Владимир Лещенко - Тьма внешняя
– Эй, школяры идут – прочь с дороги, кому жизнь дорога! – донеслось в ответ из-за угла. За этим последовал издевательских гогот.
Позади него кто-то шумно вздохнул, кто-то вполголоса выругался, должно быть вспоминая синяки и шишки, полученные в стычках с буйными недорослями.
– Давай вперед, ребята, покажем соплякам, что такое парижская стража! – бросил Кер, не оглядываясь. – Только не ухайдакайте никого – бейте древками.
Пикардиец, осклабившись, сорвал с пояса плетку, которую предпочитал любому оружию. Сыромятный ремень с гудением рассек воздух.
– Не хватайся за плеть, – осадил его капитан – выхлестнешь не дай Бог кому глаз – греха не оберешься, объясняйся после с епископским судом…
«Веселенькая же выдалась ночка!» – промелькнуло у него.
* * *Покидая «Завещание поросенка», Жорж Кер, конечно, не обратил внимание на высокого смуглого бородача, сидевшего в углу, который, поглощая солянку, время от времени улыбался каким-то своим мыслям.
А случись запомнить его – подивился бы неисповедимости путей провидения.
Глава 4
* * *В начале месяца мая Светлая Дева, собрав достаточные по ее мнению силы, решила, наконец, двинуться в решающее наступление. Подчиненные ей армии начали стягиваться в направлении Парижа. Как это часто бывает, несмотря на упорную подготовку и долгое ожидание, враг застал обороняющихся врасплох, и выступившие навстречу ей под началом маршала Жана, графа де Клермона и герцога Афинского войска были куда меньше по числу, чем можно было ожидать.
Сам маршал, однако, этим обстоятельством вовсе не был обеспокоен.
По его глубокому убеждению, все предыдущие победы мятежников объяснялись исключительно попущением Божьим, да еще малочисленностью королевских воинов.
По пути к нему присоединялись отряды дворян северных провинций, но они не слишком заметно увеличили численность его армии.
На четвертый день они вышли к среднему течению Авра, неподалеку от городка Верней.
В оказавшейся на их пути прибрежной деревне остались только полдюжины немощных стариков.
Все прочие бежали на тот берег, страшась расправ – де Клермон выжег начисто несколько селений, встретившихся на пути, в которых, по мнению маршала, замышляли бунт. При этом беглецы потопили паром и увели почти все лодки, кроме десятка дырявых посудин.
Собравшиеся в маршальском шатре выслушали доклад одного из лейтенантов, посвященный тому, что удалось узнать разведчикам.
Предположительно, им противостояло около тридцати тысяч человек.
Сейчас они расположились на другом берегу, неподалеку от реки, став лагерем.
Остановившись кто где, они разожгли костры и отдыхают; но не сегодня – завтра намеренны переправляться через Авр.
Нападения они не ожидают, но внезапно ударить на них не получится. Ближайший брод через хотя и неширокую, но глубокую речку в двух часах конного пути отсюда, и возле него выставлены дозоры – единственное, чем мятежники озаботились. Позади противостоящего войска, в двух – трех днях пути стояло больше пятидесяти тысяч мятежников. Именно с ними и находилась их предводительница. Захваченные разведчиками мужики и не думали скрывать, что вся эта масса людей идет осаждать столицу королевства.
– Что будем делать? – спросил барон де Госсе, правая рука де Клермона, когда лейтенант закончил доклад. – У нас всего шесть знамен,[22] не наберется и четырех сотен копий. Есть еще пехота, но, правду сказать, обучена она немногим лучше, чем те холопы, против которых мы идем. Думаю, надо дождаться начала переправы, и атаковать их именно в этот момент.
Затем по очереди высказались и остальные капитаны.
В общем, они соглашались с бароном, упирая на недостаточность сведений о враге и необходимости разбить его малой кровью.
Наконец поднялся маршал Жан.
– Прежде всего необходимо переправиться на другой берег, и не где-нибудь, а именно здесь, – начал он не допускающим возражений тоном.
Рыцари недоуменно переглянулись.
– Для этого, – невозмутимо продолжил де Клермон, – пусть ваши люди – те, кто умеет держать в руках топор, срубят плоты, а из них мы соорудим наплавной мост. Так в свое время поступил Ираклий Византийский перед битвой за Пирей. Переправившись, мы разделимся на две части, после чего идем навстречу бунтовщикам и атакуем. Действуем как обычно. Первая линия проламывает боевые порядки, не останавливаясь, затем разворачивается и вновь бьет уже с тылу, навстречу второй. Бунтовщики попадут между нашими рыцарями, как между молотом и наковальней.
– Но ведь тогда, мессир, в тылу у нас окажется река, – неуверенно протянул кто то.
