Долинами.
Фицрой кивнул.
— Но граничит с Уламрией. За весомую поддержку Уламрии герцог может возжелать от короля Антриаса, к примеру, мятежную Эстрингию, что не только граничит, но живут там в основном гурцы… или хотя бы часть Эстрингии. Ладно-ладно, я не говорю, что король Антриас вот так возьмет и отдаст. Но это может быть началом торга. А сойдутся на чем-то взаимновыгодном. Например, вторжении двух союзных армий в Дронтарию, дабы получить выход к морю. Уламрия получит выход, а Опалосса — право строить, к примеру, корабли.
Финнеган помолчал, остальные тоже затихли, как мыши. Наконец Финнеган проговорил задумчиво:
— Короли и должны заглядывать далеко.
— Фицрой, — сказал я, — а ты знаешь, что ты… ну не совсем и дурак?
