Марина Комарова - Враг хозяина штормов
— Что? — В бледно-голубых глазах мелькнула настороженность.
— Ничего, — отмахнулся я, — где Йорд?
Объяснять и спрашивать, почему Хильда не сказала мне вчера ни слова про ритуал, Искры, пепелище, и зачем ей понадобилось обязательно приходить во сне, — не хотелось. Вряд ли у фоссегрима есть ответы. Да и не скажет он ничего, даже если и есть.
— Йорд пошел к Хакону за травами. — Заметив мой удивленный взгляд, он тут же пояснил: — Для тебя, сказал — магия забирает много сил.
— Слушай, у тебя есть хоть какое-то уважение к старшим? — Зажмурившись, я сжал пальцами виски, надеясь прогнать нахлынувшую головную боль.
Арве потупился, но распахнувший ногой дверь рисе не дал продолжить воспитание фоссегрима.
— Ух, пока договорился, так думал, утбурда дам! — Он поставил на стол горшочек, из которого вился тонкий дымок. — И вроде деревенский, а зубы заговаривает — ой-ой-ой!
Я встал, подозрительно посмотрел на принесенное слугой и, приблизившись к столу, принюхался — мята, липа и что-то еще, так и не определишь, что именно.
— Что это? Милосердный староста, часом, не отравы налил?
Ноги держали отвратно, пришлось опереться рукой о стол.
— Берите и пейте, потом поговорим, — заявил Йорд, — тут я еще еды принес, сегодня будет денек еще тот. Да и ночка не лучше.
— Замечательно, — мрачно отметил я, — все всё знают, кроме меня.
Взяв горшочек, я еще раз принюхался, но, решив, что хуже не будет, сделал глоток. Горло обожгло, во рту сильно загорчило. Я закашлялся.
— Что это за…
— Пейте-пейте, — невозмутимо велел Йорд, и в его голосе было что-то, заставившее меня подчиниться.
Опрокинув почти залпом эту гадость, я через несколько мгновений понял, что он прав: боль отступила, да и слабость стала терпимой. Нелишним будет спросить рецепт.
— Оларс, — тихо позвал меня Арве, — а теперь я должен рассказать, что Хильда велела сделать сегодня ночью…
* * *А ночь выдалась холодной. Будто не осень, а сама Госпожа Зима пожаловала сюда, решив стряхнуть с деревьев золотое убранство и сменить его на снежные шапки. Звезды горели ярко, но свет словно растворялся в черноте ночи, не желая освещать землю. Заходить в лес было глупо, заблудиться в такой тьме можно на раз. Поэтому я выбрал место неподалеку от реки и стал разводить костер. Арве и Йорд ждали у Холодных камней. Фоссегрим должен мне помочь, рисе будет смотреть по сторонам и охранять мальчишку. Но здесь… здесь я в полном одиночестве. Разговор с богами, пусть даже с малыми, — это серьезно, и ошибок допускать нельзя.
Огонь весело затрещал, оранжевые языки принялись лизать дерево и угли с пепелища дома Совнов.
Поднеся к пламени сжатую в кулак ладонь, я на мгновение замер:
— Вечные хранители тепла, согревающие от мороза, защищающие от напастей, очищающие от зла. Услышьте мой голос, внемлите просьбе, отзовитесь из тишины.
Я раскрыл ладонь, и вниз темной дорожкой скользнули сушеные бессмертник и амр — растения, служившие подношением всем богам. Огонь взметнулся выше, в воздухе тут же появился свежий аромат, со всех сторон послышались шепот и бормотание, будто духи спорили, не могли понять, зачем их вызывают. Голосов становилось все больше и больше, но на человеческие они совсем не походили — треск веток в огне да шум пламени на ветру.
— Скрывшиеся, но не ушедшие, взываю к вашей помощи, заклинаю всеми именами праотца Бранна и Изначальной Искры, дайте свои силы.
Голоса стали еще громче, огонь разгорался сильнее и ярче, еще чуть-чуть — и я сам окажусь в объятиях пламени. Сноп ослепительных искр вырвался вверх и рассыпаясь вокруг. В то же мгновение я увидел неясные очертания фигур.
— Кто ты? — Сквозь треск слова были еле слышны. — Зачем призываешь нас?
Пламя приблизилось, дохнуло в лицо жаром, но я не двинулся с места.
— Я — Оларс Глемт, последний из рода Посредников, уничтоженного Хозяином Штормов. Призванный Хильдой, дочерью Асмунда, — некк, что живет в водах Скьяльвинд.
— Хильда, — задумчиво прошипели справа, — Хильда… хорош-ш-шая девочка… Жалко…
— Из-за чар Хозяина Штормов она забирает жизни людей, ее братья обращены в Холодные камни. Пока они стоят, Хильда не может освободиться.
— Знаем, знаем, знаем, — раздалось отовсюду, — некк плачет каждую ночь, но только мы и слыш-ш-шим…
— Помогите, малые хранители, обрести покой плененным душам, — тихо произнес я, чувствуя, как по позвоночнику пробежали мурашки, — хоть толком ничего и не видно, но все равно страшно. Нечасто приходилось говорить с богами, даже с малыми.
Огонь полыхал слишком близко, пришлось зажмуриться, но ни шагу назад.
— Помоги, Пос-с-средник, нам, — накатился шепот-треск со всех сторон, — поможем и мы тебе.
Я сглотнул. Искры могли попросить что угодно, но вряд ли я посмею отказать.
— Что мне делать?
— Верни наш-ш-ши земли, — выдохнуло пламя, — те, что отобрали Повелители Холода. Земли исконные, где теперь вечная зима…
Жар стал невыносим, я стиснул зубы, а отказывать нельзя.
— Где они?
— Огонь в сердце приведет, дай клятву, — пламя дрогнуло, метнулось назад.
Я шумно выдохнул, открывая глаза и радуясь морозному воздуху. Светлые небожители, как это прекрасно! Может, глупо, но уже поздно останавливаться.
— Клянусь Искрам, малым богам огня, что верну их исконные земли за оказанную помощь. Слово Посредника.
Со всех сторон посыпались трещащие смешки:
— Хитр-р-рец…
— Умный Пос-с-средник, не пропадеш-ш-шь… Так тому и быть! С-с-с-лово свое тоже держим!
Пламя вновь кинулось ко мне и охватило со всех сторон. Слабо вскрикнув, я закрыл руками лицо, однако жар забивал дыхание, проникая в легкие, заставлял тело гореть огнем. Мгновение, два, три… Как же больно… Глухой треск — и все закончилось так же резко, как и началось.
Костер погас, рядом больше никого не было. Я огляделся, посмотрел на свои руки — ни следа ожогов, они даже не покраснели. Будто пламя и не касалось вовсе.
Слева раздался женский крик: как раз со стороны реки. Бросив все, я бегом кинулся к Скьяльвинд. Ну, малые боги, если надумали обмануть…
Оказавшись на берегу реки, я замер как вкопанный. Холодные камни охватывало беснующееся пламя — слепящее, яростное — будто там были не Совны, а Повелители Холода, заклятые враги Искр. Откуда-то звучала мелодия флейты: зачаровывающая, нежная, она совсем не подходила к тому, что там творилось. Я узнал старинную балладу, которую порой напевала моя мать. О холодных камнях, что зовут тихими голосами юношей и девушек к ледяной реке и затем утягивают их на дно. А как только утянут — не отыщут пропавших ни друзья, ни родные. И только иногда, глядя в неподвижные воды, можно увидеть погибших и почувствовать прикосновения их холодных рук.
