День, когда пала ночь - Саманта Шеннон
– И еще нужна была наследница. В те дни вам было бы трудно найти нового супруга. Легче закрепить брак со мной, а ребенка понести от баронского сынка. – Он заметил, как она изменилась в лице. – Да-да, я знаю, кто это был. Вулферт Гленн. Ваша скачка от Полого Гребня – не лучший способ сохранить тайну.
– У меня не было выбора.
– Да. – Он отложил нож. – Вам известно о моем умысле, и все же мы еще супруги, потому что вам нужно мое золото. Рукоплещу вашей попытке обойти меня с тыла.
Он пошевелил толстыми пальцами.
– Герцога Робарта вы казнили?
– Он сам лишил себя жизни.
Принц Гума прикрыл глаза, жалостливо наморщил лоб и скривил уголки узких губ.
– Он был тверд в вере. Замысел принадлежал ему – замысел обратить вас в нашу веру. Он, видите ли, полагал, что вы, весеннее дитя язычника, даны нам в помощь. Он видел в вас Зеленую госпожу, которая вернет Иниску на путь истинный.
– Напрасная надежда, потому что я верю в Святого. Разве вы не видели посланного небесным чертогом знамения?
– В том можно видеть знамение вашего Халгалланта, а можно – действие неодолимых природных сил. А вдруг комету призвали не ваши молитвы, а наши древние обряды?
Глориан сумела пригасить гневный взгляд, хотя сердце билось прямо в горле.
– Вы знаете, что до Арондина я заезжал в Аскалон?
– Да.
– Это потому, что вперед я послал в Арондин слугу. Предполагал, видите ли, что ваш народ может возмутиться против нашего брака, и желал увериться в своей безопасности. Я думал, что рискую и добрым именем, и жизнью. – Он вздернул седую бровь. – Вообразите мое удивление, когда я осознал, как глубоко уверовали ваши люди в ложь Беретнет. Они желали одного – наследницы. Вы для них были только лоном, чем будет и ваша дочь.
Глориан сжала зубы, чтобы не задрожал подбородок.
– Ваш кузен Эйнлек… Его династия молода и держится непрочно, – рассуждал принц Гума. – Долго ли он станет раздумывать, прежде чем использовать Сабран в торговле?
– Я знаю, что небесный чертог существует, – прошептала Глориан. – Я видела вернувшихся оттуда умерших.
– Им не защитить вашу дочь. Продолжая, как начали, вы обрекаете ее на горе и рабство. А я бы не стал торговать ею, как кобылой. Я бы сделал ее истинной королевой Иниски.
– Иниски больше нет.
– Вы верили, что вам не дано иного выбора, как выносить дочь. Вы и ее лишите выбора? – Голос, гладкий и холодный, как нож, с каждым словом проникал ей глубже под кожу. – Или позволите ей узнать не только свою, но и мою веру и выбрать самой?
– Для Беретнет существует только один путь.
Принц Гума разглядывал ее. В морщинах на его лице лежала тень, глаза блестели застывшими на древесной коре каплями янтаря.
– Мне вас жаль. Немыслимо жесток был Галиан, когда возводил наследство на лоне своего потомства. – Он вернулся к трапезе. – Позвольте мне показать вам дорогу в рощи, и вы спасете не только свой трон, Глориан. Если откажетесь, я вернусь в Искалин, но даже когда я сойду в землю, под мое знамя встанут другие. После Горя Веков нас будет все больше, как и усомнившихся в вашем «святом».
– Снимите шоры с ваших угроз, дайте мне взглянуть им в глаза!
– Грабители моих земель знают, что я не бросаюсь угрозами. – Он не отпускал ее взгляд. – Мы, верующие… наши корни глубоки. Они могут опутать тех, кого вы любите. Откажете мне в доступе к Сабран, и я не стану им мешать.
Глориан чуяла угрозу, но на сей раз страх не сковал ей язык:
– Скажите, вам известно, как мой покойный отец казнил Вертинга Кровавый Клинок?
Ответа не было долго. В тишине покоев слышен был только огонь.
– Он долго держал врага в цепях. Он много дней раздумывал, как лучше извести Вертинга, убийцу его брата и многих других, – сказала Глориан. – А потом во сне ему явился Святой – хотя отец не узнал его – и сказал, что делать.
Принц Гума ничем не выдал страха, хотя даже у Глориан застыла кровь, когда она впервые услышала шепот служанок, думавших, что она спит.
– Да, – сказал принц, – я слышал, что сделал с ним Бардольт.
– Я – от Мариан Малой, но я и от Молота Севера, и от королевы-кошки. Они тоже живут во мне. Я не то податливое существо, которое вы рассчитывали лепить по своему вкусу, – отрезала Глориан. – И никогда такой не буду. Еще одна угроза моей семье, и вы вспомните о ней, когда я дам вам крылья.
Принц Гума сдержанно отсалютовал ей кубком.
– Я от души надеюсь, что вы довольны своим визитом в Хрот. Как жаль, что у вашей дочери не будет такой свободы, – сказал он. – Моя вера примет ее такой, какова она есть. Ваша потребует, чтобы ее вспахали и засеяли.
При этих словах Глориан пробил пот. В нос ударил землистый запах, память Полого Гребня, – запах железа, последа, смрад змеев. Как щитом, укрывшись молчанием, она поднялась из-за стола и вышла.
Она не помнила, как бежала, но, должно быть, бежала, потому что опомнилась уже в детской, где сидела над колыбелью дама Сию.
– Ваша милость, а мы ждали вас завтра, – удивилась та, но Глориан уже схватила Сабран на руки.
– Королева Глориан…
– Нет!
Только это она и сумела сказать, только об этом думала.
Она прошла мимо ошеломленной стражи, сбежала по лестнице, потом по освященным факелами коридорам. Тяжело дыша, отодвинула засов и выбежала в ночь, прямиком в Королевский лес. Сосны, такие высокие, такие страшные, словно манили ее.
Она наступила на подол и упала, вскрикнув от боли. Завопила проснувшаяся Сабран.
Глориан пыталась подняться. Вскинула взгляд – по-прежнему всюду Инис, они окружены Инисом.
Сабран вопила, будто у нее сердце разрывалось. Пеленки сковывали ее ручки у груди. Глориан в отчаянии попробовала их высвободить, но Сабран разрыдалась громче прежнего, и она оступилась, поняв, что не умеет и не сумеет дать ей свободу.
– Прости. – Слова шли трудно, дрожали в воздухе. – Прости, Сабран. Мы должны их хранить. Мы не допустим, чтобы это повторилось. Столько смертей…
В заплаканных глазах Сабран стоял укор.
– Мы не ломаемся. Мы не сдаемся. – Глориан проглотила горькое сухое рыдание. – Однажды ты сядешь напротив собственной дочери и скажешь, за кого ей выйти ради блага королевства, и тогда ты вспомнишь меня.
Кто-то наконец догнал их, упал коленями в снег. Глориан съежилась, предчувствуя прикосновение.
– Королева Глориан, у меня тоже есть маленькая дочь. Ее зовут Лукири, и я на все готова, чтобы ее уберечь. – Сию говорила совсем тихо. – Не всегда это возможно. Этот мир не всегда добр. Но мы будем стараться, пока можем, – мы все. Все женщины – сестры. Мы будем вам сестрами.
Глориан подняла на нее глаза. По щекам струились
