Имперец. Земли Итреи (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Три дня занял у нас переход до города. Но лишь потому, что мы бежали не напрямик, а дали большой крюк, выйдя к городу едва ли не сбоку.

Он тоже был совсем не похож на привычные мне. Его тоже окружала стена, но на этой стене невозможно было бы защищать город от врага. Не такая уж высокая и толстая, она была лишена зубцов и широких площадок. Зато было очень много невысоких башен, на каждой из которых торчал огромный Флаг. Ничем иным палка, толщиной чуть ли не в бревно, быть не могла. Тем более, верхнюю его треть занимало свёрнутое синее полотнище.

В общем, необычное зрелище.

Ворота.

Высокие, хлипкие. Ни следа решётки.

И ни следа проверочной площади.

Сразу за воротами лежала широкая дорога, которая уводила дальше в город. Там на перекрёстке сновали десятки людей и не было ни следа стражи за створками.

Я выдохнул с облегчением. Не верил. Но это правда. Здесь нет места для проверки и нет места для сражения с врагом. Они и впрямь никого не опасаются.

— Что-то вы двое о себе слишком высокого мнения, не делитесь с убогими братцами монеткой. А они ведь всё равно всё понимают, обижаются. Да и что младшим братцам жрать вечером, если с ними никто монетой не поделится?

Это явно нам.

Я отвёл взгляд от уходящей вдаль дороги, и повернул голову влево.

Там не было опасности, не было доспехов и обнажённых мечей, поэтому я не обратил внимания на группу слева от ворот.

А зря. Посмотреть здесь было на что.

Заговорил с нами, а теперь и заступил дорогу, сущий оборванец. Слабак. Да ещё и вонючий при этом. Чем выше я поднимался по дороге Возвышения, тем меньше меня донимали усталость, пот, голод и прочие слабости тела. Разве что, пыль и грязь из-под ног донимали.

Этот же, пусть и был слабаком, но точно был неслабым Воином. Но при этом вонял, словно старый и больной джейр. И выглядел точно так же. Грязь покрывала его руки, лицо, длинные, давно не мытые волосы, в которые были вплетены какие-то кольца и разноцветные шнурки.

Оборванец скривился:

— Хорош глазеть, кинь денежку младшим братьям, говорю.

Я перевёл взгляд туда, куда он махнул рукой и прищурился, укладывая в голове то, что увидел там.

Какие к дарсу младшие? Четверо, что там сидели, были не только вдвое больше, но и сильнее его Возвышением.

Но, как они при этом выглядели!

Грязи на них оказалось ещё больше. Они словно с рождения не видели ни воды, ни сменной одежды. По ним ползали мухи, даже не пытаясь улетать, когда те шевелились, монотонно качаясь на одном месте.

Железки были не только в их волосах, но и были вставлены в нос, уши. У одного из каждой щеки торчало грубое, уже позеленевшее кольцо.

А главное, над каждым из них ярко светился Указ, в котором нет-нет, но вспыхивали символы.

Фатия повела рукой:

— Прочь с дороги, выбивай духовные камни с кого другого.

— А ты не обнаглела, обижать убогих? Младшим что, обидеться и проучить тебя?

Фатия уже шипела, выхватив из-за пазухи медальон:

— Я дочь главы Тритонов, дарсов тупица! С дороги!

Вонючий оборванец наклонился ближе, попытался даже взять медальон, но Фатия рявкнула:

— Руки прочь! Или мне их тебе отрубить?

Оборванец расхохотался:

— Ох, похоже, я обознался. Где были мои глаза? Проходи, проходи, молодая госпожа.

Разведя руками, он шагнул прочь, потеряв к нам интерес.

Я словно со стороны услышал свой шёпот:

— Кто это?

Фатия прошипела:

— Нашёл время, — дёрнула меня за руку. — Идём.

Я повторил вопрос:

— Кто это?

— Рождённые Пылью.

— Кто это?

Фатия, не сумевшая стронуть меня с места, сдалась. Зло сверкнула глазами, наклонилась, обжигая ухо шёпотом:

— Мелкая шайка, которая промышляет попрошайничеством, воровством и прочими грязными делишками.

Я повторил свой вопрос, не отводя глаз от «младших»:

— А это кто?

— Это их марионетки. Хватит привлекать к себе внимание, идём же, ну!

