Генерал-коммандант - Башибузук Александр

«Млять… — ругнулся я про себя. — Меня сдали посольские, как пить дать, либо дойчи, либо русские. Больше ни с кем я не успел повидаться. Теперь гадай, по собственной инициативе или выполняя приказ монархов…»

— Дальше.

— Дело происходило в страшной спешке. Я со своей группой занимался здесь оперативным обеспечением… — майор запнулся и нехотя признался: — И одновременно подготовкой провокации. Мы собрались разыграть нападение…

— Об этом позже.

— Да-да, конечно. Так вот, меня срочно вызвали. Присутствовал сам премьер-министр Бальфур, министр иностранных дел, министр по делам колоний, Джозеф Чемберлен, его заместитель, министр торговли и сэр Джон Бродерик — государственный секретарь по вопросам войны. И они потребовали от меня немедленно найти и обезвредить вас для того, чтобы предъявить общественности. Со мной находился один из буров, он должен был заявить после провокации, что его послали лично вы…

— Обезвредить?

— Да, обезвредить. Арестовать, но не убивать. Все были единогласно за это. И лишь только заместитель министра по делам колоний настаивал исключительно на смерти. Его пригласили, потому что он хорошо вас знал в свое время.

— Кто?

— Да, господин Уинстон Черчилль, только он настаивал на смерти, — охотно сообщил Коллинз.

«Все-таки Уинни…» — тоскливо подумал я.

Тоскливо — потому что разочаровываться в друзьях очень больно. А ведь я считал его своим настоящим другом.

Поначалу все шло очень обнадеживающе. Черчилль вернулся домой и женился на Франсин. У них родился сын, которого назвали Майклом якобы в честь меня. Политическая карьера Уинни стремительно пошла в гору, его выбрали в Палату общин, а потом он стал помощником министра колоний, если не ошибаюсь, даже на пару-тройку лет раньше, чем в реальной истории, и толкнул пару зажигательных антивоенных речей о необходимости заключения мирного договора с Республиками. Мы от случая к случаю переписывались, я даже надеялся, что Уинни станет тем человеком, который со временем изменит политику Британии в отношении Южной Африки, а тут — на тебе. Млять, какой же я недоумок, надо было пристрелить сучонка еще в самом начале…

— Свое мнение он объяснял тем, что вы очень опасны, попытка взять в плен может вообще провалить операцию… — торопливо рассказывал Коллинз. — Но остальные его не послушали. Им был нужен живой Майкл Игл для полного триумфа. Черт, вот что случается, когда решения принимают дилетанты, пусть даже члены правящего кабинета. Идиоты… Я был не согласен с такой поспешностью, просил время для тщательной подготовки операции, но меня практически вынудили. Кто я такой, чтобы спорить с лордами?

— Как вы меня нашли?

— Сначала мы определили ваше наиболее вероятное местонахождение, а потом, методом исключения, выяснили настоящее убежище. В информации упоминалась ваша спутница, с подробным ее описанием, так что найти вас не составило особого труда. Я рассказал все, что знаю…

— Далеко еще не все, — перебил я его и в очередной раз глянул на часы.

Так, всего два часа ночи. Времени еще вагон и целая тележка.

На кушетке страдальчески застонала Клеопатра, потом приподнялась и недоуменно уставилась на меня.

Мельком глянув на нее, я спокойно бросил:

— Иди во двор помогать Алексу.

Клео молча встала, повинно опустила голову и ушла, а я задал очередной вопрос Коллинзу:

— Теперь подробно о провокации, майор.

— Она должна была стать подтверждением недоговороспособности буров и существенно уронить их репутацию в глазах мирового сообщества…

— И послужить оправданием перед второй войной, не так ли?

— Да, господин генерал, в том числе…

Следующие полчаса прошли в увлекательной беседе — майор очень не хотел умирать и выложил столько ценной информации, что я едва успевал записывать за ним.

К сожалению, время поджимало, поэтому общение пришлось прервать. Я связал Коллинза понадежней, а потом вышел во двор, помочь Арцыбашеву. Трупы гостей мы без особых затей утопили в озере, предварительно проделав с ними некоторые не особо эстетичные, но необходимые манипуляции. В это время Клео тщательно уничтожала в доме все следы нашего пребывания.

А к четырем утра я сбегал в условленное место, куда прибыл тот самый человек, которому передавал записку Арцыбашев.

