Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Торкваль взобрался на стул. Лицо его теперь находилось на одном уровне со скелетом горностая, скорчившимся в стеклянном шаре. Маленькие черные пуговки-глаза смотрели прямо в глаза Торкваля. Торкваль поднял тесак и, словно случайно, провел лезвием по стеклянному шару – из шара немедленно стала сочиться зеленая плазма. Снизу раздался яростный скрежет:
– Ты повредил его!
Торкваль разрезал цепь и позволил шару упасть на пол. Шар разбился на дюжину осколков – зеленая плазма брызнула во все стороны. Скрюченный скелет горностая с трудом распрямился и оспешно спрятался под стулом. Десмёи бросилась плашмя на пол, собирая столько зеленой плазмы, сколько могла уловить, и постепенно начала приобретать материальную форму: сначала появились очертания внутренних органов, затем наружный покров. Она ползала по полу туда-сюда, всасывая зеленые лужицы губами, лакая их языком.
В ушах Торкваля раздался звенящий голос:
– Размахнись алебардой и проткни ее навершием! Делай, что я говорю, – или все мы будем осуждены на вечные муки!
Торкваль крепко обхватил рукоятку тесака и быстро шагнул в сторону Десмёи. Та заметила его приближение и в испуге закричала:
– Нет, нет! – Откатившись по полу, она вскочила на ноги. Торкваль преследовал ее с тесаком наготове – отступая шаг за шагом, ведьма оказалась прижатой к стене. – Прочь, прочь! Я стану ничем! Ты меня убьешь!
Торкваль пронзил шею Десмёи шипом навершия алебарды – все ее существо, казалось, впиталось этим магическим оружием, становившимся все длиннее и массивнее по мере того, как тело Десмёи сжималось и растворялось.
Десмёи исчезла. В руках у Торкваля была тяжелая алебарда с короткой рукояткой и фигурным лезвием из серебристо-зеленого металла. Торкваль повернулся и подошел к столу.
Тамурелло, в виде скелета горностая, выполз из-под стула; постепенно он начал расти и скоро уже не уступал ростом Торквалю. Из стенного шкафа Тамурелло достал доску в четыре локтя длиной и в два локтя шириной; на доске покоился симулякр странного существа, формой напоминавшего человека, с блестящей серой кожей, короткой волосатой шеей, расплывчатыми чертами лица и затянутыми пленкой рыбьими глазами. Симулякр был привязан к доске сотней клейких лент, предотвращавших малейшее движение.
Тамурелло взглянул на Торкваля:
– Ты знаешь, кого изображает эта кукла?
– Нет.
– Я тебе скажу. Это Джоальд. Мурген положил всю жизнь на то, чтобы сдерживать это чудовище вопреки силам, стремящимся его освободить. Перед тем, как я убью Мургена, он увидит, как я уничтожаю плоды всех его усилий: Мурген будет знать, что Джоальд восстал! Мурген, ты меня слышишь?
Сдавленный шестью волосатыми руками, Мурген издал гортанный звук.
– Времени мало: проход скоро закроется и руки спрячутся. Но времени хватит на все. Прежде всего будет освобождено чудовище! Торкваль!
– Я здесь!
– Как ты видишь, Джоальд опутан клейкими лентами.
– Вижу.
– Разруби мечом эти ленты, пока я произношу заклинание. Руби!
Из-под ладоней, обхвативших лицо Мургена, послышался тихий стон. Охваченный сомнениями, Торкваль приложил руку ко лбу.
Тамурелло крякнул:
– Делай, что я говорю! Ты разделишь со мной несметное богатство и магическую власть, клянусь тебе! Руби!
Торкваль медленно подошел к симулякру. Тамурелло стал распевать односложные продолжительные звуки заклинания, оказывавшие мощное воздействие. Как невидимые стрелы, звуки эти проносились в воздухе и пронизывали Торкваля, принуждая его двигаться словно в гипнотическом полусне. Его рука поднялась – он высоко занес меч. Меч опустился! Отскочила лента, удерживавшая кисть правой руки Джоальда.
