Легенды Соединенного королевства. Мир света - Владимир Игоревич Ашихмин
Эмилия, наблюдавшая за нашей игрой с видом умудрённой летами женщины, промолвила:
– Сколько мужчина живёт – ровно столько длится его детство. Вот скажи, Калеб, зачем ты это делаешь? Я же велела тебе не перенапрягаться.
– Мне показалось, он заскучал, и маленькое жизненное препятствие ему не повредит! – пыхтя, отозвался я.
Под весом кота мешок медленно, но верно рвался по швам. Вдруг телега налетела на камень, и нас сильно качнуло. Я вместе с ношей шмякнулся на пол. Не успел я толком сообразить, что произошло, как ощутил на груди мягкие лапки Мурчика. Его глаза азартно горели. Он хотел продолжения. Сжимая и разжимая когти, кот невольно оставлял порезы на моей шубе. Эмилия стянула его с меня, подтащив за мохнатые штаны к своим коленкам. Все это время Снурф сидел под лавкой и обиженно шипел – как так его хозяин нянчится с чужим питомцем? Я потянулся погладить его панцирь, но он демонстративно отполз за пустую бочку. Животные совсем как люди: могут ревновать, обижаться или радоваться, и нам надо всегда проявлять к ним заботу, ведь они всё чувствуют и подчас страдают не меньше нашего.
За день, проведённый в пути, мы несколько раз останавливались, чтобы поесть и передохнуть. Дважды Эмилия подменяла Грешема на козлах. Мне было велено находиться в «горизонтальном» положении как можно дольше. Колдунья продолжала мазать мне спину жгучей мазью, от которой на коже появилось раздражение. Сыпь чесалась и зудела, но к вечеру стала спадать. Боль же и вовсе прошла. Я смог ходить практически как раньше.
– Очень хорошо.
Эмилия смотрела как я, подбрасывая сапогами листья, ковыляю вокруг костра.
– Ещё денёк помажем, и будешь как новенький.
– Из тебя вышел прекрасный целитель, – подметил я.
– Несомненно. Алхимикус Деторум прекрасно меня выучил.
– Когда ты вспоминаешь про свою академию, мне сразу приходит на ум день нашего знакомства. Неестественно жаркое лето в Эльпоте. Пыль и топот. Мозаичная площадь. Лавочка. Ты сидела на ней среди кучи книг и ела мороженое.
– Ты обратил на меня внимание только потому, что подумал, будто я денно и нощно корплю над фолиантами! Ха! Как ты ошибался!
– Это всего лишь твоё предположение. Я не устану повторять, что меня просто что-то толкнуло к тебе.
– Судьба?
– Наверное.
Я улыбнулся.
– Как бы там ни было, проходя мимо, я специально наступил тебе на подол платья. Я собирался рассыпаться в извинениях и узнать твоё имя, но тут…
– Заколдованное мороженное шмякнулось тебе в нос! – рассмеявшись, перебила меня Эмилия. – Видел бы ты свою моську! Вся в шоколаде!
– Шоколадом забрызгало и мою белоснежную мантию!
Колдунья откинулась на ствол дерева.
– Я так хохотала, что не заметила, как ты заложил мне за ухо красную розу. Почему-то вслед за этим милым фокусом я как-то сразу прониклась к тебе симпатией и предложила пропустить по стаканчику.
– Да, после того вечера мы с тобой и подружились, – усмехнулся я. – Правда я ещё тогда не знал, что очень скоро из-за тебя моя жизнь превратится в бурлящий вулкан. Характер никогда не позволял тебе копить обиды и… Сколько же проблем из-за этого у нас было! Вот скажи, ты никогда не задумывалась, почему у тебя нет мужа и детей? А я отвечу! Круговорот неприятностей, следующий за тобой по пятам, совершенно не оставлял места для чего-то другого!
– Ну почему ты так категоричен?
– Бертрана в счёт не берём.
Эмилия спрятала лицо в тень.
– Пусть так, но я всё равно с тобой не соглашусь. У меня был на примете мужчина, который мне нравился, и к которому я испытывала чувства, но он этого не видел, и я даже иногда подумывала его отравить, чтобы не мучить себя пустыми надеждами. Несчастная любовь, а вовсе не странствия – вот что стало преградой для всех моих ухажёров. Я никого к себе не подпускала и как дура ждала, когда он разглядит во мне не только друга.
Колдунья подкинула в костёр сухих веток и немного помолчав, добавила:
– Он так никогда и не узнал о том, что он для меня значил, потому что я струсила и не открылась ему. Я отпустила его, и он ушёл в неизвестность.
Мои брови удивлённо поползли вверх.
– Почему ты рассказала мне об этом только сейчас?
Эмилия улыбнулась уголком рта.
– Ты наверное думал, что уже все обо мне знаешь? Как бы ни так.
– Кто он?! Кто этот слепец!
– С тех пор утекло много воды…
– И всё же!
– Это мой… самый сокровенный секрет.
– Раскрой мне его!
– Тише, тише, мой герой, не заводись. Возможно, если так сложатся звёзды, я удовлетворю твою просьбу.
– Звёзды, – пробурчал я.
Подруга положила мне руку на коленку.
– Девичье сердце все ещё бьётся в моей груди, и подчас мысли сами собой уносят меня в те далёкие дни. В радостные и грустные…
– Но больше в радостные?
– Конечно.
Грешем, делающий вид, что роется в мешке, на самом деле внимательно нас слушал. Ему отчаянно хотелось, чтобы Эмилия была не занята.
– Хрмф!
– Что?
– Мне… то и да! А сейчас у тебя кто-то есть?
В срывающемся голосе вампира скользило волнение. Он пытливо всматривался в красивую мордашку. Прежде чем ответить, Эмилия томно откинула тяжёлую прядь волос.
– С какой целью ты спрашиваешь, мистер Рыжий Морж?
– Я? Я спрашиваю? Я… вот… я…
Колдунья почесала под подбородком подошедшего к ней кота.
– У меня есть Мурчик – он мой мужчина, других нет и пока не нужно.
– Тю! Именно! Это правильно! Ну, то есть, я так, просто спросил! Без всякой задней мысли!
Лицо Грешема стало похоже цветом на редиску. Чтобы сгладить неловкость, мой ученик принялся разливать по кружкам только что закипевший чай. Заварка с запахом кардамона и мелиссы подкупающе щекотала ноздри. Я с удовольствием прихлёбывал обжигающий напиток и вдыхал ароматы леса. Вскоре наша беседа возобновилась вновь. Мы обсуждали отрицательные свойства крапивного корня и соляного крема, в состав которого входила выжимка из двустворчатых моллюсков. Вампиру наш нескончаемый спор о той или иной особенности ингредиентов быстро надоел. Он поточил о камень свои клинки и лёг спать. Мы присоединились к нему через час. Ночь выдалась снежная, ветер завывал и теребил полог телеги. Начало зимы – не самая приятная пора, если вы находитесь далеко от дома. Я улёгся между Мурчиком и Снурфом. Один грел меня мохнатым пузом, а другой тёплым панцирем. Иногда лапы кота дёргались и награждали мои коленки царапинами. Пока я засыпал, о стенки моего сознания колотился надоедливый сверчок – кто все