— Занятная маскировка… — густо благоухающий пивным перегаром толстяк весело ухмыльнулся. — Неужели, чтобы остаться незамеченным, надо перевоплотиться в негра, Мишель?

Я на него недоуменно уставился, но потом вспомнил, что забыл стереть гуталин с морды.

— Примерно так, Арчи, примерно так. Но хватит скалить зубы, впереди куча работы.

— Что на этот раз? — Арчибальд закинул на плечо треногу с фотоаппаратом, словно заправский наемник алебарду.

— Интервью, Арчи, просто интервью, — с легким злорадством в голосе сообщил я.

— Знаем мы ваши интервью, — хохотнул толстяк. — Городской морг уже доверху трупами забит. Я едва сдерживаюсь, чтобы не тиснуть какое-нибудь загадочное расследование.

— Тиснешь. Но слегка на другую тему.

Арчибальд О’Лири, он же Лейба Розенталь, Теодор Морье и прочая, и прочая, несмотря на свой совсем непрезентабельный вид и полную неизвестность в широких массах, был одним из самых свирепых акул пера нынешнего времени и подвизался внештатным корреспондентом почти во всех ведущих газетах мира. При этом Арчи дико ненавидел Британию и являлся моим личным агентом. Брал он за свои услуги ужасающе много, но отрабатывал зарплату до самого последнего пенса. Для того чтобы запустить в массы какую-нибудь залепуху, лучшего исполнителя нельзя было найти. Впрочем, на почве добывания информации Арчи тоже весьма хорош.

Арцыбашев и Клео предусмотрительно убрались с глаз, а Арчибальда я привел прямо к Коллинзу и стянул с башки британца мешок.

— Для начала несколько фото.

— Зачем? — Британец покосился на корреспондента.

— Так надо, Абрахам. — Я развязал руки майору, оправил на нем пиджак, а потом отступил в сторону и взял резидента на прицел.

— Улыбнитесь, пожалуйста, — вежливо попросил Арчибальд, нацелившись вспышкой в британца. — Вот так, спасибо. А теперь за столом…

— Секундочку… — Я подвинул к нему лист бумаги и дал в руки карандаш. — Но лицо серьезней, Абрахам…

Еще раз полыхнул магний. Я невольно поморщился, вспомнив, каким образом меня зафитилило в конец девятнадцатого века, а потом снова аккуратно спутал британца.

— Отлично! А сейчас блиц-интервью примерно в такой форме. Я, Абрахам Стенли Коллинз, майор Секретной службы его величества, не желая более участвовать в преступлениях британской короны, решил сообщить о готовящейся провокации — и так далее и тому подобное. В том числе о приказе лордов меня убить. Желательно поподробней, с фактами и именами. То есть все то, что вы уже сообщили мне.

— Что? — Резидент сильно побледнел, с ужасом смотря на корреспондента. — Вы собираетесь опубликовать все то, что я рассказал, в прессе?

Арчи невозмутимо складывал треногу фотоаппарата и не обращал на майора никакого внимания.

Я ласково улыбнулся.

— Вас предупреждали — вы согласились. У русских есть замечательная пословица: снявши голову — по волосам не плачут. Впрочем, можем все отыграть назад. Но вам не кажется, что это будет несколько глупо с вашей стороны?

Коллинз сплюнул.

— Да пошел ты к черту, сволочь! После такого мне все равно не жить.

— Как угодно… — Я пожал плечами.

И аккуратно выстрелил британцу в сердце. С облегчением выстрелил. На самом деле мне нужны были только снимки для подтверждения личности, а историю с интервью я затеял, только чтобы спровоцировать Коллинза. Отпускать майора ни в коем случае было нельзя. Но и не хотелось нарушать обещание. А теперь все благополучно разрешилось.

— Ну вот… — Арчибальд разочарованно скривился. — А я еще ни разу не брал интервью у настоящего агента Секретной службы его величества.

— Я за тебя все уже сделал. Вот тут краткое содержание. — Я подал ему несколько листов бумаги. — Раскудрявишь и пригладишь сам, только не переборщи. Озаглавь погромче… Скажем… «Мой манифест». А вообще сам смотри. Ах да… вот образец почерка. Неплохо будет опубликовать несколько фрагментов текста, написанного его рукой.