За что убивают Учителей - Корнева Наталья Сергеевна
Море вобрало в себя солнце. Морское солнце, соленое золотое солнце плескалось вокруг.
А на губах по-прежнему стыл до невозможности терпкий вкус – как будто он и в самом деле впустил в себя океан, от которого теперь не избавиться. Как будто глотнул случайно соленого, до горечи соленого океанского сердца.
Будто Учитель сам – океан с золотыми прожилками бликов.
Движения Красного Феникса были столь точны, что не раздавалось ни всплеска, и ровную гладь не потревожили ни брызги, ни даже расходящиеся неверные круги. Одной рукой Учитель осторожно придерживал Райара, который старался мешать как можно меньше и был готов сгореть со стыда: это ж каким нужно быть неумехой, чтобы чуть не утонуть в такой спокойной воде, вдобавок на глазах соучеников?
Хвала небесам, представители морского народа плавали как дельфины. Сильными гребками Учитель быстро достиг корабля и выбрался на палубу, полную солнца. Выудив Райара из воды за шкирку, как обессиленного котенка, Красный Феникс молча выволок его и бросил на доски.
Руки Учителя пахли морем. Опьянев от этого горько-соленого запаха и солнечного света, Райар зажмурился. Красный Феникс спас ему жизнь, и, кажется, всею своею водою океан не смог бы теперь смыть это трепетное воспоминание. В Великих степях спасение жизни делало людей побратимами навсегда.
Наблюдающие сию картину зрители окаменели, не смея, кажется, даже дышать. Лица присутствующих выражали священный ужас. Не веря своим глазам, ученики молча взирали на верховного жреца храма Закатного Солнца, пытаясь осознать, что он в самом деле самолично бросился в воду ради безродного выходца из Великих степей. Изумление их было столь велико, что даже страх перед Великим Иерофантом отступил на время, и ученики пялились на него так бесстыдно, будто увидели впервые.
Легкие летние одежды цвета красной вишни промокли насквозь, обрисовывая точеные рельефы тела. Длинные волосы налипли на шею, по лицу стекали прозрачные капли. С грозного Хвоста Феникса ручьями лилась вода. Но, даже промокший с головы до ног, Красный Феникс ни на йоту не потерял в достоинстве, производя привычное впечатление величия и утонченности.
Золотое закатное небо, солнечный свет и обманчивая морская вода, стекающие с волос Учителя, – все безупречно соединилось в этот скоротечный миг и запечатлелось в памяти навсегда.
– Кто это сделал? – раздельно вопросил меж тем Красный Феникс, взглядом указывая на спазматически откашливающегося у его ног кочевника.
Все молчали.
– Мессир… – Райар смущенно подал голос, смекнув, чем эти подозрительные расспросы грозят соученикам. В конце концов, ни одного из них он не знал близко и не желал зла, тем более чужими руками. – Никто не виноват. Я сам… по неопытности перевернул лодку.
– Вот как? – Учитель выглядел удивленным. – Вы все осмеливаетесь объединиться против меня и лгать мне? Что ж, значит, вы все будете наказаны. Включая тебя, звереныш.
– Учитель накажет нас из-за безымянного раба? – полуутвердительно пробормотал Яниэр, нервным движением заправляя растрепанную морским бризом белоснежную прядь.
– Он больше не безымянный, – насмешливо бросил Красный Феникс, как будто намеренно подтрунивая над северянином. – Я решил даровать ему личное имя. Прямо сейчас, в праздник летних фейерверков, когда зацветает священный красный лотос. Как-никак у волчонка сегодня второе рождение.
На красивом лице Яниэра промелькнуло выражение недоумения и обиды – Учитель дал маленькому выскочке имя, так похожее на его собственное! Возможно потому, что у него не было времени подумать как следует, но факт оставался фактом. Кочевник получил имя на древнем языке ли-ан: «Подобный цветущему пиону».
В тот памятный день Учитель собственноручно срезал рыжие волосы Райара, в которые щедро вплетены были пламя и солнце, и сохранил одну прядь в специальной шкатулке с именем, написанном алой тушью. С новым именем, которое он даровал – Элиар ан Элирий Лар.
