Сердце Эрии - Эйлин Рей
Тамиру не было в доме. Он наблюдал за происходящим моими глазами, пока сам бродил меж обгорелых деревьев и почерневших тел, избегая касаться их взглядом, чтобы не пугать меня еще сильнее, следил за садом и поглядывал в сторону дороги. Вскоре должна была вернуться Эсса в сопровождении городского старосты и стражи из Вэйша.
Хотя я бы так скоро ее не ждала: она сильно пострадала во время нападения. Едва сросшиеся кости пошли новыми трещинами, так что Эсса снова не могла стоять на ногах без помощи трости, а заплывший глаз вряд ли различал дорогу. Не лучший выбор для гонца… Но, уже неплохо зная девушку, я могла представить, как она возразила Шейну, попытавшемуся отправиться вместо нее, чем-то вроде: «Со мной все в порядке. Если придется, то я дойду и на одной ноге, пусть даже деревянной. И вообще, тебе бы за сестрой присмотреть, потому что, если с ней останусь я, мне придется вырубать ее другими способами». И в моих фантазиях Эсса подкрепила свои слова убедительным помахиванием трости.
– Молодец, – похвалил Шеонну брат, когда она выпила отвар, и заботливо пригладил ее волосы.
«Как они собираются объяснить старосте и страже произошедшее?» – спросил Эспер, и я произнесла вслух его вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.
Кассия небрежно пожала плечами, будто я спросила какую-то глупость, и снисходительно ответила:
– Скажем, что ночью на соседей напали грабители и несчастные искали спасения в нашем доме. Мы отбивались как могли, но не сумели спасти всех.
– В это никто не поверит, – скептически заметила я.
– Поверят. В последнее время такое часто случается с отдаленными и настолько малолюдными поселениями, – сухо ответила Кассия и бросила многозначительный взгляд на Шейна. – Да и вообще, нам достаточно убедить в этом лишь стражу и выживших соседей, а их искренняя вера убедит уже остальных горожан.
Друг недовольно поджал губы, но не успел возразить, как ведьма добавила:
– А если хоть кто-то не поверит, то меня просто выпрут из города, а твою сестру линчуют как Дитя Зверя.
Когда успокаивающие травы подействовали, Шейн отнес уснувшую Шеонну в спальню. Затем он покинул дом, а я поднялась в комнату подруги, испытывая неясную тревогу за ее состояние. Она крепко спала под мягким ворсистым одеялом, лишь изредка забавно хмуря носик во сне, но ее умиротворенность не принесла мне успокоения. Все это казалось каким-то искусственным, ненастоящим.
Некоторое время я боязливо держалась стены, готовая в любой момент выскочить в приоткрытую дверь, но, как только поняла, что сон набросил прочные цепи на разум и Силу Шеонны, я осмелела и забралась на широкий сундук в углу, застеленный мягким пледом и обложенный вязаными подушками.
Вскоре до ушей Эспера донеслись голоса, и зверь поспешил скрыться в зарослях – в той части сада, что чудом уцелела в огне. К дому приближалась процессия во главе с хлипким седым старичком и двумя женщинами, что поддерживали его под худые, обтянутые дряблой кожей руки. За ними следовала небольшая группа крупных мужчин в кожаных доспехах – тамиру насчитал шесть человек, – а в самом конце плелась измученная Эсса.
Одна из спутниц старосты вскрикнула от испуга, вторая залилась слезами, узнав кого-то среди тел, теперь сложенных на лысой черной лужайке перед порогом, кто-то из мужчин смачно выругался, а кто-то накинулся на Кассию с обвинениями. Но брань и заливистые истерики стремительно сменялись сбивчивыми извинениями или словами поддержки – здесь не обошлось без случайного прикосновения к Шейну или его крепкого рукопожатия. Сила, дарованная другу Коллегией, незаметно пробиралась в чужие головы, путала мысли и заставляла уверовать в ложь, сплетенную ведьмой.
Я крепко сжала волчий оберег и откинулась на подушки, стараясь забыть об обманутых людях, но их растерянные голоса прокрадывались в оконные щели и неприятно скребли по сердцу, будто заостренные когти по стеклу. Кристалл мягко пульсировал в моей руке, согревая оледеневшие пальцы.
«Хоть кому-то из нас сейчас спокойно», – с легкой завистью и одновременно с облегчением подумала я.
Где-то там, в саду, Эспер сочувственно прижал уши.
