Ковен отверженных - Айви Эшер
Торрез начинает теснить меня, и я сдвигаюсь в сторону, чтобы не споткнуться и не упасть прямо под лапы серому волку размером с лошадь. После того как он делает это еще пару раз, я понимаю, что он отгоняет меня от стаи. Видимо, приглашение вместе побегать не включало в себя совместную охоту. Стараюсь отогнать мимолетное разочарование. Было бы классно увидеть, как стая разбирается со своим свирепым противником. Да, сейчас медведь убегает, но рано или поздно он начнет драться.
Торрез снова пихает меня, и я прожигаю его взглядом. Да поняла уже, мать твою!
Слова так и умирают невысказанными, потому что справа от меня вдруг проносится вспышка светло-золотистых волос. И я немедленно следую за ней. Торрез, по всей видимости, не заметил того, что увидела я, потому что отрывается от меня и присоединяется к охоте вместе со своим Альфой.
Я знаю, что правильнее было бы позвать его, предупредить о том, кого я преследую, но он исчезает в мгновение ока, а все мое нутро трубит о том, чтобы я не смела терять из виду свою добычу.
В моей голове проносятся вспышки воспоминаний о высоком, светловолосом, похожем на викинга ламии, который был в том самом погребе, где я сидела, привязанная к стулу.
Я еще сильнее напрягаю руки и ноги, пытаясь поспеть за этим гребаным Сориком, уносящимся все дальше от меня. Я преследую его по пятам. Не похоже, что он пытается оторваться от меня, и в моем сознании срабатывают очередные сигналы о тревоге, заставляя быть начеку.
Едва справляясь с дыханием, подаюсь вперед в попытке догнать ламию, одновременно стараясь не упустить из виду ничего, что может выскочить на меня сзади. Активирую руны на ухе, обеспечивая себе дополнительное преимущество – теперь я гораздо лучше слышу все то, что происходит вокруг меня. Это ловушка. Это наверняка ловушка, но меня охватывает ярость от того, что случилось в последний раз, когда я видела Сорика в том погребе, и я следую за ним.
Сорик резко сворачивает налево и скрывается за огромным стволом мертвого дерева. Не раздумывая, я следую за ним, но резко останавливаюсь, когда он вдруг приседает, вытягивает руки и, бормоча что-то себе под нос, медленно выпрямляет сгорбленную спину. Его руки продолжают подниматься до тех пор, пока он не хлопает в ладоши. Гулкий звук эхом отзывается в ночной тиши, и из земли вырастает магический барьер, накрывая нас.
Какого черта?! Он только что использовал магию?
Глава 16
Секунду я в полном шоке смотрю на него, но затем беру себя в руки и призываю оружие. В каждой руке появляется по короткому мечу, и Сорик окидывает взглядом сперва их, а затем смотрит на меня. Его глаза переполнены какой-то эмоцией, которую мне не удается определить.
– Я здесь не для того, чтобы вредить тебе, – заявляет он и поднимает руки в знак капитуляции, словно сразу после этого я ему поверю.
– Каким образом, черт возьми, ты возвел барьер? Я думала, ламии не владеют такой магией.
Наверное, мне стоило бы спросить, что он тут делает или что-то в этом духе, но единственное, на чем я способна сейчас сфокусировать свое внимание, – что этот неповоротливый ламия на моих глазах использовал магию, присущую кастерам.
– Не владеют. Обычно. Поэтому я и здесь.
Сорик опускает руки и хватается за край своей футболки, начиная задирать ее наверх.
Я отвожу взгляд в сторону, чтобы не видеть этого стриптиза, но если он вдруг нападет, я сумею среагировать. Не понимаю, что он задумал. Что это гребаная ловушка такая? Остаться со мной наедине и начать раздеваться? Неужели ни у кого нет иммунитета к этим долбаным волшебным феромонам?
– Прости, но, думаю, так будет проще всего объяснить, – говорит он, стягивая футболку через голову. Его длинные светлые волосы водопадом рассыпаются по спине.
Я тупо смотрю на него
– Какого, мать твою, черта?
У Сорика есть руны.
Три руны расположены у него между грудными мышцами, и еще две тянутся вниз по обеим сторонам ребер. Я автоматически делаю шаг вперед, и мои глаза в замешательстве распахиваются, когда я пытаюсь осознать то, что открывается моему взору. Смотрю на его ладони в поисках рун, что должны украшать безымянные пальцы, но кожа на них выглядит поврежденной – возможно, обожженной.
– Как? – Мне удается выдавить из себя только это. Я снова и снова пробегаю взглядом по рунам на его теле. Это означает именно то, о чем я думаю?
– Мы с Гриер и не подозревали, что перенос вообще может случиться. Она ни разу не слышала, чтобы подобное происходило вне связи со Стражем или кастером. Мы любили друг друга, и нам казалось, что мы были осторожны. Никто не знал. Но потом случилось это.
Он указывает на руны, растянувшиеся на его груди.
– Она пометила тебя? – спрашиваю я, и он кивает.
– Когда появились метки Избранного, мы оба были в панике. Это означало, что то, что Адриэль пытался сделать на протяжении десятилетий, было действительно возможно. До того момента Гриер считала, что, что бы он с ней ни сделал, он никогда не сможет получить от нее желаемое. Но я неожиданно стал доказательством того, что все, что ей говорили, оказалось неправдой.
Глаза Сорика полны глубокой печали, и она отзывается во мне, пробуждая мою собственную грусть.
– Я пробовал срезать руны на пальцах. Остальные можно было спрятать, но эти нас выдавали. Моя кожа раз за разом регенерировала, пока я наконец-то не выжег руны и не запечатал это ядовитой для нас слюной оборотня.
Слова Сорика отсылают меня к ночи, когда умер Талон. Он тогда сказал нечто похожее: «Они пичкали меня ядом оборотней. Он не дает мне исцелиться». Голос Талона эхом раздается в моей голове, и я встряхиваю ей, чтобы вырваться из воспоминаний и вновь сосредоточиться. Руны на ребрах Сорика такие же, как у меня, и меня осеняет, что, должно быть, он владеет таким же оружием. Видимо, моя мать передала ему и Защитную магию, судя по огромному барьеру, под которым мы сейчас находимся.
Я убираю свои мечи, отпуская магию и позволяя ей вернуться обратно в руны. Устало и рассерженно провожу руками по лицу, не понимая, что мне обо всем этом думать. Окружающую тишину прерывает вой, и я понимаю, что наша встреча
