Меч и ручка - Рэйчел Кейн
– Джесс? – Анита звала его по имени. Он понял, что что-то упустил. Оторвав взгляд от запертой двери, Джесс посмотрел на Аниту. – Как думаешь, сможешь сейчас встать? – спросила она.
– Да. – Он убрал маску и поднялся. – Мне следует пойти разыскать снайпера.
– Не будь дураком. Пошли со мной. Пожалуйста.
Джесс пошел за ней, потому что, в конце концов, не смог придумать занятия получше. Анита провела его через центральные двери, что вели из холла, и никто из охранников за ними не последовал. За дверями оказался огромный, просторный внутренний садик с фонтаном, роняющим капли в большой бассейн. В нем плавали японские карпы кои. Джесс замер, чтобы поглядеть на лениво дрейфующих рыб в воде. В саду пахло травами, а еще едва уловимым ароматом почвы под ногами. Тут же неподалеку располагались удобные кресла для отдыха. На одном из них лежала забытая оригинальная книга. Джесс подошел, чтобы развернуть книгу обложкой и прочитать заголовок.
«Государь». Макиавелли. Запрещенная книга из списка ограниченного доступа в Кодексе; заполучить разрешение Великой библиотеки на ее чтение через Кодекс могли лишь некоторые избранные и лишь на непродолжительное время. Если бы эту книгу можно было читать легально, ее бы просто отражали в бланках, однако это была переписанная от руки копия в синем кожаном переплете с названием, поставленным золотым штампом. Забавно, Джесс знал эту книгу почти наизусть. Он взял ее из хранилища отца, когда ему было четырнадцать, и держал у себя на протяжении почти года, пока отец не заметил пропажу. Редкая книга. Опасная и противозаконная.
Джесс повернулся к Аните, которая замерла у фонтана.
– Твоя? – Он вскинул руку с книгой.
– Да, – ответила она. – Подарок отца. – Джесс видел, как в глазах блеснули чувство вины и страх, охватившие ее. – С лучших времен.
– Когда похоронный обряд?
Он положил книгу обратно туда, где та лежала. Джесс задумался, сможет ли Анита когда-либо вновь открыть эту книгу и не вспоминать момент, когда она убила своего собственного отца, чтобы спасти жизни двух глупых мальчишек Брайтвеллов. – Когда все успокоится, – сказала она. – Я отдала тело в храм, где его подготовят к погребению. У него есть красивая мастаба[1], которая готова его принять. Он немало на нее потратился. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы его жизнь на том свете была именно такой, какой он ее и задумывал. Точно как постарался и он для моих братьев. – Ее голос чуточку дрогнул, когда она это произнесла, и Джесс увидел блеск слез, собирающихся в ее глазах. Анита сделала глубокий вдох и сморгнула слезы. – Можешь взять книгу себе, если хочешь. Я буду рада, если она отыщет себе добрый дом.
Ее самообладание пало. Анита начала тихо рыдать. Джесс подошел к ней и обнял.
– Боги, должно быть, нас ненавидят, Джесс. И может, вовсе не зря.
Джесс не смог придумать ничего, что можно было бы сказать, чтобы утешить Аниту, да и он сомневался, что она поверит ему, так что он просто молча ее обнимал, положив подбородок на ее голову, и жалел, что сам не может заплакать. Может, слезы помогли бы ему избавиться от пустоты, что разносилась внутри его эхом. Однако слез внутри его не было. Пока что. – Анита, – сказал он, когда та перестала рыдать и дрожать. Она отстранилась, сделала несколько глубоких вдохов и протерла глаза; это лишь еще больше размазало темную подводку для глаз, которой она сегодня накрасилась. Анита прежде казалась взрослой, однако теперь выглядела как вырядившийся ребенок. Ей сейчас было сколько, пятнадцать? И ноша всей криминальной империи лежала на ее плечах. – Я потерял брата. Ты лишилась отца. Мы могли бы теперь стать друг для друга семьей. Если пожелаешь.
Анита задумалась – снова эта взрослая искра во взгляде, – а потом мрачно кивнула.
– Я сочту за честь, – сказала она.
– Не стану говорить за семью Брайтвеллов в целом, но сам я тебе обещаю: я буду заботиться о тебе, как подобает брату. – «Как не позаботился о Брендане». Джесс позволил себе улыбнуться. Улыбка вышла скромной, но настоящей. – И вместе мы, может, сумеем построить что-то, чему позавидовали бы оба наших отца.
– Да, – сказала она и сделала еще один глубокий вдох. – Полагаю, мы могли бы. Спасибо тебе, Джесс. Прости, что я… – Она махнула на свое перемазанное слезами лицо и усмехнулась. – Погоди здесь. Я постараюсь привести себя в порядок. Ты голоден?
Голоден ли он? Когда Джесс в последний раз ел? Он не знал. Пожал плечами.
– Полагаю, голоден.
– Я попрошу принести еду, – сказала Анита. – Мне не нужно напоминать тебе, чтобы ты не бродил по этому дому, верно? Мои люди пока с тобой не знакомы. Всякое может случиться, особенно если учесть, что ты в униформе.
– Нам следует отыскать снайпера, – сказал Джесс. – И архивариуса.
– Ты не в том состоянии. Сядь. Отдохни. Поешь. Почитай. Сражение подождет.
Анита казалась абсолютно уверенной в своей безопасности в этих стенах. Джесс надеялся, что она не переоценивает себя, но, скорее всего, она была права: если бы ее люди были склонны брать взятки, то обернулись бы против нее уже давным-давно и она бы уже погибла. Анита в одиночестве вышла из уютного, тихого садика. Джесс на мгновение уставился на книгу Макиавелли, а затем сел и начал читать. «Все государства, все державы, которые имели или продолжают иметь власть над людьми, были и остаются либо республиками, либо монархиями. Монархии являются либо наследственными, в которых семья давно признана, либо новыми. Новыми являются либо совершенно новые… либо они, что называется, аннексированы наследственным монархическим государством, которое их завоевало».
В «Государстве» была целая глава, посвященная структуре и слабостям Великой библиотеки; они были завуалированы благодаря проницательному взгляду Макиавелли и обозначены как уязвимости института. Последнее, чего хотели архивариусы прошлого, – это позволить простому принцу или королю понять, как лучше уничтожить то, что было возведено столь дорогой ценой. Подобно всем народам и державам, Великая библиотека была построена на жертвах… некоторых приносили в жертву добровольно, других с криками бросали в бездну амбиций архивариуса.
«А что, если бы эта книга не была запрещена? – спросил себя Джесс. – Что, если бы каждый правитель каждой страны обладал подобной информацией и проницательностью? Возможно, наши лидеры были правы, беспокоясь о том, что опасные идеи могут попасть не в те руки».
Однако Джесс повидал последствия подобных беспокойств. Они с Томасом чуть не погибли из-за одной лишь идеи о создании печатного станка, и им еще повезло. Как минимум дюжина профессоров до них не пережили своего вдохновения. Их похоронили в анонимности, их работы исчезли, а жизни были уничтожены.
И это было куда
