Имя мне Тьма - Евгений Фронтикович Гаглоев
– Так что же случилось? – спросил Чехлыстов, делая пометки в блокноте.
– Я уже рассказывал обо всем вашим коллегам…
– Но нам проще у тебя узнать, чем играть в испорченный телефон! – вскипел Карамзин.
Студент чуть заметно вздрогнул:
– Он пригласил меня для разговора, я поднимался по лестнице… И увидел его… Константин Аркадьевич выбежал на лестничную площадку, громко что-то крича.
– И что он кричал? – задал вопрос Чехлыстов.
– Это были не слова, – чуть слышно ответил студент. – Он просто вопил. Ну, будто бы сильно чего-то испугался.
– Об этом и другие говорили, – шепнул Андрей напарнику.
– Он был там один? – тут же спросил Карамзин.
– Да, – и глазом не моргнул Степан. – Больше я никого не видел. И он бросился через перила у меня на глазах.
– Значит, самоубийство? Но по какой причине?
– Откуда мне знать? – пожал плечами студент.
Вскоре один из членов криминалистической группы позвонил Андрею Чехлыстову и сообщил, что на видеозаписях камер слежения никого постороннего не видно.
«Он бежит по залу, затем выскакивает на лестничную площадку. И через какое-то время его будто швыряет через перила», – раздалось из динамика, когда Андрей включил на телефоне громкую связь.
– Швыряет? – хмурясь, переспросил Юрий Карамзин. – Как это?
– Прыжок на видео выглядит как-то странно. Но рядом точно никого нет, только непонятные тени по стенам скользят. Наверное, от веток деревьев, там же крыша стеклянная.
– Я должен сам это увидеть. А что свидетель? – спросил Юрий, буравя притихшего Степана тяжелым взглядом.
– На записи видно, как он поднимается по лестнице парой этажей ниже. А потом он уже вне зоны видимости. Но когда на лестницу выбегают люди, он стоит этажом ниже места прыжка погибшего.
– Проверим, – кивнул Карамзин. Андрей выключил связь, и Юрий пристально взглянул на Степана. – Ладно, пока можешь быть свободен. Если появятся вопросы, мы тебя отыщем.
Андрей записал номер телефона практиканта, а затем следователи отправились осматривать место происшествия.
– Жуть, – выдохнул Егор Кукушкин, когда Степан вышел в коридор. – Они так допрашивают, будто в чем-то тебя подозревают. Я уже отцу позвонил, он сейчас сюда приедет.
– Зачем? – не понял Степан.
– Ну он же сам бывший следак. Может, в его присутствии они не станут так сильно до нас докапываться.
– Что-то я в этом сомневаюсь, – невесело произнес Бузулуцкий.
Окутанное тьмой бледное лицо незнакомки, сбросившей Константина Аркадьевича с лестницы, все еще стояло у него перед глазами. И еще та странная темноволосая девица, возникшая словно из ниоткуда, а затем куда-то пропавшая. Но Степан уже и сам не был уверен, видел он все это на самом деле или нет. Вот и камеры слежения ничего не зафиксировали. А обе дамы будто растворились в воздухе.
Начни он рассказывать об этом следователям, только получит лишние проблемы. С полицией у Степана были связаны не самые приятные воспоминания, поэтому он старался держаться от них подальше. Перелозов мертв, и этого не изменить. Но по крайней мере теперь никто не будет портить ему жизнь до окончания студенческой практики.
Было и еще кое-что, о чем Степан не рассказал никому, даже Егору Кукушкину. Парень, укравший венец Марголеаны во время ограбления, назвал его Бузей… А так Степана называли лишь несколько человек. Все это были люди из далекого прошлого, и он искренне надеялся, что там они все и останутся. О том, что его с ними связывало, Бузулуцкий даже вспоминать не хотел.
Глава 22
Особое удовольствие
Следователь Юрий Карамзин вышел на служебную лестницу, оцепленную полицией, приблизился к потертым перилам и взглянул вниз. Тело погибшего уже забрали, но на плиточном полу виднелась огромная черная лужа запекшейся крови, посреди которой клейкой лентой было обозначено положение жертвы.
– Высоковато, – задумчиво отметил Юрий, прикинув расстояние от верхнего этажа музея до пятна на полу.
– Тут никто не выжил бы, – согласился с ним Андрей Чехлыстов.
Он стоял рядом с Эвелиной Крыловой. Женщина еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, и старалась не смотреть на кровавое пятно.
– Говорят, погибший не слишком жаловал студентов? – обратился к ней Андрей.
– Да, Константин Аркадьевич терпеть не мог ни практикантов, ни вообще студентов, – подтвердила Эвелина. – Я наблюдаю это не первый год. Удивительно, как он соглашался замещать преподавателей в университете. Обычно Константин Аркадьевич выбирал себе жертву среди практикантов и потом несколько недель всячески ее изводил. Видимо, это доставляло ему какое-то особое удовольствие… В этот раз он выбрал Степана Бузулуцкого.
– Вы недолюбливали Перелозова? – повернулся к ней Юрий.
– Что вы, вовсе нет, – покачала головой Эвелина. – Да, человек он был очень сложный, но мы как-то нашли общий язык. Общались исключительно по работе, а как профессионал он меня вполне устраивал.
– Для чего же он вызвал Бузулуцкого в свой кабинет?
– Вы в курсе, что недавно у нас тут случилось ограбление? Прямо на открытии новой экспозиции.
– Да, нам сообщили об этом, – подтвердил Чехлыстов.
– Во время открытия выставки в музей вломилось несколько вооруженных бандитов. Они украли пару десятков экспонатов, а этот юноша, Степан, сцепился с одним из грабителей и едва не сорвал с него маску. Константину Аркадьевичу отчего-то показалось, что парень узнал этого бандита. Будто бы они даже перекинулись парой слов. Видимо, Перелозов хотел выяснить какие-нибудь подробности у самого Степана.
– А он его действительно узнал? – заинтересовался Карамзин.
– Сложно сказать. Была такая суматоха, а я в тот момент смотрела в совершенно другую сторону, – призналась Крылова. – Но полиция всех опросила и ничего подозрительного не выяснила, так что…
– Андрей, наведи-ка справки об этом татуированном студентике, – обратился Карамзин к напарнику. – Попробуем узнать, что за фрукт и привлекался ли раньше по каким-нибудь делам.
– Хорошо, – кивнул Андрей, делая запись в блокноте.
– Еще необходимо снять отпечатки с перил по всему пролету. Пусть наши соберут здесь каждую пылинку, каждый волосок. И попроси переслать нам записи с камер слежения. Нужно полностью восстановить картину случившегося, – принялся перечислять Юрий, а затем снова обратился к Эвелине Крыловой. – Скажите, у погибшего могли быть какие-то причины для суицида?
– Сложно сказать, – задумалась женщина. – Я очень мало знаю о личной жизни Константина Аркадьевича. Сколько его помню, жил он всегда один, жены и детей нет. Когда-то был женат, но жена умерла много лет назад… А еще знаете, что странно? Вчера ночью он здесь увидел… Ну это, по его словам, конечно же, – сама я в это не верю. У нас все сотрудники до сих пор об этом перешептываются…
