Топтун - Александр Евгениевич Владыкин
– Вернёмся на Землю, я тебя ещё накормлю настоящим узбекским пловом!
Я уже не знал, куда бежать от этого кухонного маньяка. Он был хуже бригады медиков принудительного кормления. Карим перечислял, что кроме плова, есть ещё бешбармак, шурпа, лагман, манта, самса … Бедная птица Ури, ей повезло, что она ничего не слышала про эти кулинарные шедевры, которыми хотел накормить меня малолетний садист. У птиц Ури закончился выпуск, совет стаи готовил направления, рассматривая отдельно успехи каждого ученика. Вакантных мест было много, во всех странах мира зелёного тумана водились дикие черви, даже здесь на краю пустыни, сквозь толщу песка были слышны их передвижения. В пустыне черви редко выходят на поверхность и более уравновешены, чем в местах с повышенной влажностью, в руках комиссии остался всего один список с плохо успевающими, с нарушителями учебной дисциплины, и прочими птенцами, не вошедшими в стаю уже выпущенных и получивших направление, счастливчиков. Каждая кандидатура рассматривалась индивидуально и все вопросы ставились на голосование. Комиссия отсеяла лентяев, оставив их на второй срок обучения. Спроси у любого птенца Ури, что такое каторга? И он ответит – полигон на берегу Глупого моря. К нарушителям дисциплины была применена своя особая методика воспитания, после которой они всю оставшуюся жизнь проводили без отклонений от устава. К каждому нарушителю цеплялась электронная клипса на ухо, достаточно было одной. Пульт от её управления находился в руках инструктора, малейшее отклонение от условий учебной программы каралось жестоко. Птица получала такой акустический удар, что на продолжительное время оставалась глухой. Слух – это самое больное место птиц Ури. Наконец дошла очередь и до нашего знакомого. По успеваемости к нему претензий не было, и с дисциплиной у него всё горазд. Но его, всё же, отнесли к нарушителям. У комиссии, естественно возник вопрос к инструкторам:
– Чем вас не устраивает этот птенец?
Ответ перед комиссией держал самый старый и уважаемый инструктор из птиц Ури. Он сказал, что его подопечный имеет лидерские наклонности, но излишняя озлобленность и отсутствие гибкости мышления, приводят к неутешительным результатам его действий. Инструктор напомнил, как все птенцы Ури попали в ловушку, устроенную имитатором дикого червя. Члены комиссии внимательно слушали, аргументы инструктора были слабы и не убедительны, у каждого члена комиссии были свои ошибки в молодости. Тогда инструктор перестал убеждать:
– Вы спросите его, почему его сверстники называют «Болтыш», спросите у него, что он такое ест, что от него стоит за километры вонь изо рта? С ним никто из учащихся не хочет общаться. Не верите? Позовите «Болтыша» в комиссию, сами убедитесь, что я прав.
Блин! Птицы Ури отправили птенца на болота, признав, что неудачник должен питаться лягушками, а не дикими червями. «Болтыш» ушёл с полигона, а запах дуримана и горелого лука с морковью долго ещё витал в воздухе.
***
Через пару дней наше безделье закончилось и нас опять вызвали в подготовительный центр. Здесь кроме, уже знакомой пары топтунов, был представитель института. Я даже близко не мог угадать, из какого он народа, его защитный костюм скрывал всё: вместо рук были перчатки, вместо головы затемнённый скафандр, из которого, время от времени раздавался высокий женский голос. Мне показалось, что учёный не ходил, а летал. Перед нами опять засветился экран с порталом. На выходе, подняв лапки вверх, грелись на солнышке тритоны. Звезда была тусклая и давала немного тепла, но животные были довольны и тому. В редкой траве можно было заметить жуков и ящериц. Всё было так, как в первый раз, только съёмка велась более расширенно, панорамно, что ли? Мы, потихоньку, вместе с операторами, стали приближаться к лесу, начиналось нагорье. Вот тут начиналось самое интересное, чего мы не смогли увидеть в первый раз. Камеры вновь показали тени на верхушках деревьев. Тени передвигались быстро и слаженно, как стая обезьян. Камеры проследили их движение. Тени исчезли в горной пещере, расположенной на монолитной скале. Рауши нашли и туда путь, они смогли установить две камеры, вне досягаемости этих загадочных теней. Для нас был шок – это было первобытное племя, похожее на людей, которые были вполне материальны, но умели становиться невидимыми в момент охоты. Посреди пещеры горел костёр, на котором жарилось, что-то похожее на кабаргу с крыльями. Возле костра коптились рыбы или ящерицы, съемка не давала чёткого изображения. Но это не важно. Главное, что пространство за порталом заселено, и теперь зависело от нас, как мы проведём разведку и сможем ли войти в контакт с аборигенами. Мы устали, ничто так не утомляет, как получение жизненно важной информации, требующей максимальной концентрации и зрения, и мозгов, даже слуха с интуицией. Камеры не могли передать запахи, но даже той малой доли информации хватило для того, чтобы уяснить окончательно, что это наш портал, и нам его топтать. Учёный перенёс изучение материала на следующий день, приборы показали нашу мозговую утомляемость. На этот раз, даже у Карима не было замечаний к съёмкам. Мы все успели обратить внимание на то, что жизнь за порталом кишела на верхушках деревьев, и животные были странные – с крыльями и шарами, заполненными непонятным газом, который легче атмосферы. Учёный следил за нашей реакцией, ему важно было, чтобы мы не переутомлялись, и хорошо усваивали материал. Вопросы пока никто не задавал, надо было изучить весь материал. Кино мы смотрели пять дней, учёные с раушами хорошо потрудились. Всё было одно и то же, только иногда проскакивали местные катаклизмы, ревлей назвал их провалами. Проваливались целые участки земли, вместе с лесами и жителями древесных крон. Учёный это объяснял близостью молодых гор, на которых не закончились вулканические процессы, сдвигом тектонических плит и многими слабоизученными явлениями, проходящими в почве этого мира. Учёный пытался успокоить нас, а в действительности, не знал, что происходит по ту сторону портала. Учёный нервничал, его нервозность передавалась нам, особо на это обстоятельство реагировал ревлей. По словам сменщика, учёные хотят нас подставить с этим порталом. Никто из них не хочет брать ответственность за работу с топтунами. Совет топтунов – это фикция, нет никакого совета, да и топтунов осталось в стране – раз, два и обчёлся! Хорёк молчал, он всегда поддерживал напарника.
– Учёные отправляют нас на смерть!
Я только в этом году похоронил больше десяти напарников. Учёный краснел, ему нечего было сказать, а у топтунов не было за что зацепиться, чтобы аргументированно отказаться от выполнения работы. Мы ещё пять суток изучали видеоматериал.
