Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий
Стаскивая с себя грязную «песочку» заметил, что правые штанина и рукав перепачканы кровью.
- Не моя, слава Богу, - пробормотал удовлетворенно.
Набрав в тазик воды, замочил свои боевые доспехи.
Переодевшись в «Адидас», очень похожий на настоящий, и прихватив чистое белье, полотенце, мыло и мочалку, вышел из каюты.
…………………………………………….
В предвкушении нирваны Никитин растворил обшитую досками, мореными «под дуб», дверь и сразу понял, что его ждет облом. На крючках вдоль стенки были развешаны отнюдь не мужские предметы одежды, как верхней, так и нижней.
Он выглянул на улицу и увидел прикнопленый рядом с дверью литок бумаги с надписью «Женский день»
В проем двери из комнаты отдыха, откуда доносился женский смех и звон посуды, высунулось некрасивое лицо на замотанной полотенцем голове.
- Ой, ктой-то к нам пришел! Мущщчинка! Да ты не бойся, заходи, мы тебе спинку потрем!
Из комнаты отдыха раздался дружный женский хохот.
Никитин матюгнулся про себя и закрыл дверь. Почесал репу и произнес:
- Придется идти в солдатскую баню.Надо быть ближе к личному составу.
***
Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.
3 июня 1988 года
Ангелина Семеновна, квелая седая тетка пенсионного возраста, встретила их ласково, хотя и не перестала прихлебывать кефир из полулитровой бутылки. Через плечо у нее была перекинута дурацкая красная лента:
- Ну, чего, ребятки, приспичило?
Кирпичников, несмотря на благодушное настроение, не удержался:
- А вам то что?
- Да ничего, – ответила она добродушно и оценивающе посмотрела на них, – Нельзя что ли было, как у людей, чтобы невеста с фатой, и жених… без мундира?
- Нельзя, мамаша, нельзя! – Кирпичников приобнял за плечи снова робеющую Маринку, – Нельзя ли приступить к таинству?
- Эх… - вздохнула коллега Кисы Воробьянинова, – Давайте ваши паспорта. Кольца хоть у вас есть?
Кирпичников вынул коробочки из кармана, раскрыл и положил их на стол.
- Очень хорошо. Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, - тетенька приняла торжественную позу, - объявляю вас мужем и женой.
…………………………..
Выйдя на улицу, Коля полез за сигаретой, но закурить не успел.
Маринка, взвизгнув, подпрыгнула и уцепилась за его шею, болтая в воздухе ногами.
- Мой! Мой! Мой!
Мимо проходила орава джигитов кавказского вида. И не столько кавказского, сколько вполне криминального. В кожаных куртках, несмотря на жару, под которыми характерно «читались» стволы.
Кирпичников на всякий случай напрягся.
Однако парни при виде здоровенного офицера, на шее которого повисла миниатюрная девчонка, дружно заулыбались, а один даже показал Кирпичникову поднятый вверх большой палец:
- Вай, капитан! Нэ забудь на свадьба пригласыть!
***
Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
3 июня 1988 года.
Когда два часа спустя Никитин, чисто отмытый и выбритый, вошел в Ленинскую комнату в соседнем модуле, офицеры уже успели «освежиться» и расслабиться. Стол соорудили из снарядных ящиков, покрытых газетами. Меню банкета было представлено разнообразными сортами консервов из сухпайков, крупно нарезанными луковицами и жареной картошкой. Ассортимент на уровне. Из напитков была представлена настоящая русская водка в емкостях по 0,7 и все те же банки «Si-Si». Со стены на этот банкет невозмутимо взирали члены Политбюро КПСС. В полном составе, с кандидатами. Остальные стены не были еще оформлены, согласно армейской моде и отсутствовала мебель.
Раздвинувшись на импровизированной лавке из досок, положенных все на те же снарядные ящики, Никитину освободили место и налили «штрафную».
- Штрафную, штрафную…
Солдатская кружка «Столичной» прошла на удивление гладко.
Закусывая нежнейшим пайковым салом из баночки, Никитин с облегчением ощутил, что вся муть, преследовавшая его последние несколько дней, уплывает куда-то в глубины сознания, тает и растворяется там, словно ее и не было. Конечно, все это – лишь иллюзия, но она позволяла хоть на время забыть обо всем плохом. Если без конца пережевывать свои, часто не решаемые, проблемы, можно запросто свихнуться, это медицинский факт.
Разлили еще и объявили
- Третий тост.
Все, встали, помолчали секунд десять, и, не произнеся ни слова, опрокинули кружки в память о павших. Эта традиция соблюдалась свято, и каждому было, кого вспомнить.
Никитин понял, что все тост ждут от него, поднял кружку и сказал:
- Теперь за здоровье счастливых родителей новорожденного, которому самой судьбой на роду написано стать спецназёром.
Молодой отец при этих словах поморщился, но выпил. Похоже, этого уже новорожденному желали.
Все дружно закурили, и в «номере» сразу стало дымно, хоть топор вешай.
Нависла непрошеная пауза, которая всегда бывает в русских застольях, когда закончился ритуал, а неформальное общение еще не сложилось в данный момент. В таких случаях требуется развлечение.
Кто-то произнес:
- Вася, изобрази…
- Порадуй душу…