Де Клермон резко обернулся в его сторону.
– Вы что: собираетесь отступать?
Вскоре в небольшой рощице неподалеку застучало множество топоров, затрещали растаскиваемые на доски и бревна убогие халупы, наиболее рьяные взялись даже за деревья в крестьянских садах.
Не прошло и двух часов, как наскоро починенные рыбачьи плоскодонки с натугой поволокли через реку связанные цепями и обозной упряжью плоты.
Вскоре оба берега были соединены и началась переправа.
Кони спотыкались, попадая копытом в щели между стволами, вода заливала колышущиеся бревна, но, против ожидания, переправа прошла благополучно, если не считать утонувшего конюшего.
На другом берегу рыцари разбились на два больших отряда, или по старому говоря – «крепости». Первый возглавил норманн Сигурд де Байе, лишь вчера присоединившийся к армии герцога, второй – де Госсе. После этого они тронулись в путь.
Но не прошло и нескольких минут, как передовые разъезды буквально нос к носу столкнулись с быстро идущими навстречу им бунтовщиками – должно быть разведчики все же у тех имелись. Вскоре противники уже стояли друг против друга.
Выстроившись без всякого порядка, сплошной массой – кое-где можно было насчитать до двух десятков рядов, бунтовщики изготовились к обороне. Вооружены были они самодельными пиками и неуклюжими рогатинами, но больше всего было неизменных вил, цепов и кос.
На левом фланге гарцевало несколько сотен конницы – вооруженной, но без панцирей.
– Вот, значит, каково хваленное войско этой чертовой ведьмы, – пожал плечами де Клермон. – Никчемное сборище черни, полагающей, что раз они сбились в одну кучу, то теперь им сам Господь Бог не страшен! Атакуйте незамедлительно!
Через минуту земля содрогнулась от одновременного удара тысяч копыт. Это Сигурд де Байе повел своих людей на врага. За спинами всадников развевались белые и пурпурные плащи.
При виде быстро приближающейся конной лавы, передовые отряды неприятеля сомкнув ряды, подняли оружие.
Навстречу атакующим засвистели стрелы, но почти все они или пронеслись над головами, или пролетели мимо, только слегка ранив нескольких рыцарей, да убив десятка два коней.
Вот противники сшиблись, и сразу стало ясно, что дела бунтовщиков плохи.
Доспешные всадники мозжили булавами головы беспомощно суетившихся, почти безоружных мужиков, ударами мечей ломали и рубили жерди с привязанными к ним ножами и серпами. Обученные кони топтали упавших врагов, тщетно пытавшихся закрыть голову руками.
Острия самодельных копий и косы беспомощно скользили по панцирям, отскакивали от щитов, и державшие их в руках падали замертво, истекая кровью.
Необученный сброд, как и предполагал маршал, не сумел сдержать натиск закованных в железо всадников.
Разметав бунтовщиков, рыцари помчались вперед.
Они проскакали довольно далеко, и не без труда капитанам удалось развернуть их, вошедших в раж и рубивших направо и налево вражеских пехотинцев, прикрывавших тылы.
Рассыпавшаяся по равнине конница теперь помчалась обратно, охватывая мятежников, как загонщики – волчью стаю. Одновременно на дрогнувшее войско обрушились конные рыцари второй крепости.
Герцог Афинский только что не потирал руки от удовольствия. Его замысел полностью удался. Даже отсюда было видно, как быстро распространялась паника в рядах врага. Бегущие не давали более стойким сплотится для отражения атаки, увлекали их за собой. Сейчас пехотинцы довершат дело, и те немногие смерды, кто сегодня уцелеет, навсегда забудут самую мысль о том, чтобы противиться господам.
Тем временем дело шло к завершению.
Какая-то часть черни бежала прочь, надеясь уйти от верховых. Другие, сжатые с обеих сторон вооруженными до зубов врагами, падали на землю, моля о пощаде. Только небольшой отряд, вооруженный лучше остальной массы, сплотившийся вокруг всадника в доспехах, не дрогнул и не растерялся. Сомкнув ряды, они храбро отбивали наскакивавших на них рыцарей, косами рубили ноги коней, бывшие среди них лучники метко пускали стрелы. Один из опрометчиво сунувшихся вперед шевалье упал с расколотой ударом моргенштерна головой.
– Там, кажется, ихний предводитель, – бросил де Клермон. – Его надо взять живым, остальных перебейте, – приказ был обращен к командиру конных арбалетчиков. Тот поскакал в сторону своих, и уже через несколько минут в упорно отбивающихся мятежников полетели смертоносные кованные стержни. После этого последователи Дьяволицы окончательно обратились в бегство.