Согласно законам Ром-Белиата, рабы не имели личных имен: имя раба составлялось из титульного и родового имени господина, а также префикса ан, означавшего принадлежность. Однако второе, срединное имя хозяина рабы никогда не наследовали – оно считалось сакральным и при жизни почти не использовалось. Называть человека срединным именем могли только самые близкие, те, которые получали такое разрешение, или же те, кто стоял выше по статусу, – в знак демонстрации своей власти.
Перед префиксом обычно шел простой порядковый номер на старом языке ли-ан. Но вместо этого номера Учитель решил дать Райару настоящее имя, которым его и будут звать впредь.
Что ж, выходца из Великих степей лишили семьи, дома, даже права называться именем, данным при рождении. Взамен ему посчастливилось носить то же полное достоинства имя, что и легендарному Первородному, основателю великих городов Ром-Белиата и Бенну. И Райару пришлось принять то, что отныне у него не будет иного имени, кроме имени Красного Феникса Лианора.
Океан переменчив, и цвету его дано множество имен. Кочевник же смотрел на море, но видел не его ослепительную синеву и лазурь.
Отныне, хотел он того или нет, с Учителем они были связаны жизнью. Отныне и навсегда океан, жестокий и ласковый, стал для него цвета глаз Учителя.
Глава 12. В жилах феникса – пламя
Эпоха Черного Солнца. Год 359.
Сезон дождевой воды
Цвет травы виднеется вдалеке, а близко – нет. День девятый от пробуждения
Бенну. Цитадель Волчье Логово
*киноварью*
На следующий день Элирий почувствовал себя значительно лучше.
То ли наконец подействовала злосчастная «Горькая слеза», то ли благотворное влияние оказал алкоголь, а может, удалось немного расслабиться и сбросить напряжение в теплой шафранной воде. Не исключено, что все эти факторы в совокупности дали нужный эффект.
Как бы то ни было, Элирий проснулся без ненавистного ощущения разбитости и разливавшейся по всему телу усталости. Ощущения, к которому он никак не мог привыкнуть – и привыкать не собирался. Кажется, закончились и изнуряющие приступы дурноты.
Ароматные гирлянды свежих цветов покачивались в складках муаровых занавесей, прохладными водопадами низвергаясь с балдахина. Красные маки. По-прежнему они были повсюду, и насыщенный цвет киновари, кажется, звенел и вибрировал прямо у него в жилах.
Вся эта комната напоминала огромный пышный цветок.
– Ваша светлость? – немедленно встрепенулась бессменно дежурившая подле кровати Шеата. – Вы пробудились? Позвольте помочь с утренними ритуалами.
Элирий милостиво кивнул, и через некоторое время был умыт, тщательно причесан и переодет в привычное по прошлой жизни титульное одеяние верховного жреца. Все эти знакомые фрагменты прежнего быта здорово успокаивали нервы и придавали уверенности в сегодняшнем дне. Новая зыбкая реальность постепенно обрастала плотью.
Пока тонкие, но удивительно сильные пальцы Шеаты скручивали в жгут и поднимали на макушку часть смоляных волос, аккуратно скрепляя их яшмовой заколкой, в голову Красному Фениксу закралась игривая мысль.
Немного поколебавшись – все же духовные силы пока не восстановились даже на четвертую часть – он дождался последних, уже не обязательных движений перламутрового гребня, сделанных скорее для порядка, и молча поманил сиделку.
– Мессиру что-то угодно? – Шеата с готовностью вытянулась перед своим высокорожденным подопечным. Вопросительно заглянув ему в глаза, жрица инстинктивно отшатнулась, наткнувшись на странный, отнимающий волю взор, в котором вставал холодный океанический прибой.
Но было поздно.
– Да, – властно улыбнулся Элирий, решившись на свою шалость. В первые дни после реинкарнации, пока он еще так слаб, от него не ожидали подвоха и реализовать задуманное оказалось даже проще. В конце концов, эффект неожиданности никто не отменял.
Что-то судорожно дернулось внутри, когда он, спустя столько веков, вновь обратился к запечатанному в крови истинному цвету солнца, жидкому огню небожителей. Кажется, слишком рано: мгновенно навалилась отступившая было предательская слабость, голова отяжелела и закружилась от напряжения.