Я медленно покачал головой. Как я мог забыть, где я нахожусь. Как я мог обмануться всеми этими беседами с Фатией, её улыбкой, её рассказами о техниках, Возвышении и травах. Вокруг меня земли Альянса Тысячи Сект. Она сектантка. Все вокруг меня сектанты.

Марионетки. Люди, которых Указы заставляют повиноваться по слову хозяина. Я ведь уже видел такое. В день, когда марионетки люди и быки вошли на площадь проверки Морозной Гряды. Я уже видел эти пульсирующие Указы. Я уже видел, как марионетки убивали с глазами, полными ужаса.

Мне бы ещё тогда задаться вопросом, как же сектант, которого я убил, сумел на них наложить подобные Указы?

Но мне было тогда не до того.

Сейчас и гадать не нужно. Какой-нибудь хитрый артефакт, которыми так любит похвастаться Фатия, и готово.

Перед тобой старшие, которых ты никогда не сумел бы победить силой. Но теперь они полностью в твоей власти. Выполняют все твои приказы и прихоти. И при этом ты их считаешь не более, чем животными. Но даже за джейрами в моей деревне ухаживали лучше.

Путь, по которому я однажды чуть не пошёл под стенами Морозной Гряды. Путь, которого я так старательно избегал, командуя своим отрядом. Путь, к которому я постоянно делаю шаг с каждым новым своим Указом.

Оборванец, которому вроде стало не до нас, неожиданно расхохотался:

— А вы забавные. Он ничего не знает о городе, а ты, дочь главы секты, уговариваешь его, вместо того, чтобы приказать. Кто вы, вообще, такие?

Я медленно повёл головой осматриваясь.

И до этого было не так уж и много людей, которые хотели войти или выйти из города. Сейчас же вокруг нас уже который вдох было пусто. Удачно.

Я вернул взгляд на оборванца и растянул непослушные губы в улыбке. Надеюсь, отвратительной и страшной. Заметил:

— В свою бытность схожим оборванцем, я крепко-накрепко выучил, что нужно держать язык за зубами. А ты, стоя перед дочерью главы секты, похоже, успел забыть об этой важной вещи.

— Чё?

Это было всё, что успел сказать оборванец. Через мгновение Поступь уже перенесла меня вплотную к нему. Он не успел не то что отбить моей руки, а даже отшатнуться.

Мгновение я глядел ему в глаза, а затем приказал:

— Умри.

Через мгновение хрустнула шея, скрывая причину его смерти.

И сразу все словно с цепи сорвались.

Оставшиеся оборванцы завопили кто во что горазд:

— Брат! А-а-а! Ты чё творишь! Взять его!

Вскинулись «младшие», над половиной которых исчезли Указы.

Они буквально с места, с грязной мостовой прыгнули вперёд.

Двое на меня, а остальные на оборванцев.

Те не успели даже использовать техники, а «младшие» буквально разорвали их на куски, преобразившись за долю мгновения.

Теперь под кожей каждого из младших взбухли, налились алым вены. Да они и сами словно раздались в плечах, отрастили на руках здоровенные когти.

Удар одной такой лапы я отбил чешуйкой Панциря Роака, прежде чем спохватился, что это не та техника, которую нужно показывать всему городу сектантов.

Сон.

Бесполезно.

Я ушёл Поступью назад, а под ногами «младших» вскипели тугие щупальца Плетей.

«Младшие» принялись разрывать их своими когтями. Сначала над одним, затем и над остальными исчезли Указы.

Оборванцев прикончили всех.

Но «младших» это не успокоило.

Один рванул в ворота, один ко мне.

На пути того, что попытался сбежать, оказалась Фатия, встретила его мечом и техникой. Приказала мне:

— Убей их!

Я встретил ударом кулака того, что напал на меня, вложил в него не только первые два созвездия Единения, но и короткий, на пять шагов Рывок.

Я остался на месте, а вот тушу «младшего» отшвырнуло прочь. На трупы растерзанных оборванцев. Он заворочался, вскочил, пригнувшись, уставился на меня. Я покачал головой:

— Остановитесь. Вы теперь сво...

Меня заглушил вопль Фатии:

— Дарсов тупица! Заткни свой рот и убей их! В них нет разума!

Я стиснул зубы, оглядывая трёх «младших», которые были передо мной. Один пригнулся на скользкой от крови мостовой, готовясь прыгнуть, двое бились в путах моей земной техники.