Практическая магия и нечисть по соседству - Евгения Владимировна Потапова
Маруська залилась лаем, кто-то шкрябался в калитку. Странно, звонок у меня работает, Саша знает, как зайти, наверно, кто-то чужой. Спросила с крыльца: «Кто там?», перестали скрестись, затихли. Пожала плечами и уже собралась идти назад в дом, как опять кто-то начал шкрябаться. Маруська снова заверещала, Проша недовольно щурился и смотрел на дверь. Подошла, через щелку увидела девицу непонятного возраста.
– Чего надо? – негостеприимно спросила я.
– Я от Маши, – ответила она робко.
– От какой Маши, не знаю я никакой Маши, – буркнула я.
– Она вам Константина на лечение привозила, – ответила барышня.
– А ты за его лечение рассчитаться приехала? – поинтересовалась я, не открывая калитки.
– Нет, она дала ваш адрес и сказала, что вы поможете, – испуганно сказала она.
– Ну, ежели она сказала, так пусть сама и помогает, – я развернулась и пошла в сторону дома.
– Подождите, подождите, – крикнула барышня. – Я вас очень прошу, хотя бы посмотрите меня.
Подошла, открыла калитку, глянула: девица как девица, чего на нее смотреть. Приехала на красном помятом «матизе». На противоположной стороне дороги стоял мой волк и внимательно всматривался в гостью. А вот это уже не очень хороший признак.
– Ой, а я думала тут старенькая бабушка. Маша говорила, что бабка разные хвори заговаривает, – удивилась она.
– И вам здравствуйте. Не переживайте, через лет тридцать и я, может, бабкой буду, если не захочу воспользоваться косметологической медициной, – ответила я.
– Меня Наташа зовут, – она протянула руку.
– И? – в ответ ей руку не подала.
– Мне нужно диагностику сделать. Я заплачу хорошо. – Она помахала новенькой голубой бумажкой.
Ну, как-то в моем положении от денег отказываться не комильфо. Но жадность бывает такой жабой, что может сыграть с нами нехорошую шутку.
– Проходи в беседку, – махнула рукой в сторону строения.
Проша пошел за ней по следам. Повертела кольцо, настроилась, но ничего особенного не увидела, так, муть всякая. Сходила в дом, принесла карты, чашки, заварник и еще теплый чайник. Налила нам с ней чая.
– Давай, рассказывай, чего тебя понесло в такую даль.
– Ой, вы знаете, вся жизнь моя кувырком. Началось это еще в школе, все с мальчиками дружили, а ко мне никто не подходил, даже моя страшная подружка Светка с парнем ходила. Не везло мне с мужчинами, да и с работой, да и с деньгами все не складывались отношения. Все никак, все наперекосяк. Мне уже двадцать восемь лет, а я все не замужем, даже моя страшная подружка замуж выскочила, двоих родила и все у нее в шоколаде. А я ведь красивей нее и умней, а у меня вот такой кошмар и ужас. Может, на мне венец безбрачия висит, или порча, или проклятие какое, – затараторила она.
– Давай глянем, что у тебя и как, – ответила я и принялась тасовать карты.
Ощущения от этого общения не очень приятные, девица какая-то странная, нервная, все время озирается и по сторонам глазами шарится. Не дает на ней сфокусироваться, все елозит и взор прячет. Прошка за ней следит внимательно.
– А может, это Светка на меня чего навела? – спросила Наташа.
– Если ты все знаешь, зачем ко мне приехала? – спросила я и отложила карты, вцепилась взглядом в ее лицо.
– Все-все, молчу, посмотрите, пожалуйста.
Стала раскладывать карты, простенький расклад кельтский крест. Что-то странное, ни будущего, ни прошлого, все какие-то могилы и кресты, много магического намешано. Смотрю и не понимаю, что это вроде не по роду идет и не со стороны, никаких проклятий чужих крадников. Достала еще одну колоду и стала уточнять, что к чему и зачем. Тут почему-то у меня перед глазами сон мой всплыл с дачами, да с оградками, да с домиками с земляными полами.
– Скажи-ка ты мне, Наташа, чего ты на кладбище делаешь?
– Да ничего не делаю, деда хожу проведываю, – а глазки бегают, и руки под стол спрятала.
– Положи ручки на стол, Наташенька, – прошипела я.
Она руки на стол положила и испуганно на меня посмотрела.
– Давай, звезда пленительного счастья, рассказывай все как есть.
– Чего рассказывать-то, особенная я, ведьма я, черная, кладбищенская, – с вызовом она на меня посмотрела.
– Бестолочь ты кладбищенская, – усмехнулась я.
– Я еще в двенадцать лет этим стала заниматься. На подружке, на Светке тренироваться. Она первой красавицей у нас в школе была. Навела на ее лицо порчу, она вся угрями покрылась. Так она так страдала, так страдала, а я радовалась, что у меня все получилось. Ее долго лечили, к бабке какой-то даже возили. Вылечить-то вылечили, а ямы от угрей на лице остались. Я всему классу гадости всякие делала, а что, я же могу, да и тренироваться надо было на ком-то.
– Они тебя обижали? – спросила я, пораженная таким цинизмом.
– Нет же, мне хотелось быть особенной. Я и чертей всяких вызывала, и демонов, но что-то как-то не очень все это у меня получалось. Потом я на кладбище ходила, там колдовала. На Светку всякое разное делала, но почему-то через раз выходило, то получится, то нет. Несмотря на все мои гадости, она замуж вышла и все у нее замечательно. Я и рассорки ставила и мужа ее привораживала, а все как-то легко у нее проходит. – Она явно гордилась своими делишками.
– Ко мне зачем пришла? Похвастаться? – спросила я, еле сдерживая свой гнев.
– Да нет. Хотела узнать, почему у меня судьба не складывается. Себя посмотреть не могу, не вижу.
– Ну надо же, и почему она не складывается, удивительно просто, – ответила я с сарказмом. – А ты себя сама не спрашивала, почему у тебя все в жизни вот так, через одно место?
– Мне кажется, все мне завидуют и зла желают. Мысли ведь могут быть материальными.
– А ты своими мозгами куриными не подумала, что у твоей Светки стоит защита родовая, а может, за спиной защитники мощные? Вот тебе и рикошетит в обратную, – поинтересовалась я, прищурившись.
– Ну, если бы что-нибудь стояло, то мне прилетало намного больше, и на ней бы так не отражалось, – хмыкнула Наташка.
– Ты-то откуда знаешь, что там не собирается вся твоя злоба злобная и не долбанет тебя по самое не балуйся в один момент? – поинтересовалась я.
– Вы вот тоже мне завидуете, – взвизгнула она и вскочила из-за стола, опрокинув на себя стакан с чаем. – Кругом злобные твари, никто меня не понимает, – девица понеслась с дикими воплями к калитке.
Вровень с ней бежал Проша и
