Украденная душа - Денис Вадимович Ганиман
– Знаешь, на Ильсате есть поверье, что пока мы помним ушедших и произносим их имена, они могут нас слышать и являться во снах. Какой была твоя бабушка, Ис? Расскажи нам что-нибудь про неё.
– Хорошо. – Голос Исмы дрогнул. – Её звали Омма. Она была чудесной и доброй. Мы любили гулять в лесах и слушать, как скрипят деревья. Бабушка подарила мне вторую душу и подсказала, как найти третью, хоть это и было запрещено. Наверное, она поступила так из-за Тара. Омма жила своим умом и всегда говорила что думает. Она любила жизнь, семью и Валь’Стэ, а ещё от неё пахло можжевельником. Бабушка просила по ней не тосковать, но я не могу. Мне очень её не хватает.
– Она знает, Ис, и гордится тобой! Ты тоже добрая и сильная. Ты спасла нас от мага. То есть вы с Фрасой, конечно, но Эссу держала за руку ты, а не лисёнок. Даалан маади вахаллан. Прости, что говорю на чужом тебе языке, но это сложное понятие, а я тоскую по родине. Ты носишь дух героя. Он есть не у каждого человека. На Ильсате ты стала бы матерью племени.
– Спасибо за эти слова, Айо, но что значит быть матерью племени? И что это за дух героя такой? Я хочу больше узнать о вашей стране.
В комнате повисла тишина. Послушницы не шевелились и заворожённо глядели на темнокожих паломниц. Беррэ громко кашлянула в кулак, и девушки снова взялись за работу. В ведёрко Исмы упала очередная горсть.
– Ну-у-у, мать племени – это кто-то вроде Оззо, но ей не нужны храмы и священные писания, чтобы править. У нас мало кто верит в Алую Богиню, но мы тоже живём общинами: женщины отдельно, мужчины отдельно. Здесь людей разделили и отправили в разные дома, а на Ильсате племя разделено на две деревни, поэтому мы почитаем Отца и Мать, стерегущих половины целого.
– Строгие у вас обычаи… Получается, будь я уроженкой острова и пожелай я увидеть брата, мне бы этого не позволили?
– Нет. Мы видели старших братьев лишь однажды, в сезон дождя, когда они выбирали жён. И то, если бы Мать не приказала нам выйти из Круга Невест, мы бы ни о чём не догадались.
– Круг Невест… Круг Женщин… Так всё похоже и непохоже одновременно! Как будто узор одного рисунка или… – Исма посмотрела в окно, и в глазах её отразилось солнце. – Как-то раз в лесу бабушка попросила меня взглянуть наверх, и я увидела, что кроны дубов тесно сплелись и почти не пропускали свет, а затем она ткнула тростью в землю и сказала: «Мало кто знает об этом, Олаи, но у всего в мире один корень и все мы листья одного дерева». Так что, может быть, не слишком-то мы и разные?
– Чтобы понять это, нужно пожить: нам в твоей стране, а тебе в нашей.
– Согласна. – Ис задумчиво кивнула и, немного помолчав, спросила: – А что там с духом?
– Тут сразу и не объяснишь. – Айо развела руками. – Но я попробую. Помнишь первую ночь в лагере? Мы лежали в шатре, а ты рассказывала легенды своего народа. Я слушала внимательно, и сейчас мне кажется, что даалан маади вахаллан – это душа, которую сначала разбили, а потом собрали, отчего она стала прочнее самого твёрдого камня. Хотя, может, всё по-другому. Кто я такая, чтобы рассуждать об этом…
Исма поставила ведро на пол и довольно посмотрела на золотую горку отборных зёрен.
– Айола, это же безумно интересно! Вот бы однажды сесть на корабль до Ильсата или уплыть в Хазибу – узнать, как там живут люди. Прочувствовать всё самой. Мы ведь знаем так мало. Где, например, нашли коррук? Кто первым придумал варить из него кашу? Как предки эддийцев построили город?
– Да-да-да! Похоже, они были очень умными и сильными, раз сумели построить такие огромные стены из камня. И храм. А эти улочки с дорогами, лавками и фонарными столбами! А фонтан у таверны!
– Красивый город, но мне в нём непривычно, и представляла я его другим. Более чистым, что ли, и возвышенным. Если честно, Эдда меня пугает немного.
– Ну, нам-то здесь нравится, правда, работой заваливают не хуже, чем на Ильсате. Слушай, Ис, а давай завтра сходим в Седьмой Угол? Нам это место Арис показал. Там лютни, музыка, танцы.
– Э-э-эм… – недовольно промычала послушница, моргая мутными глазами. – Вообще-то, Седьмой Угол – самая богохульная таверна из всех!
– Вообще-то, хоть мы и паломницы, но притворяться святошами не обязаны, – отозвалась Беррэ и ударила кулаком по столу.
Будущие жрицы застыли в ужасе.
– Ой, сестрички, лучше вам Беррэ не злить, – с ухмылкой заявила Айо. – Вы-то в основном книжки читаете и Палланте молитесь, а мы трудимся до кровавых мозолей. У-у-у, вредные какие, а ещё в посвящённые метят!
– Потому и вредные, – согласилась Исма, намекая на их сходство с Эссой.
Паломницы заговорщически рассмеялись.
– Меня уже Гебб с Аристейем позвали, так что я с вами, а Фрасу оставлю с Вокком.
– Вокк, это тот сорванец, что постоянно бегает по Дому и просит накормить его лапшой?
– Ага, он самый. Они с Искоркой подружились. Кстати, пора бы их проведать. – Исма устало потянулась. – К тому же я им обещала принести что-нибудь с кухни, когда закончу с делами.
– Попроси у старшей суп и сахарную булочку. Она Вокка постоянно булками подкармливает, а для Фрасы возьми, что не доела Хибби. У поварих так заведено: они выбрасывают остатки, а мне жалко.
– Что же, попробую с ними договориться. – Исма встала, обняла «ильсатских ящерок» и прошептала Айо на ухо, чтоб остальные не слышали: – Встретимся завтра в час вечерней молитвы у южных врат Храма.
– Хассанан, Исма, скоро увидимся.
Глава 5
Седьмой Угол
На главной площади было тихо и безлюдно. Погода стояла пасмурная, поэтому ночь опустилась на город раньше, чем того хотелось жителям Эдды. В окнах Храма зажёгся тусклый свет, и внутри зазвучал заунывный хор песнопений.
Тьма бродила меж домами, отшатываясь от редких светильников. Даже рынок понемногу пустел, и только самые отчаянные торговцы продолжали зазывать покупателей. На Улице Мастеров слышались удары молота и дыхание кузнечных мехов. Воины Дугры совершали привычный обход, но не заглядывали туда, где велась другая, осторожная и не вполне законная жизнь. Город не спал.
Исма пришла к месту встречи первой. У ступеней Храма она чувствовала себя защищённой, но, вглядевшись в ночную мглу, поняла, что одной гулять в темноте страшновато.
– Надеюсь, Эсса не будет злиться, что я не осталась на молитву, – прошептала Ис и поднесла замёрзшие руки ко рту. – Хотя чего это я переживаю? Она же сама говорила, что пока мы с «ящерками» не примкнули к послушницам, вольны делать всё, что пожелаем.
