Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган
Сами пленники на меня косились с почти суеверным ужасом. Будь у них возможность – разбежались бы прочь, как от зачумленной, как от опасной твари без поводка и намордника, но витязи пинками сгоняли их в тесную толпу, вынуждая практически прижиматься ко мне.
Интересно, кто эти воины и почему они взяли в плен простых крестьян? На монголов-работорговцев они не походили, да и вряд ли есть в Нави Ордынское иго. Почти все витязи были светловолосые и светлоглазые, типичной славянской внешности. Хотя, может, это удельные князьки воюют?
У кромки леса были привязаны кони дружины, темные, крупные и в то же время изящные. В них не было хрупкости и легкости арабских скакунов, но и на мохнатых тяжеловозов, которых всегда рисовали вместе с Ильей Муромцем, они не походили. Учуяв волка, лошади встали на дыбы, начали громко и нервно ржать и бить копытами. Дружинники насилу их успокоили – я даже немного позлорадствовала с каменным выражением лица.
Здесь мне наконец удалось их пересчитать: витязей было всего четырнадцать, две седмицы, пленников же оказалось почти вдвое больше. Но много ли воинов нужно, чтоб с женщинами и детьми сражаться?
Дорога расширялась достаточно, чтобы могли проехать трое в ряд. Меньшая часть воинов ехала впереди, не убирая оружия, словно ожидала нападения, остальные понукали пленников, гнали, словно скот. Но никто не следил, чтоб селяне не бросились прочь с тропы под сень деревьев: хочешь – шагни в сторону да растворись в лесу, подлесок густой, ни одна стрела не найдет. Но люди и не пытались спастись, да и сами дружинники старались держаться ближе к центру дороги, подальше от обочины.
Даже местные твари боялись своей земли.
Я припомнила: охотник спокойно ходил по бездорожью, хорошо ориентировался даже в темной чащобе и не вздрагивал на любой шорох, словно всегда точно знал, грозит ему опасность или нет. Значит ли это, что дружинники опасаются напрасно, или это охотник такой особенный? Или все дело в том, что спокойно он ходил только по лесу до границы, до избушки Яги?
– Госпожа? – Кто-то легонько подергал меня за край плаща. Я повернулась, нахмурившись.
Это была совсем молоденькая девушка, худая и бледная, вся измазанная гарью, с опаленными волосами. Серо-зеленые глаза, ярко выделяющиеся на испачканном лице, смотрели на меня с мольбой.
– Госпожа?
– Чего тебе?
– Ты ведь чужая, не из этих земель, – запинаясь забормотала девушка, опустив глаза и теребя бахрому рваного рукава. – Тебе ведь нет дела до войн княгинь! Замолви за нас словечко, скажи княгине, и на нее прилежно работать будем, нам ведь одинаково, какой госпоже кланяться!
Я только головой покачала, не зная, что и ответить. Можно подумать, меня их княгиня слушать будет!
Идти пришлось долго. С дороги мы свернули на узенькую тайную тропку, где всадникам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу; пленники растянулись цепочкой по одному. Передо мной шел один из мужиков, один из немногих, кто еще зыркал настороженно и зло, все выжидая момент. Если б не связанные за спиной руки – кинулся бы на конвойных, хоть кулаками, хоть зубами рвал бы. Он прихрамывал и постоянно стонал сквозь зубы – видно, сильно его избили, прежде чем связать. Пару раз он оглянулся, встретился взглядом со мной и помрачнел еще больше, в глазах исчезли даже проблески надежды.
Ближе к полудню, когда сквозь густые переплетенные кроны деревьев пробились блеклые лучи слабого осеннего солнца, он не выдержал и резко рванул в сторону с тропы. Проломился сквозь колючий кустарник и исчез, даже хруста веток из леса не раздалось, словно и не было его.
Меня пробрала дрожь. Я остановилась как раз у пролома в кустах, похолодев, и глядела, как расправляются ветви, исчезают надломы, заново отрастают колючки. Через десяток секунд даже следа не осталось, словно и не ломился здесь никто в лес.
– Эй, что встала, девка?! – раздался грубый окрик от одного из замыкающих дружинников. Волк раскатисто рыкнул, и воин поперхнулся очередной порцией ругательств.
Я сглотнула и на ватных ногах пошла дальше. Кольцо успокаивающе нагрелось, мол, я же говорило. Я сжалась, уставилась под ноги, страх оступиться, случайно сойти с тропы навязчивой занозой засел в мыслях. К счастью, тропа скоро влилась в широкую дорогу, а та через пару сотен шагов уперлась в высокие деревянные ворота, окрашенные лучами заката в зловещий багровый цвет.
Вот я и нашла людей, которых можно расспросить о Финисте.
Только захотят ли они мне отвечать?
9
Медь и кровь
Назвать княгиню красивой язык не поворачивался. Рыжая, худая, словно усохшая до скелета, с тонкой сухой кожей, она казалась тяжело больной, доживающей свои последние дни. Но крепкие витязи трепетали перед ней, входили с низким поклоном и говорили, не поднимая глаз. Я же стояла за их спинами и с интересом разглядывала хозяйку «медного царства» – огромного терема, украшенного инкрустациями из полированной меди, да пары десятков хибар вокруг.
Наконец княгиня милостивым кивком отпустила своих дружинников и с ласковой улыбочкой подозвала нас. Я осторожно приблизилась, ощущая себя зайцем, купившимся на елейный голосок лисицы. Волк демонстративно лег у моих ног, глядя в сторону.
– Здравствуй, красна девица, – снова улыбнулась княгиня. Похоже, по ее задумке, от ласкового голоса да нежного приветствия я должна была растаять и ей довериться, но я еще сильнее насторожилась – и голос был хрипловат, и в улыбке мелькали острые зубки.
– И ты здравствуй, прекрасная княгиня, – покривила душой я. Очень непривычно было обходиться без «вы», приходилось речь контролировать, чтобы себя не выдать.
– Извинения прими за грубое обхождение моих дружинников. Воины они, а не послы, вежливому обхождению не обучены. – Я только усмехнулась в ответ на это. Интересно, заливалась бы она соловьем, если бы со мной не было волка? А если бы волк был человеком? – А в знак примирения изволь со мной трапезу разделить.
– Изволю. – Я постаралась скопировать ее величественный кивок, но только судорожно дернула шеей. Вот уж что у княгини не отнять, так это манер и умения держать себя.
Радостно улыбнувшись, она хлопнула в ладони, и тотчас из боковых незаметных дверей тенями выскользнули служанки – все, как одна, в темно-красных сарафанах, с платками, полностью скрывающими волосы. Они двигались почти