К полудню стало тише. Из Вэйша прибыли еще люди, выслушали убедительные объяснения, на этот раз льющиеся с шепелявых уст старосты, погрузили мертвых в телеги и увезли готовить к похоронам. Со двора теперь доносились лишь едва различимые голоса Кассии и Эссы, и под их мерный гул я провалилась в крепкий сон без сновидений.
Разбудила меня едва сдерживаемая ярость Эспера, какой я не ощущала даже во время нападения Одержимых.
Послышался громкий злой рык, а следом за ним раздался изумленный вскрик. Я испуганно подскочила – сон в неудобной позе на узком сундуке отозвался болезненной ломотой в теле – и огляделась.
Ощетинившись, Эспер замер в дверном проеме, а напротив него в спальне стоял Шейн. Кривясь от боли и гнева, друг зажимал правое предплечье: сквозь крепко сжатые пальцы сочилась кровь. Под ладонью затеплился мягкий исцеляющий свет.
– Что ты наделал? – прорычал Эспер.
– Облегчил ее боль, – нехотя ответил Шейн, и его ноздри раздулись от недовольства.
– Ты снова искалечил ее, – прошипел тамиру, оскалившись.
– Я не… – Шейн запнулся, на краткий миг растеряв самообладание, коротко посмотрел на меня и вскинул голову. – Теперь с ней все будет в порядке.
Я проследила за его уверенным взглядом, обращенным к умиротворенно спящей Шеонне.
– Ты не имел никакого права! – не унимался Эспер.
– И в этом упрекаешь меня ты, зверь? – стойко парировал Шейн, изумленно изогнув бровь.
Тамиру вздрогнул, будто от удара под дых, и вонзил когти в половицы.
– Не смей нас сравнивать, – предупредил он.
– Почему это? Разве ты не копошишься в голове Алессы, когда тебе вздумается? Не ворошишь ее мысли и не притупляешь эмоции?
Я возмущенно открыла рот. Шейн говорил так, будто меня не было в комнате и прямо сейчас я не стояла в нескольких шагах от него! Но возмущение застряло в пересохшем горле – меня все равно никто не желал слушать.
– Я притуплял страхи, но никогда не прикасался к ее памяти! – В голосе Эспера клокотала едва сдерживаемая ярость. – Если отнять хоть частицу воспоминаний, это разрушит ее душу. Она будет метаться в пустоте, где когда-то находилось прошлое, и сходить с ума, ощущая отголоски непонятных теперь эмоций. И именно это ты сделал с собственной сестрой. Искалечил ее. Снова.
– Я спас ее!
Шейн сжал кулаки. Эспер предупредительно зарычал.
– Спас… – едко повторил тамиру. – Ты спас не Шеонну от пережитой боли, а самого себя от ее гнева. Она возненавидит тебя, когда узнает правду.
– Что здесь происходит? – наконец, не выдержав, вскрикнула я.
– Давай, расскажи ей все, – подначил Эспер, кивнув в мою сторону, и выжидающе уставился на Шейна.
Однако друг даже не взглянул в мою сторону. Вместо ответа он просто вышел из комнаты, протиснувшись мимо тамиру.
– Шейн? – недоуменно окликнула я, но никакой реакции не последовало. – Шейн!
Я кинулась следом, Эспер задумчиво проследил за мной.
– Шейн!
Он замер у входной двери. Лежащая на дверной ручке рука медленно опустилась, и друг поднял на меня взгляд, в котором одновременно читались разочарование, злость и печаль. Я спешно сбежала по лестнице и замерла на последней ступеньке.
– Что происходит? – тихо спросила я.
– Пусть зверь утоляет твое любопытство, – недовольно бросил друг и вновь повернулся к выходу.
– Я должна услышать это от тебя, – настойчиво ответила я. – Я хочу знать правду.
– Тебе не нужна правда, Алесса, – не оборачиваясь, бросил Шейн. – Просто забудь, как ты обычно и поступаешь.
Я вспыхнула от возмущения и уже тверже одернула:
– Шейн!
– Что? – вспылил друг и резко обернулся, опалив меня гневным взглядом.
За пару шагов он преодолел разделяющее нас расстояние. Я крепко вцепилась в перила, едва сдерживаясь, чтобы не унести ноги обратно в комнату.
– Тебе нужна правда? – процедил Шейн. – С каких пор? Она была нужна тебе, когда ты попала в Гехейн, когда двери Сильма взрывались перед твоим носом, когда чертово Сердце отнимало чужие жизни, когда шинда поселились в твоих снах или когда тамиру повесил на твою шею еще один зачарованный кристалл? Ты спросила его, что это такое, попыталась узнать это сама? Не-е-ет, – со злой усмешкой протянул он, –
