Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
В этот момент завибрировал телефон у меня в кармане. Взглянув на экран, я, не выдержав, выругался. Пресветлый князь Николай Олегович собственной персоной!
Сделав знак Самойлову, я ответил на вызов.
– Слушаю?
– А ты, Игорь Сергеевич, не перегибаешь палку? – ласково начал князь Благовещенский и Тындинский.
– Вы о Самойлове?
– О нем. Какого, прости, хрена ты вытащил заключенного из камеры за неделю до суда и обвинительного приговора?
Гнева, впрочем, в голосе шефа я не слышал. Скорее всего, он не особенно возражает против моего самоуправства, но, получив доклад Фочина, посчитал нужным дать мне начальственного нагоняя.
– Есть хорошая зацепка с послом, Николай Олегович. Прямо сейчас отрабатываем. Самойлов со мной, никуда не денется.
– Хотел бы удрать – не пришел бы сдаваться, – справедливо заметил князь. – Что за зацепка?
– По телефону?
– Хм… Ну да. Ладно. Держи старика в курсе.
Звонок князя значил только одно – он одобрил мои действия. Что вернуло мне чуточку самообладания и даже кроху надежды на удачное завершение дикой этой истории.
Убрав смартфон в карман, я пояснил Глебу:
– Князь. Беспокоится.
– Я уже понял. – И без перехода вернул меня к прерванному разговору: – Согласен. Говорим друг другу все честно. Потом работаем.
Вот так! Я ему, выходит, нужен был не меньше, чем он мне. Это хорошо!
– Начинай тогда.
Вот так и возвращается утраченное лидерство, мальчик Глеб! Учись!
– Пошли в машину, – буркнул тот.
Он долго устраивался на сиденье, всячески оттягивая начало рассказа. И начал его, только когда я нетерпеливо кашлянул.
– Перед тем как убить потрошителей, я их допросил. Девчонка ничего не видела, ее и ребенка я усыпил. Допрашивал жестко, уже тогда понимал, что в управе мне этого сделать не дадут. Догадывался, что за рядовыми похитителями стоит крупная фигура из местных бояр. В принципе, так и оказалось. Арцебашев.
Тут Самойлов сделал паузу, как бы предлагая оценить размах бедствия, открывающегося с оглашением этой фамилии. К сожалению, сделать этого я не мог, поскольку фамилия была мне совершенно незнакома. Но я сделал большие глаза и повторил:
– Арцебашев?
– Угу, – кивнул Глеб. – Воевода наш.
Боясь ошибиться, я плюнул на осторожность и уточнил:
– Ты сейчас про Михайлу Генриховича говоришь? Здоровенного такого дядьку?
– Да. Про кого же еще?
– Просто уточнил! – вскинул я руки. – Слушай, но ему это зачем? Он же приближенный князя!
– Ты знаешь, сколько стоит младенец с мирским даром на черном рынке?
– Нет. Не интересовался как-то.
– От ста тысяч рублей мальчик и двухсот – девочка.
В покупательской способности здешнего рубля я еще не до конца разобрался, но уже понимал, что суммы, названные следователем, огромны. К примеру, за его обед в «Даурии» я отдал два с половиной рубля.
– Да ладно! Чего в них такого ценного? Это же не носители боевой магии!
– Игорь, ты чего? Из младенца с мирским даром можно воспитать идеального убийцу! Если переломать ему сознание и научить даром не лечить, а убивать. Направь такого на цель, и у жертвы почти не будет шансов. Только целитель и сможет спасти, да и то без гарантии. Да, при таком воспитании выживает хорошо если один из десяти детей: это же против природы идти, да и живут убийцы недолго. Но все равно это почти идеальное оружие.
Я даже присвистнул вслух. Ну ничего себе! Это же практически контрабанда ядерного оружия, если с моим миром сравнивать! В Благовещенске! И крышует ее добряк Михайло Генрихович. Мне стали куда понятнее причины, отчего Глеб принял обет молчания.
– Когда я всю правду узнал, понял, что Арцебашев на что угодно пойдет, чтобы дело замять. А мне если и поверят, то не сразу – все-таки он фигура значимая и влиятельная. Даже на боярском круге я его обвинить не смогу: формально я изгнан из рода. А значит, у него будет время хвосты подчистить и дел натворить. Мог ведь и Аню…
– Жену?
– Ага.
Я посмотрел на парня совсем другими глазами. С уважением, если честно. Он не стал бросаться грудью на баррикады, подставляя всех вокруг себя под огонь, а предпочел принести себя в жертву. И дело закрыл – потрошители после той расправы затихли и никак себя не проявляли, – и никому больше пострадать не позволил. И воевода уверен, что следак, под него копающий, сорвался, как институтка. По мне, такое поведение больше на героизм походит, чем бросок в штыковую на пулеметы. Сдохнуть глупо – тут большого ума не надо.
А Самойлов сидел и ждал, когда случай позволит ему добить ячейку вместе с головой. И дождался. Меня. Блин, парень-то на меня рассчитывал! И будь на моем месте настоящий обер-секретарь, делал бы это не напрасно. У моего двойника хватило бы силы и влияния прижать Михайлу Генриховича. А вот у меня…
Хотя чего раньше времени загадывать? Влияние заместителя князя от меня никуда не делось, это же не магическая сила. А в деле с потрошителями дар и не нужен. Там только донести князю, а уж он с Арцебашевым сам разберется. Конечно, нужны веские доказательства. И по-хорошему, полная победа в деле с убийством посла. Для усиления, так сказать, позиций при дворе.
– У тебя доказательства есть? Что-то, кроме слов похитителей?
– Нет. Но я знаю, как их добыть. Секретный счет воеводы в банке Саха. Один из потрошителей рассказал. На него он получал проценты с каждой продажи ребенка. Оформлен он не на него лично, но если покопать, его уши точно выглянут. А еще можно сопоставить даты платежей с каждым случаем похищения… У меня есть записи, я по всему княжеству случаи поднял за три года. И на всякий случай еще по Хабаровску и ханству Якутскому…
Ну, в принципе, если доступ к этому счету найти, доказать его связь с Арцебашевым, может сработать.
– Слушай, а что применил для убийства? – Уж очень мне хотелось узнать значение оговорки жандармов «покрошил в фарш». И пояснил на всякий случай: – Я рапорта о твоем деле не читал.
– Лезвия, – пожал плечами Глеб. – У нас не очень сильный род. Четыре воздушных клинка с каждой руки, да еще пара мелких заклятий – вот и весь мой арсенал.
Я чуть в голос не расхохотался, услышав его объяснение. У меня в напарниках Росомаха ходит! Настоящий Логан с клинками из воздуха! Только выглядящий не так брутально! Не, ну правда! Я еще к самому факту существования магии едва привыкать начал, а тут – на тебе, клинки из воздуха! Но сдержался, к счастью. Не хотелось рушить едва возникшее между нами доверие. Глеб ведь никому, кроме меня, этой истории не рассказывал.
– Ну, а у тебя что с триадой? Откуда тебя Витя знает? Посчитав, что свою часть договора он выполнил, Самойлов потребовал выполнения своей и от меня.
Я уже подготовил версию, которая являлась смесью моей беседы с матерью и парочки новых вводных. Частично, кстати, почерпнутых из его рассказа.
– Я не буду от тебя
