Запретная звезда - Евгения Исмагилова
Это действительно было его заботой. Небрежность Теодора по отношению к амату, словно это очередная служанка или новая игрушка, тревожила больше всего.
Капрал чертей прибыл на закате следующего дня. Эрик Циглер и граф Теодор фон Байль, хозяин Марого острога и графства Байльштриг, встречали его у подъемного моста. Оббитая сталью кибитка, в которую запрягли клячу, на закатном солнце отливала кроваво-красным. Лошадь, устав тащить ношу по размытой дождем дороге, хрипела и роняла желтую пену на рыхлый песок. Наконец, возчик остановил кибитку, к ней поспешил хромой конюх, чтобы освободить несчастное животное из постромок.
«Чудовище доставлено. Осталось дождаться, когда оно всех нас сожрет», – невесело подумал Эрик. Даже присутствие одного из лучших чертей его никак не успокаивало. Вдруг она завтра обратится? Может быть, даже сегодня, даже сейчас… От неверного слова, от дуновения ветра, черт, да по любой причине, а может, и без причин! Подобные мысли могли свести с ума кого угодно!
Капрал тем временем легко соскользнул с козел и, запахнувшись в заляпанный грязевыми комьями плащ, поспешил к ним.
– Приветствую почетного убийцу в Маром остроге, – Теодор натянуто улыбнулся.
– Все шутки шутите, – хмуро отозвался капрал. Старый, видавший виды шакал из Соловьиных степей Йеффеля. Кажется, его так и звали – Шакал. Очень причудливо. – Кажется, вы позабыли, как легко человек рвется на части.
– Что ж, это уже наша забота. Моя и моего обережника.
– Ваш обережник чудовищ-то видел? – с сомнением отозвался капрал, косо взглянув на Эрика. «Сопляк», – читалось в его взгляде.
Сопляк, да? Пальцы Циглера невольно сомкнулись на теплой рукояти Цефи. Та отозвалась слабым толчком магии, словно показывая, что с радостью разберется не только с чудовищем, но и с магом.
Шакал, почувствовав исходящую от Эрика угрозу, обнажил клыки, левый был сколот. Ему не требовалось оружие, чтобы избавиться от выскочки-обережника.
Приветствие затянулось. Два мага буравили друг друга взглядами, проверяя противника на прочность. Глаза капрала, бешеные, как у дикой собаки, отливали совиной желтизной. Этот морок много на своем веку повидал, оттого позабыл, что такое жалость или милосердие. Все, что он знал, – это боль и смерть.
– Лучший способ победить чудовище – предугадать его появление, – нарушил тишину граф. – Так что, уважаемые, прошу вернуться к работе и доставить девочку ко мне как можно скорее.
– Так точно, – рыкнул Шакал и бросил на Эрика последний недовольный взгляд. – Надеюсь, ты умеешь драться, парень, а не только заглядывать служанкам под юбки.
Эрик пропустил колкость мимо ушей. Услышь это Сирша, вся покраснела бы от злости и стыда, но, к счастью, ее здесь не было.
– Сирша ведь приготовила мастерскую? – спросил граф, наблюдая за тем, как Шакал возвращается к кибитке.
– Да, мой граф. Я распорядился еще утром.
– Этот ящик сконструирован так, что, как только существо внутри начнет превращаться, оно сразу же будет убито шипами из крышки. Проследи, чтобы с девочкой были понежнее. – Граф развернулся на каблуках и собрался было уходить, как вдруг что-то вспомнил. – И не пускай это животное в замок. Пусть ночует в сторожевой башне.
– Так точно, мой граф. Что-то еще?
Теодор проследил взглядом за тем, как Шакал открывает кибитку, покачал головой и удалился.
Деревянный гроб, оббитый каленым железом, в котором держали девчонку, походил бы на ящик с сокровищами, если бы не тонкая щель, через которую виднелись прикрытые глаза. И, конечно, не привинченная табличка с именем и годом рождения: Эйлит, и судя по году запаковки – ей очень много лет, ее поместили туда еще до его рождения. Видимо, называть «девчонками» старух было в странноватой манере графа.
Стараясь об этом не думать, Эрик помог капралу обвязать ремни. Вскоре кран, колесо которого крутили пятеро слуг, оторвал ящик от соломы и принялся поднимать к окнам мастерской. На мгновение за стеклом мелькнуло веснушчатое лицо Сирши, с беспокойством взирающее на двор, а затем исчезло.
Гроб подняли на нужную высоту и начали тихонько подносить к распахнутым створкам. И тут он опасно накренился, грозя выскользнуть из петель. Сердце пропустило удар. Если он упадет с такой высоты… Но ящик неподвижно завис над землей, оставаясь в петле благодаря бог весть какой силе. Эрик физически чувствовал страх, исходящий от него и от всех слуг в Маром остроге.
– Растяпы! – крикнул Теодор и появился в окне. – Говорил же, нежнее!
В следующее мгновение он ловко схватил веревку и быстро потянул. Ящик с монстром исчез во тьме комнаты.
Мастерской называлось просторное помещение с большими окнами и инструментами, висящими на стене, сплошь заставленное предметами неизвестного предназначения. Граф рассказывал, что раньше в ней работал его отец, изобретая новые механизмы. Кран во дворе, к примеру, старший фон Байль собрал сам, но так и не успел найти ему применения – болезнь забрала его раньше.
Младший фон Байль интересов отца не разделял, и мастерская пустовала много лет. Эрик даже не мог предположить сколько: время в Маром остроге текло как-то по-иному. Взять хотя бы Теодора: Циглер так и не понял, какого он возраста. Его гладкое, словно гипсовый оттиск, лицо, всегда чисто выбритое, никак не вязалось с сединой и манерой одеваться в потрепанные цветастые халаты. Лишь слюдяные глаза, смотрящие на все с хладнокровием болотного гада, выдавали в нем человека зрелого и очень опасного.
– Вскрывай, – велел Теодор. Полы его красно-желтого халата взметнулись, подобно крыльям.
– Так точно, мой граф. – Эрик отстегнул Цефи.
И все же можно было остановиться сейчас. Сжечь тело спящего чудовища, пока магия на него еще действовала. Не рисковать жизнью полусотни человек ради любопытства какого-то высокопоставленного аристократа.
– Мой граф… – Эрик вздохнул и решил дать безумию Теодора еще один шанс. – Вы уверены?
– Как, по-твоему, я должен понять, что с ней не так, пока она в ящике? – граф указал на Эйлит.
Спорить дальше было бессмысленно. Эрик послушно принялся убирать замки. Магия прыснула в кровь, разогревая жилы и концентрируясь на кончиках пальцев. Эрик коснулся швов стальных лент, опоясывающих гроб по всей его длине. Металл отозвался тихим шипением и чуть покраснел. Первая, вторая, третья…
Теодор задумчиво глядел в окно, где замок окутали ранние сумерки. Очертания гор, темно-синие, похожие на застывшие волны, окружали Марый острог со всех сторон. Внизу сиротливо замерла кибитка. Из одноглазой башни караула доносился смех и какая-то похабная песня.
Когда Эрик заканчивал с последней лентой, в мастерскую вошел капрал. В руке он сжимал
