Терновая цепь - Кассандра Клэр
– Никто не смеет указывать мне, что делать! – крикнула в ответ Бриджет. – Меч!
И он бросил ей меч. Она ловко поймала оружие и спрыгнула с пьедестала прямо в гущу демонов. Когда женщина начала рубить их направо и налево, Джесс вытащил ангельский клинок и прошептал: «Хамиэль». А потом присоединился к Бриджет. Он прикончил ближайшего врага и испытал при этом кровожадное удовольствие.
А затем небо раскололось надвое.
Пульс был слабым, но прощупывался. Джеймс был жив.
Сердце Корделии колотилось как бешеное; она ожила, бросилась к Кортане, потом разорвала окровавленную рубашку Джеймса. На левой стороне груди зияла алая рана, которую он сам себе нанес.
Она подняла Кортану. За спиной у девушки раздались шаги, обернувшись, она увидела Мэтью, Алистера и Томаса. Корделия покачала головой, запрещая им подходить, и они остановились в нескольких ярдах от алтаря. Корделия очень осторожно приложила меч к ране той стороной, на которой была выгравирована надпись, рукоятью вниз. «Пусть он будет статуей на могиле рыцаря, – подумала она. – Статуей великого воина». Он закалил свою волю, и она оказалась сильнее воли Принца Ада.
Несколько долгих минут в соборе стояла тишина. Джеймс не шевелился, золотой меч поблескивал на его обнаженной, окровавленной груди. Корделия погладила его ледяную щеку и коснулась ладонью его ресниц.
– Я паладин, – прошептала она. – Я обладаю силой. Разить врагов. Исцелять любимых.
Она вспомнила, как давным-давно, в Сайренворте, обнимала метавшегося в бреду Джеймса. Он чуть не провалился в серое царство, но она тогда цеплялась за него, как будто одной силой воли могла удержать его в этом мире. И девушка повторила те же слова, что сказала ему тогда, несколько лет назад:
– Джеймс, ты должен держаться. Должен, и все. Не уходи. Останься со мной.
Джеймс захрипел. Корделии показалось, что ее пронзила молния; грудь раненого приподнялась, и Кортана на мгновение вспыхнула. Он сжал руки в кулаки и медленно, очень медленно открыл глаза.
Цвета чистого золота.
– Маргаритка, – прошептал он сипло, как будто ему в горло набилась пыль. Потом, моргая, уставился на небо. – Я что… жив?
– Да, – прошептала Корделия, почему-то чувствуя соленый привкус во рту. Она смеялась, плакала, гладила его лицо – губы, щеки, глаза. Лицо было теплым, щеки порозовели.
– Ты жив.
Она наклонилась и легко коснулась его губ. Джеймс поморщился, и Корделия отпрянула.
– Прости…
– Не извиняйся, – прошептал он и посмотрел на свою грудь. – Просто меня придавило весьма тяжелым мечом…
Корделия убрала Кортану; рана затянулась и зажила, не оставив следа, хотя Джеймс был весь в крови. Она услышала, что кто-то поднимается на алтарь – Мэтью. Он бросился к другу, подхватил его.
– Ты жив, – пробормотал он.
Они обменялись долгим взглядом, и Корделия поняла, что во время их пребывания в Эдоме произошло нечто такое, что укрепило связь между ними. Мэтью, казалось, мог думать только о Джеймсе – и Корделия решила, что так оно и должно быть.
– Я чувствовал это, знаешь, – сказал он, убирая локон, упавший Джеймсу на глаза. – Моя руна парабатая начала тускнеть… – Его голос на мгновение прервался, но Мэтью смог договорить. – А потом она вернулась. – Юноша поднял голову и взглянул на Корделию. – То, что ты сделала, это…
– Лейли! – прозвучал резкий, встревоженный голос Алистера.
Корделия вскочила на ноги. На алтарь опустилась тень – это крыша собора вернулась на место так же неожиданно, как исчезла. А на ступенях алтаря стояла Лилит.
Джесс никогда не видел ничего подобного и не мог представить, что такое возможно, – разве что на старинных полотнах, где изображались боги, спускающиеся на Землю. Черные тучи сталкивались, как гигантские ядра, и раздавался гул, который был оглушительнее любого земного грома.
Земля у него под ногами дрогнула, и юноша едва не упал. Дюжина зигзагообразных молний, черных, как посохи Стражей, ударила с неба. Одна, рассыпая дождь искр, попала в Военный мемориал. Вторая угодила в двери аббатства, и могучие дубовые створки едва не слетели с петель. Джесс услышал, как кто-то громко выругался; он был почти уверен, что это Уилл.
Новая молния сверкнула гораздо ближе, совсем рядом со сторожкой. Джесс попятился, а Бриджет подняла меч Блэкторнов, как будто собиралась отразить удар…
Молния ударила прямо в оружие. Клинок охватило пламя, а затем он раскололся на мелкие куски. Бриджет отбросило назад; выронив рукоять, она рухнула на мостовую, а грозовые тучи начали отступать.
Джесс шагнул к ней, пытаясь сохранять равновесие, – земля по-прежнему содрогалась. Демоны-химеры носились по двору, словно обезумевшие черные жуки. Джессу показалось, что он увидел какую-то темную фигуру, вылетевшую из собора прямо сквозь крышу и устремившуюся в просвет в облаках. Он моргнул, и тень исчезла; юноша не мог смотреть на небо, потому что с него лился чистый золотой свет. Джесс почти успел забыть его за эти долгие темные дни.
Он огляделся. Вокруг был хаос. Химеры вспыхивали, когда лучи солнца падали на них, и бегали вокруг, подобно живым факелам. С неба сыпались какие-то золотые искры. Одна коснулась щеки Джесса – но не обожгла, а, наоборот, принесла прохладу. Бриджет села на земле и принялась отряхивать свое платье в цветочек. Она злобно хмурилась.
– Джесс!
Он обернулся. Сквозь дождь золотых искр Джесс увидел Люси – она стояла под аркой, прижимая руки к груди. Рядом с ней была Грейс, она радостно улыбалась, и Джесс вдруг подумал, что не знает, кто именно окликнул его.
Возможно, это не имело значения. Это были два самых важных для него человека: его сестра и девушка, которую он любил.
Он бросился бежать к ним. Люси удивленно оглядывалась. Золотая пыль касалась ее лица.
– Она сделала это, – бормотала Люси. – Маргаритка сделала это. Велиал мертв. Я чувствую.
– Смотрите, – прищурившись, сказала Грейс. – Это же твои мама и папа, Люси.
И все посмотрели в сторону аббатства. Значит, ему не привиделось, подумал Джесс. Уилл и Тесса помогали Евгении и Гидеону открыть двери собора. У входа собралась толпа: Джесс заметил Габриэля Лайтвуда, Шарлотту Фэйрчайлд. Вероятно, им сказали, что Джеймс и все его друзья находятся внутри.
– Джеймс, – прошептала Люси, широко раскрыв глаза. И, несмотря на слабость, она побежала к дверям аббатства. Джесс и Грейс последовали за ней.
Лилит.
Она была высокой, холодной и белой, как мраморная колонна; длинные черные волосы спускались ниже пояса. На ней было платье из совиных перьев, которое шевелилось, когда она двигалась, и переливалось разными цветами: кремовым, коричневым, темно-оранжевым.
– Мой паладин, – произнесла она довольным тоном. –
