Украденный наследник - Холли Блэк

Оук лишь пожимает плечами, но по его выражению лица я понимаю, что эта тема не раз выносилась на обсуждение.

– Ему же больше достается.

Потом мое внимание полностью поглощает еда. Я буквально проглатываю три хот-дога, а закончив, вижу, как Оук прикрывает рукой последний, видимо, надеясь уберечь его от меня. Я беру финик и пытаюсь есть его маленькими кусочками.

Оставив еду на кровати, принц идет к двери.

– Тирнан сказал, что я должен быть благодарен вам за то, что вы не дали мне упасть с лошади вниз головой, как бы вам этого ни хотелось, – говорит он. – О вашей силе воли сложат баллады.

– И почему же вы думаете, что мне этого хотелось? – Мой голос то и дело переходит на рык, но я ничего не могу с этим поделать.

– Многие на меня так реагируют. Наверное, что-то в моем лице наталкивает на подобные мысли. – Оук улыбается, и я вспоминаю про ревнивого любовника с ножом.

– Может, все дело в том, что вы забираете их с собой в рыцарские походы, – отзываюсь я.

Он смеется:

– Не при таких обстоятельствах я надеялся увидеть вас снова.

– Мне кажется, вы вообще не рассчитывали увидеть меня снова, – отвечаю я, только чтобы напомнить себе о том, как бесконечно сильно его место в этой жизни отличается от моего.

Улыбка сходит с его лица.

– Мне казалось, что таково ваше желание.

Я пытаюсь убедить себя, что его серьезный вид меня не беспокоит, но все безуспешно.

Дверь открывается. За ней появляется Тирнан.

– Пора отправляться, – говорит он, сердито глядя на нас. – Нам предстоит покрыть немало миль.

Снаружи я замечаю нового скакуна, чья шкура темна, как чернила, и пахнет морской водой. Фейрийская лошадь Оука держится от него подальше, испуганно раздувая ноздри.

Новый конь смотрит на меня голодным взглядом, и тогда я понимаю, что он из себя представляет. Это существо относится к фейри-одиночкам, пожирателям плоти. Келпи.

Глава 5

– Залезай, – нетерпеливо говорит Тирнан, кивая на келпи. На морском скакуне нет ни седла, ни тем более поводьев. Я бросаю печальный взгляд на Летунью и размышляю: неужели он заставляет меня ехать верхом на плотоядном монстре исключительно потому, что я ему не нравлюсь?

Однако Оук подходит к нему по собственному желанию и рассеянно гладит по крупу. Потом запрыгивает на спину келпи и протягивает мне руку. Принц снова облачен в золотистые доспехи, и мальчик, который когда-то был моим другом, исчезает под личиной незнакомого мне мужчины.

Рыцарь помогает мне забраться на спину келпи позади принца. Касаясь руками талии Оука, даже сквозь кольчугу я чувствую тепло его кожи. Его тело прижимается к моим бедрам, и хотя поверх моего тонкого платья накинут плащ, который он мне одолжил, одежда не защищает меня от ощущений.

– Надеюсь, вы чувствуете себя бодрым и отдохнувшим после «сладкой смерти», – говорит Тирнан Оуку. – Потому что из-за вас мы напрочь выбились из расписания.

Судя по взгляду, который Оук бросает на рыцаря, предполагаю, что он вот-вот призовет Тирнана к ответу за столь неуважительные речи. Однако ничего пока не происходит.

Я задаюсь вопросом, насколько келпи тяжело сдерживаться, чтобы не завернуть в ближайший пруд и не утопить там нас обоих. Но, будучи фейри-одиночкой, он наверняка приносил клятву верности Эльфхейму, и мне лишь остается надеяться, что он ее не нарушит. Мне едва хватает времени обхватить руками талию принца, и вот мы уже пускаемся вскачь, молнией проносясь сквозь ранний вечер.

Мы мчимся по пахнущим смолой лесам Пайн-Барренс и пересекаем трассы, сверкающие яркими автомобильными фарами. Волосы развеваются у меня за спиной, и, когда Оук оглядывается, я лишь отвожу взгляд. С венцом на голове, мечом за поясом и блестящей кольчугой он похож на принца из детских фантазий. Словно сошел со страниц сказки.

Золотисто-розовый рассвет сменяется полуднем, когда мы наконец-то останавливаемся. От скачки верхом на келпи мои бедра болят еще сильнее, даже в костях чувствуется усталость. Волосы спутались окончательно.

Мы разбиваем лагерь посреди тихого леса. Доносящийся гул машин говорит о том, что где-то неподалеку проходят автодороги смертных, но если не прислушиваться, то звук этот можно принять за плеск реки. Оук достает одеяла и расстилает их на земле, в то время как Тирнан разводит костер. Гиацинт наблюдает за рыцарем, словно бросая ему вызов попросить о помощи.

Я незаметно ускользаю, а затем возвращаюсь, неся в руках охапку хурмы, два гриба «седло дриады» – каждый размером со шлем, – дикий чеснок и несколько ароматных лавровых веток. Мои находки впечатляют даже Тирнана, хотя он явно недоволен тем, что Оук позволил мне бродить по лесу одной.

Не обращая на него внимания, принц принимается готовить грибы. У нас с собой есть сыр и свежий черный хлеб, а за трапезой Оук рассказывает нам истории о жизни при Дворе. Про дикие празднества, организованные Верховным королем. Про розыгрыши, которые Оук устроил лично и за которые был наказан. Своих любовниц он не упоминает, но делится с нами трагикомичной любовной интригой между пукой, пикси и одним из королевских советников, которая так и не успела разрешиться к тому времени, как он покинул Двор.

При свете костра даже Тирнан выглядит иначе. Наливая чай Гиацинту, он без лишних вопросов добавил в напиток мед, словно делал это бесчисленное множество раз. А когда передавал кружку и их пальцы соприкоснулись, его лицо исказила гримаса боли – такая невыносимая тоска, а вместе с тем и нежелание просить о том, в чем ему точно откажут. Спустя мгновение он спрятал эмоции, хоть и сделал это недостаточно быстро.

– Можете рассказать мне, что ведьма из Двора Бабочек должна для нас найти? – спрашиваю я, когда истории принца подходят к концу.

Хочу услышать ответ, но еще сильнее хочу узнать, доверяют ли они мне.

Тирнан косится в сторону Оука, но принц не отводит ясных глаз от моего лица.

– Я надеюсь, она поможет узнать, где пролегает граница сил леди Ноури. Если правильно понимаю, на кости Мэб было наложено заклинание, а Чертополоховая ведьма застала правление королевы и ее смерть.

– Значит, мы ищем информацию, а не вещь? – уточняю я, вспоминая разговор в лесу.

– Зависит от того, что она скажет. – Оук пожимает плечами.

Я размышляю над этими словами, устраиваясь на покрывалах, разложенных принцем. Ткань пропитана ароматами Эльфхейма, и я натягиваю на нос собственное замызганное одеяло, чтобы их притупить.

На следующий день мы продолжаем наш утомительный путь, лишь ненадолго прерываясь на обед. И к тому времени, когда наконец-то