Уильям Гордон - Глаз павлина
— Кровь и души!!! — Казалось, от дикого крика содрогались основы мироздания.
Конан услышал шаги и повернул голову. Прямо перед ним стоял Зебуб. Золотое одеяние жреца было заляпано кровью, кровавые потеки покрывали даже золотую маску. Варвар вздрогнул. Нет, стоявшее перед ним существо никак не могло быть рождено женщиной!
— Я вижу, хвастун Юсиф потерпел неудачу, — в притворном удивлении покачал головой Зебуб. — Поздравляю тебя! Буду с тобой откровенен. — Гхазец мерзко хихикнул. — Ты правильно сделал, что прихлопнул это змеиное отродье! Огненная Птица всегда не могла терпеть Змея.
Конан лишь с ненавистью смотрел в лицо Зебуба, не в силах даже плюнуть в это исчадие Тьмы: от неимоверного напряжения у него совершенно пересохло в горле.
— Какой взгляд! — вновь закудахтал Зебуб. — Представляю, как ты будешь пучить глазки, когда увидишь, что я буду проделывать с твоей рыжеволосой сукой!
— Я убью тебя, — просто сказал Конан.
И такая уверенность прозвучала в его голосе, что колдун отшатнулся. Впрочем, он мгновенно опомнился.
— Не думаю, — издевательски покачал он головой. — Но можешь быть уверен, когда я проведу твою душу через все закоулки преисподней и ты станешь моим цепным псом, я дам тебе кого-нибудь убить. Например, какого-нибудь пухленького и розового младенца. — Зебуб зашелся злобным смехом. — Более того, ты сможешь даже его съесть! Впрочем, — колдун перестал смеяться, — у тебя есть выбор. Испей жертвенной крови, принеси клятву верности Золотому Павлину и вырви сердце у этой рыжеволосой девки. — Он махнул рукой в сторону Руфии.
Конан рванулся, из его прокушенной губы потек ручеек крови.
— Ну что же, глупец, — пожал плечами Зебуб. — Ты сделал свой выбор.
Гхазец щелкнул пальцами, и к нему подошли два огромных шемита с мертвыми глазами.
— Поставьте его перед алтарем, — велел он своим зомби. — Ты все равно будешь смотреть, как твоя баба превращается в кровавое месиво под моим ножом, варвар, — бросил он киммерийцу. — И первым поприветствуешь Золотого Павлина.
Равнодушные зомби скрутили Конану руки за спиной и проволокли его вокруг алтаря. Теперь наконец он смог посмотреть на Руфию. Несмотря ни на что, его подруга была все так же прекрасна.
— Все будет в порядке, — повторил девушке Конан.
— Это точно, — кивнул Зебуб. — Однако пора начинать… — Гхазец повернулся к пастве и вскинул руки. — Кровь и души! — страшно выкрикнул он.
— Кровь и души!!! — взревели адепты Золотого Павлина в ответ.
Зебуб подошел к левой плите. Прикованная к жуткому алтарю девушка тихонько заскулила. Гхазец снял с шеи Глаз Павлина и положил его девушке на живот. Воздев руки к высокому сводчатому куполу, он начал на неведомом Конану языке выкрикивать странно звучавшие слова.
Не в силах даже пошевелиться, Конан с ужасом следил, как кровавый камень наливается багровым светом. И чем ярче становилось это зловещее сияние, тем больше сморщивалась плоть несчастной жертвы. До конца дней своих не забыть ему выражения глаз девушки, бессильно взиравшей, как ее упругая плоть превращается в серый пепел. Хвала Крому, ее агония продлилась недолго. Прошло лишь несколько мгновений, и на потерявшей было блеск каменной плите остался лишь страшный амулет Зебуба, лежавший на кучке серого праха.
Теперь это действительно был глаз, и, встретившись с ним взглядом, киммериец содрогнулся до глубины души: в нем не было ничего человеческого. Лишь запредельная злоба и жестокость, какой до этого мига не было места под Оком Митры.
С каждым новым словом Зебуба киммериец ощущал, как в воздухе нарастает присутствие некоего абсолютного Зла. Вскоре он смог уже разглядеть выросший над алтарем полупрозрачный силуэт демона. Золотой Павлин менял форму, словно был соткан из языков пламени, но можно было различить неописуемо уродливую голову, увенчанную короной из павлиньих перьев. Время от времени за спиной демона разворачивались отвратительные кожистые крылья, и тогда открывались спутанные клубки щупальцев, раскиданных по всему его телу. На отвратительное складчатое чешуйчатое брюхо свисало ожерелье из человеческих черепов всех размеров.
— Ну что, варвар, вот ты и встретился с моим Богом. Он — моя вера! Но где же твои хилые боги? — оскалился Зебуб. — Преклони, пока не поздно, колени пред истинным Повелителем!
— Клянусь Кромом, я еще увижу, как и тебя, и твою летающую собаку разорвет на мелкие кусочки! — плюнул в колдуна Конан. — И сколь бы много ни было этих кусочков, для каждого из них найдется во владениях Нергала достойное местечко!
Зебуб безумно расхохотался:
— Глупец! Я сам теперь буду хозяином Страны Мертвых, в которую превратится этот дурацкий мир! А потом, глядишь, доберусь и до жалких трусливых небожителей! Во вселенной будет лишь один бог — Золотой Павлин, и я — пророк его! Врата открыты, варвар! — Глаза Зебуба подернулись алой мутью. Речь его было все труднее различить, а золотая накидка неестественно раздувалась, словно тело колдуна под ней претерпевало жуткие изменения. — Последняя жертва, и установится царствие Огненной Птицы. Боль и ужас — вот та пища, в которой по-настоящему нуждается мой Господин! А теперь смотри, несчастный, и ужасайся! Никто уже не в силах остановить Золотого Павлина!!!
Зебуб, встав над Руфией, воздел к полупрозрачному силуэту обе руки. В правой был зажат кривой нож, а в левой — Глаз Павлина. С пальцев обеих рук гхазца слетали языки пламени. С места, на котором стоял Конан, можно было видеть, что ноги колдуна на ладонь оторвались от камня. Сила Зебуба прибывала с каждым ударом сердца. Золотой Павлин приближался, одну за другой разбивая преграды, отделявшие его мир от мира людей. Остальные жрецы впали в транс, совместными усилиями прокладывая путь своему нечестивому божеству.
Конан бессильно извивался в руках удерживавших его зомби. Он ничего не мог поделать. Руфия, закусив губу, глядела киммерийцу прямо в глаза. И вот, достигнув верхней точки, рука Зебуба с жертвенным ножом устремилась прямо к животу девушки.
Время остановилось для Конана. Киммериец не сводил безумного взгляда с черного острия, медленно, но неумолимо опускавшегося на его возлюбленную. И когда кривое лезвие отделяло от гладкой кожи девушки лишь пол-ладони, случилось чудо.
Тумелар, все это время незаметно пробиравшийся к алтарному возвышению, ринулся в бой. Черной молнией взметнулось в воздух мускулистое тело кешанца. Нет, ни один человек, кроме Тумелара, освоившего боевые приемы хенаритов, не смог бы сделать то, чего удалось добиться ему.
Конан не смог разглядеть движений друга, он лишь почувствовал дуновение ветерка, когда Тумелар еще на лету перерубил веревки, опутывавшие его кисти. Длинная сабля кешанца словно обрела свою жизнь, и острое лезвие, едва заметно качнувшись, легко перерубило шейные позвонки одного из зомби, который держал варвара.
