Смешенье (1-2) - Нил Стивенсон
– Полагаю, среди них были и де Крепи.
– Совершенно верно. Вот ответ на ваш вопрос, как они попали оттуда вот сюда. – Россиньоль указал на два пейзажа. – Пришельцы были богаты и плодовиты, де Жексы – бедны и малочисленны.
– Полагаю, те из местных жителей, кто умел зарабатывать деньги, стали гугенотами, – задумчиво проговорил Бар.
Россиньоль строго одёрнул его взглядом.
– Лейтенант, теперь я понимаю, почему графиня де ля Зёр считает, что вам надо учиться светскости.
Бар пожал плечами:
– Истинная правда, мсье. Все дюнкеркские купцы были гугенотами, и после тысяча шестьсот восемьдесят пятого года…
– Именно потому, что это правда, вам и следовало промолчать.
– Прекрасно, мсье, клянусь до конца разговора не произносить и слова правды! Будьте добры, продолжайте!
Справившись с мгновенным замешательством, Россиньоль шагнул к стопке портретов у стены и начал их перебирать: изображения мужчин, женщин, детей и целых семейств в нарядах, которые носили три поколения назад.
– Когда религиозные войны закончились, обоим семействам осталось только продолжать род. Через поколение их дети переженились. Здесь я могу спутать какие-нибудь детали, но, кажется, дело было так: отпрыск рода де Жексов, Франсис, около тысяча шестьсот сорокового сочетался браком с Маргаритой-Дианой де Крепи. Один за другим родились несколько детей, затем, после двенадцатилетнего перерыва, Маргарита снова понесла. Она умерла, разрешившись мальчиком, Эдуардом. Отец счёл первое жертвой Всевышнему, второе – Его даром и, рассудив, что не сумеет на склоне лет воспитать сына, отдал Эдуарда в лионскую школу иезуитов. Тот с первых дней делал поразительные успехи и очень рано вступил в Общество Иисуса. Сейчас Эдуард де Жекс – духовник мадам де Ментенон.
Россиньоль нашёл портрет худого юноши в наряде иезуита, который смотрел так, будто впрямь видит лейтенанта с криптоаналитиком и не одобряет обоих.
– О нём я слышал, – сказал Бар, отступая из-под его взгляда.
Россиньоль отыскал более старый портрет, изображавший пухлую даму в голубом платье.
– Сестра Франсиса де Жекса, Луиза-Анна. Вышла замуж за Александра-Луи де Крепи и родила ему двух мальчиков, которые умерли от оспы, и двух девочек, которые выжили.
Он вытащил из стопки гуашь, запечатлевшую двух половозрелых девиц; старшая была крупнее и красивее, младшая робко выглядывала из-за её плеча.
– Старшая, Анна-Мария, переболела оспой без всякого вреда для своей внешности и вышла замуж за престарелого графа д’Уайонна. То был второй или третий его брак. Сей д’Уайонна был поначалу просто захудалым дворянином и еле-еле сводил концы с концами. Его земли лежат на самой границе Франш-Конте.
– Об этом даже я знаю!
– Странно, лейтенант, ведь они окружены сушей.
Шутка едва не ускользнула от Бара, ибо острословие никогда не было сильной стороной Россиньоля. Однако через несколько мгновений лейтенант всё же её понял и отметил вежливой улыбкой.
– Это ведь та местность, за обладание которой французские короли издавна борются с Габсбургом словно два врага в одной шлюпке за единственный кинжал.
– Аналогия, хоть и морская, очень точна, – отвечал Россиньоль. – В царствование Людовика Тринадцатого, коему мой батюшка имел честь служить в должности королевского криптоаналитика, д’Уайонна предоставил свои земли в качестве плацдарма для вторжения во Франш-Конте, за что и получил графский титул. Уже в качестве графа он сочетался браком с юной Анной-Марией де Крепи. Чуть позже он оказал сходную услугу войскам Людовика Четырнадцатого, и тот, присоединив Франш-Конте к Франции, возвёл его в герцогское достоинство. Новоиспечённый герцог с молодой супругой переехал в Версаль, где та его вскорости отравила.
– Мсье! И вы обвиняли меня в недостатке светского обхождения!
Россиньоль пожал плечами:
– Слова резкие, знаю, но правдивые. Тогда все этим занимались – по крайней мере, все сатанисты.
– Теперь я уверен, что вы надо мной насмехаетесь.
– Хотите верьте, хотите – нет, – сказал Россиньоль. – Порою мне самому с трудом верится. Безобразиям положила конец мадам де Ментенон с помощью отца де Жекса, который, возможно, не подозревал, что в число зачинщиц входит его сестра.
– Довольно об этом! А что младшая дочь?
– Шарлотта-Аделаида де Крепи после оспы осталась рябой, хотя всячески скрывает это при помощи париков, мушек и тому подобного. Выдать её замуж оказалось куда труднее; потому-то и сама история значительно интереснее.
– Отлично! Расскажите её! А то, сдаётся мне, господин граф и госпожа графиня никогда не закончат разговор.
– Вы наверняка слышали о Лавардаках и знаете, что это вроде как младшая ветвь Бурбонов. Если вы имели несчастье видеть кого-нибудь из них на портретах, то догадались, что на протяжении столетий они немало путались с Габсбургами. Земли Лавардаков лежат на юге, и тактические браки со знатными семействами по ту сторону Пиренеев в роду не редкость. Во время беспорядков, связанных с Гизами, Лавардаки стойко хранили верность Бурбонам.
– В таком случае они должны были всякий раз менять религию вместе с королём! – попытался сострить Бар.
Россиньоль лишь вновь укорил его взглядом.
– Для Лавардаков это отнюдь не смешная тема, ибо многие из них были убиты или пострадали. Как вам известно лучше, чем мне, в этом семействе по наследству передаётся связь с флотом. Нынешний герцог, Луи-Франсуа де Лавардак, герцог д’Аркашон, сменил отца на посту верховного адмирала Франции. В этой должности он и состоял, когда Кольбер превратил французский флот из жалкой флотилии трухлявых посудин в нынешнюю мощную силу.
– Сто сорок линейных кораблей! – объявил Бар. – И ещё бог весть сколько фрегатов и галер.
– Герцог много приобрёл, и в смысле материального богатства, и в смысле влияния. Его сын и наследник, естественно, Этьенн де Лавардак д’Аркашон.
Россиньолю не было нужды добавлять то, в чём Бара, как и всех остальных, давно уверили: «Это он заделал Элизе ребёночка».
– Я видел Этьенна мельком, – сказал Бар, – и заметил, что он гораздо моложе незаконного брата.
Лейтенант указал на относительно свежий портрет, изображавший хозяев дома, маркиза и маркизу д’Озуар.
– Герцог был совсем юн, когда наградил этим малым одну из служанок. Её фамилия была Оз, и бастарда назвали Клод Оз. Он отправился в Индию на поиски богатства, потом сколотил на работорговле достаточный капитал, чтобы – заняв недостающее у отца – приобрести титул в тысяча шестьсот семьдесят четвёртом, когда их выставили на продажу для финансирования голландской войны. Так он стал маркизом д’Озуар. Всего
