Дэвид Эддингс - Вор и Книга Демона

Набьор с благоговейным ужасом смотрел на Гера.

— Он хоть когда-нибудь останавливается, чтоб вздохнуть? — спросил он Альтала.

— Я не присматривался, но, возможно, у него под воротником есть жабры или что-то вроде этого. Я слышал, как он безостановочно говорил целых два часа, ни разу не сделав паузы, чтобы перевести дух. Стоит ему начать, и можно устраиваться в кресле поудобнее, потому что закончит он явно не скоро. Так вот, наконец пришла весна, и кузен Гасти сказал мне, что, когда сходит последний снег, у них всегда отмечается день рождения Гасти, и это подходило нам как нельзя кстати. Дороги будут свободны от снега, а в доме Гасти все настолько опьянеют, что даже землетрясение или извержение вулкана не привлечет большого внимания.

— Прекрасно! — хохотнул Набьор.

— Нам тоже это понравилось. И вот Гер и Хном пошли седлать коней, а в это время мы с Гендом перешагнули через двух спящих человек, которые должны были охранять кладовую, и открыли замок, выглядевший весьма впечатляюще, но открыть его мог бы даже четырехлетний ребенок. И мы вошли в кладовую Гасти, чтобы забрать наше новоприобретенное золото.

— Его там было очень много? — нетерпеливо спросил Набьор.

— Больше, чем мы могли унести, это точно.

— Я мог бы унести кучу золота, Альтал.

— Но столько ты бы не смог. Мне пришлось долго втолковывать Генду, что ограбление нельзя считать удачным, пока не унес ноги. Он высказывал безумные идеи о том, чтобы украсть лошадей и погрузить на них излишки, и всякую прочую ерунду, но мне все-таки удалось убедить его, что после того, как мы возьмем из кладовой несколько мешков, наша главная жизненная цель будет состоять в том, чтобы не быть повешенными, а привлечение к себе внимания не лучший способ достичь этой цели.

— А что потом сталось с этим Гендом? — спросил Набьор.

— Я точно не знаю. Покинув крепость Гасти, мы расстались, чтобы сбить с толку любого, кому придет в голову нас преследовать, но если им удалось улизнуть, то Генд и Хном должны встретиться с нами здесь. Там, в крепости Гасти, Генд говорил мне, что у него есть ко мне какое-то деловое предложение, а меня всегда интересуют дела.

— Мне кажется, за последний год ты сделал достаточно денег, чтобы уйти на покой. Альтал рассмеялся.

— Я бы тогда не знал, что мне с собой делать, Набьор. Сидеть сложа руки и покрываться плесенью — это не мой стиль.

— Еще меда? — предложил Набьор.

— Я уж думал, ты никогда не догадаешься предложить, — сказал Альтал, протягивая свою пустую кружку.

Набьор взял кружки и понес, чтобы наполнить их, к узкой расщелине меж двумя вертикально стоящими огромными камнями, где он хранил кувшины с медом.

— Отличная работа, милый, — одобрительно прошептал голос Эмми. — Тебе удалось перемешать этот раз с тем разом так ловко, что их практически невозможно разделить.

— Это талант, Эм. Всегда подмешивай в свою ложь немножко правды. Конечно, если верить Геру, история, которую я рассказал на этот раз, является правдой, а прошлый раз был ложью.

— Перестань рисоваться, Альтал, — пожурила она его.

Набьор принес обратно их кружки, и они втроем сели у огня и проговорили до самой темноты, а потом Альтал заметил, что у его друга в доме появилась новая девочка. Глаза у новенькой были шаловливые, а походка соблазнительная, и он подумал, что при других обстоятельствах было бы неплохо познакомиться с ней поближе. Но Эмми этого наверняка бы не одобрила.

Через некоторое время Гер задремал, а Альтал с Набьором говорили почти до полуночи. Затем Альтал принес одеяла, которые они с Герои возили свернутыми за седлами. Не будя мальчика, он накрыл его, а потом сам завернулся в одеяло возле угасающего очага и почти мгновенно погрузился в сон.

На следующее утро Гер проснулся рано, а Альтал спал допоздна. Никаких срочных дел у них на тот момент не было, и он чувствовал, что теперь самое время отоспаться. Альтал не сомневался, что, когда сюда явятся Генд и Хном, ему понадобится весь его ум, а человек, который некоторое время недосыпал, как правило, не слишком быстро соображает в те моменты, когда ему необходимо быть настороже.

К середине утра он наконец встал и, направляясь к умывальнику, чтобы освежить водой лицо, увидел, что Гер сидит на чурбане рядом с девушкой с озорными глазами. Волосы мальчугана были мокры, как будто только что вымыты, а девушка, похоже, штопала один из его носков. Альтал в изумлении потряс головой. Казалось, в Гере было что-то такое, что пробуждало в каждой встретившейся ему женщине желание о нем заботиться. Так поступала Андина и, хотя и в меньшей степени, Лейта. Эмми, разумеется, не в счет, потому что Эмми заботилась обо всех.

Альтал и Гер прохлаждались в лагере Набьора по меньшей мере неделю, а потом в один из грозовых дней, когда тучи на небе затмили солнце, в лагерь въехали Генд и Хном.

— Ну наконец-то, — сказал Альтал вместо приветствия. — И где это вас носило так долго?

— Я думал, ты должен был сбить Гальбака с нашего следа, Альтал, — ответил Генд, устало слезая со своей измученной лошади. — Еще солнце не успело подняться в зенит, как он уже гнался за нами по пятам.

— Что ты говоришь! — ответил Альтал. — Ты уверен, что вы держались в стороне от хьюльской дороги?

— Мы сделали все в точности так, как ты советовал, — сказал ему Хном, — но все пошло совсем не так, как должно было быть. Мне кажется, в жилах этого проклятого Гальбака течет кровь ищейки. Каждый раз, проходя по рыхлой земле, мы заметали за собой следы, но он все равно нас преследовал. Это было самое неудачное лето в моей жизни. Пройдя двадцать миль вверх по реке, мы даже попытались перейти ее вброд, но Гальбак все равно был у нас на хвосте. А как вам двоим удалось удрать?

Альтал пожал плечами.

— Это было легко. Мы поехали на юг, оставляя за собой массу следов, а потом выбрали каменистое место, чтобы сойти с дороги, через горы прошли в Кагвер и с этой стороны вошли в Хьюл. Мы были уверены, что вы тоже счастливо отделались. Зачем Гальбаку ехать по дороге, где нет следов, вместо того чтобы направить свои поиски туда, где этих следов полно?

— Думаю, он нас перехитрил, Альтал, — мрачно сказал Генд. — Может быть, мы оставили слишком очевидные следы. Гальбак, по-видимому, достаточно проницателен, чтобы с подозрением отнестись к следу, который бросается в глаза.

— И все равно я никогда в жизни не пойму, как это Гальбаку удалось так быстро напасть на ваш след, — сказал Альтал. — Когда я уходил из трапезной, он валялся в полной отключке. Я был уверен, что он не проснется раньше полудня, и даже когда проснется, ему будет слишком плохо, чтобы беспокоиться о золоте Гасти.