Дэниел Уолмер - Дважды рожденные

Кевин пел и работал вместе со всеми. Голова его была низко опущена, из глаз струились слезы — видимо, от слишком яркого сияния хрусталей, от слишком острых искр голубого камня, который он, шлифуя, медленно перекатывал в пальцах.

— Что там, Конан? — спросила изнывающая от любопытства Гэлла.

Мальчик подвинулся и дал ей заглянуть в пролом, предварительно смерив ее строгим взглядом и прижав к губам палец.

— Там Кевин! — воскликнула девушка.

Невзирая на предостережения Конана, она громко закричала:

«Кевин! Кевин!»

Конан заткнул ей ладонью рот, но было поздно. Кевин оторвал голову от своего камня. Сквозь пелену слез и чад факелов он пытался рассмотреть, откуда донесся зов. Наконец он заметил пролом в углу потолка, в котором белели чьи-то лица. Он медленно подошел к нему и задрал голову.

— Это ты, Конан? — спросил он. — Я плохо вижу. Ответь мне.

— Это я, я! — откликнулся мальчик. — Скажи мне, только поскорее: где твой отец? Где Шедд?.

— Кевин! — снова подала голос девушка. — А разве меня ты не видишь? Это я, Галла.

— Гэлла? — переспросил Кевин, всматриваясь вверх.

Он протер воспаленные веки и снова спросил без всякого выражения:

— Гэлла? Зачем ты здесь? Зачем ты привел ее, Конан?

— Как бы не так! «Привел»! Она сама сюда залезла следом за Буно, — ответил мальчик. — Если мы не найдем Шедда, мы пропали. Без него я не смогу отыскать ту расщелину, в которую пролезал сюда два раза. Я бы попросил об этом тебя, Кевин, но, сам понимаешь, ты уже два раза здорово подводил меня. Третьего я не хочу!

— Шедд вам не поможет, — сказал Кевин. — Буно завалил ту расщелину огромными камнями. Есть только один выход отсюда. Но его сторожит Браг. Он не выпустит, Буно приказал ему. Буно приказал нам тоже — поймать тебя, как только увидим, или услышим.

— Ты ловил меня уже целых два раза! — усмехнулся Конан. — Попробуй еще разок!

Он спустил в провал одну ногу и, дразня, покачал ею. Кевин шагнул вперед и выбросил руки, но нога мгновенно убралась назад. Конан расхохотался.

— О, Кевин! — воскликнула Гэлла с горечью.

— Ты не забыл, Кевин, что Гэлла когда-то была твоей невестой — спросил мальчик. — Ее ты тоже хочешь схватить и услужливо притащить к Буно?.

— Про Гэллу он не говорил, — ответил Кевин. В его бесстрастном голосе, казалось, появились нотки растерянности. — Он не знает, что Гэлла здесь. Пусть она уходит.

— Кевин! — ворвалась в их разговор девушка. Голос ее дрожал. — Это же я, Кевин! Вспомни меня.

— Я помню, — ответил Кевин, словно один песчаный холм отозвался другому.

Конан не успел даже пошевельнуться, как Гэлла проскользнула своим гибким телом в пролом и спрыгнула.

Она бросилась к Кевину и обняла его, заглядывая в глаза.

— Вспомни, вспомни меня, Кевин! Очнись же! Проснись!.

— Я помню, помню, помню… — тоскливо повторял Кевин, пытаясь освободиться из кольца ее рук.

— Да перестань же ты, — не выдержал Конан. Он предусмотрительно оставался наверху, готовый в любой момент вскочить и унестись прочь. — Я ведь тебе говорил, что тебя не обрадует встреча с ним! Ты мне не верила? Любуйся теперь! Пойми же, глупая девчонка: это не Кевин. Кевина больше нет. Зачем ты трясешь его и целуешь?.. Он не проснется.

— Неправда! — всхлипывала Гэлла. — Он плачет! Он вспомнил меня!..

— Он плачет, потому что камни слепят ему глаза! — не унимался Конан. — Ты и не так заплачешь, если будешь шлифовать их всю ночь. Оставь его, Гэлла!

— Оставь меня, Гэлла, — повторил за ним Кевин. — Я помню, помню. Уходи, Гэлла. Скоро придет Буно. Уходи, пока он не увидел тебя.

— Да, да, уходи скорее! — поддержал его сверху Конан. — Браг пропустит тебя. Ведь Буно велел ему изловить меня, а про тебя он еще не знает! Ты проводишь ее до выхода, Кевин?

— Я провожу ее, — отозвался Кевин.

Он взял девушку за руку и потянул к дверям.

— Но ведь я не для того сюда… Но ведь искры жизни… Кевин, мы знаем теперь, где они… О, не тащи же меня, Кевин! — сопротивлялась она.

Не глядя на нее и угрюмо набычившись, он продолжал тянуть ее к выходу. Справиться с ним Гэлла не могла и только жалобно оглядывалась на Копана, который делал ей отчаянные знаки, чтобы она не шумела.

«Вот глупая девчонка! Отчего она так вопит?! — сокрушался про себя мальчик. — Ведь Буно сейчас выползет на ее крики, и она пропала. Где была моя голова, когда я доверил ее Кевину? Ведь стоит только старику „приказать“.

Он с досадой ударил себя по колену. Придется, видимо, немедленно бежать за ними. Только бы не опоздать! Поколебавшись немного, Конан тоже спрыгнул в пролом и проскользнул мимо рабов, стараясь быть как можно незаметнее. Но те даже не повернули голов в его сторону, продолжая все так же шуршать по камням кожей, низко гудя не имеющую конца песню:

Оставив за собой сверкающее всеми цветами радуги, но при этом безмерно гнетущее помещение, Конан вышел в главный подземный проход и собирался уже в три прыжка догнать маячащие впереди него спины Гэллы и Кевина. Девушка продолжала уговаривать бывшего жениха и сопротивляться, и каждое ее слово отчетливо звенело под узкими каменными сводами. В десятый раз помянув недобрым словом ее глупость и безрассудство, мальчик рванулся было вперед, но тут же осадил себя.

Поздно! Проклятый старик услышал-таки ее вопли и, приоткрыв обитую медью дверь, всматривался в приближающиеся фигуры.

Пока Буно не успел заметить его, Конан отбежал на несколько шагов назад и затаился в одном из тупиковых поворотов. Ему было слышно каждое их слово.

Разглядев, кого подталкивал и тянул Кевин, старик расхохотался, с противными всхлипываниями и повизгиваниями, словно ему выпала совсем уж невероятная радость.

— Неужели мои старые глаза не врут?! Ты ли это, Гэлла?. Вот так подарок! Такая нежная, такая маленькая девочка, и вдруг среди этих сырых камней? Давно мне не выпадало такой удачи!

Гэлла молчала и лишь переводила расширившиеся глаза с неподвижного лица Кевина на кривляющееся личико старика и обратно.

— Ты смелая, моя девочка! О, ты очень смелая, раз сумела пробраться сюда! Неужели ты следила за мной с самого кладбища? Ты самая-самая смелая из всех юных и хорошеньких девушек, которых я знаю! А мне очень нужны отважные и смелые. Ах, что за подарок вручаешь ты мне, друг мой Кевин!