– Руби! – кричал Тамурелло.
Торкваль снова опустил меч: ленты, крепившие локоть Джоальда к доске, порвались со звонким щелчком. Рука симулякра зашевелилась, повернулась.
– Руби!
Торкваль разрубил ленту, сжимавшую шею Джоальда. Заклинание Тамурелло звенело, отражаясь отголосками от стен каменного зала, – казалось, сами древние камни Свер-Смода пели и дрожали в унисон с голосом чародея.
– Руби! Руби! Руби! – лихорадочно вопил Тамурелло. – Мурген! О Мурген! Взирай на мое торжество! Пусть горькие жаркие слезы катятся по твоему лицу – я повергну в прах все, что ты построил!
Торкваль разрубил ленту, крепившую к доске лоб Джоальда, пока Тамурелло продолжал распевать грозное заклинание – заклинание, ужаснее которого еще не слышал этот мир. В глубине океана Джоальд постепенно почувствовал, что его путы ослабли. Гигант пытался освободиться от оставшихся пут, ворочаясь, размахивая рукой, поджимая и распрямляя ноги. При этом он случайно пнул подводные контрфорсы, удерживавшие Тих-так-Тих от сползания в море, и земля всколыхнулась. Джоальд поднял свободную руку – огромную черную руку, – сжимая и разжимая чудовищные черные пальцы, грозившие сокрушить Старейшие острова. Рука поднялась над поверхностью океана, разбрасывая шипящие, обрушивающиеся с оглушительным громом стены зеленой воды. Напрягаясь изо всех сил, Джоальд смог приподнять голову над морем – в океане внезапно образовался новый остров с костистыми продольными хребтами посередине; во все стороны разбежались волны головокружительной высоты.
В Трильде Шимрод снова ударил в серебряный гонг, молча отвернулся от зеркала и подошел к ящичку, закрепленному на стене. Он открыл дверцы ящичка, произнес три слова и приложил глаз к хрустальной линзе. Несколько секунд Шимрод стоял, словно пораженный молнией, после чего отшатнулся, подбежал к стенному шкафу, пристегнул к ремню меч, натянул на голову шапку и встал на диск из черного камня. Проговорив заклинание срочного переноса, он мгновенно оказался в промежуточном дворе перед входом в Свер-Смод. Вус и Вувас все еще пинали окровавленные останки Меланкте. Подцепляя разорванное тело когтистыми лапами, они высоко подкидывали его в воздух и ловили, смеясь и выражая удивление неистощимой жизнеспособностью своей жертвы. Бросив на Шимрода подозрительные взгляды, они, по-видимому, узнали его – в любом случае им явно надоело выполнять прямые обязанности, и они предпочитали развлекаться.
Наступив на упавшую дверь, Шимрод прошел в дверной проем и тут же почувствовал силу заклинания Тамурелло. Пробежав по галерее, Шимрод ворвался в большой зал. Мурген еще сидел в кресле, схваченный шестью руками из мира демонов, Ксабисте. Громадный скелет горностая, распевавший великое заклинание, постепенно изменялся, приобретая более человеческие черты. Торкваль, стоявший у стола, заметил прибытие Шимрода. Разбойник набычился и угрожающе занес меч.
Шимрод воскликнул:
– Торкваль! Ты сошел с ума или Тамурелло заставляет тебя это делать?
– Я делаю что хочу! – глухо ответил Торкваль.
– В таком случае ты хуже сумасшедшего – и ты умрешь.
Шимрод сделал несколько шагов вперед, обнажив меч. Одним махом он разрубил хрупкую тазовую кость скелета горностая. Заклинание внезапно оборвалось; Тамурелло превратился в неразборчивую груду дергающихся костных обломков.
Торкваль смотрел на симулякр Джоальда, извивавшийся в попытках избавиться от оставшихся пут.
– Так вот в чем назначение моей жизни? – пробормотал Торкваль. – Поистине, я сошел с ума!
Шимрод взмахнул мечом, сверкнувшим широкой дугой, и уже отделил бы голову Торкваля от торса, но разбойник успел
