Когда луна окрасится в алый - Анна Кей
Хотя Генко и не оставляла попыток приучить Кагасе-о к чаю и потому порой приглашала его в гости, предлагая на пробу новые сорта.
Ну а что касается Озему… он перенял от людей облик ученого, страсть к чтению и стремление к новым знаниям.
«Странная получилась у нас компания», – мельком подумала Генко, взяла второй кувшин саке и налила алкоголь Озему.
– Что привело тебя?
– Я был на той стороне горы последние пару недель, так что поздно узнал, что в Сиракаве разгулялись они. Стало любопытно, вот и решил посмотреть, как ты. – Кагасе-о небрежно вытер рукавом рот и подцепил толстыми пальцами кусочек сашими.
Генко поморщилась и решила, что в этот раз обойдется только овощами в качестве закусок. Зная, где могли быть эти пальцы и что делать…
– Больше они меня не беспокоят.
– Она связалась с оммёдзи, – внезапно проговорил Озему.
От удивления Кагасе-о закашлялся, подавившись рыбой, и ошарашенно посмотрел на Генко, которая в ответ только безразлично пожала плечами. Возвышавшийся над ней Кагасе-о нисколько не пугал, а выражение его лица и вовсе было забавным. Впрочем, злить Кагасе-о не стоило, сгоряча он мог отправиться на встречу с Йосинори, а Генко чувствовала, что ничем хорошим это не закончится.
Кагасе-о был одним из младших ками и славился крайне вспыльчивым нравом, что прекрасно характеризовало его как покровителя сражений. С тех пор как бог грома и меча Такэмикадзути в поединке одолел Кагасе-о и взял к себе в подчинение, он стремился влезть в как можно большее количество боев. И не всегда это были демоны, злобные ёкаи или они. Кагасе-о бросал вызов равным по статусу божествам, а порой и людям, которых считал особо сильными воинами. Все в нем выдавало опытного бойца, начиная от внешности и заканчивая поведением и даже манерой шага, потому многие отказывались от битвы с Кагасе-о, но ками был неумолим и добивался своего. И выходил победителем из большинства сражений.
– Он мешает тебе, Генко-чан? – грозно спросил Кагасе-о.
– Нет, так что нет и нужды в твоей помощи, – ровно ответила она и бросила на Озему раздраженный взгляд, на что тот никак не отреагировал.
– А остальные деревенские? Люди тебе не докучают?
– Ничего нового, все так же меня недолюбливают.
Генко отмахнулась от вопроса как от незначительного, с чувством смиренного покоя и даже некоторого пренебрежения. Озему же внимательным взглядом окинул Генко и нахмурился. Кустистые брови сошлись в одну, что сделало его лицо старше и суровее, но в то же время и забавнее, из-за чего Генко едва не прыснула от смеха.
– Раз люди настолько против тебя, почему ты все равно стараешься им помогать? Загоняешь животных в силки, даришь благодать землям, чтобы та плодоносила, уводишь паводки в сторону… – пробормотал Озему, непонимающе посмотрев на Генко и бросив обеспокоенный взгляд на Кагасе-о.
– Ох, мой дражайший друг, – протянула Генко с таким видом, будто уже слишком давно познала жизнь и теперь вряд ли ее удивит хоть один вопрос, – такова моя природа. Несмотря на то что люди жестоки, я не могу быть такой же в ответ. Это противоречит тому, кем я являюсь.
– Но ты уже пару столетий не слуга Инари! – вскинулся Озему, из-за чего пиалы с закусками на столе угрожающе зазвенели второй раз за вечер.
– Моя богиня тут ни при чем. – Генко решительно покачала головой, одним махом осушив саке. – Я более тысячи лет только и делала, что служила людям. Одно событие, каким бы болезненным ни было, не изменит моей сути.
– Но… ты могла хотя бы забрать у них то же, что они забрали у тебя…
– Не путай меня с жестокими ногицунэ, которым нравится издеваться над людьми. Или с лисами из Чосона – им только дай волю порезвиться с человеческими мужчинами и полакомиться их печенью! – возмутилась Генко, громко поставив чашу на стол и гневно глядя на Озему. – Я не просто так стала посланницей Инари и даже в изгнании не намерена пятнать имя своей богини!
Кагасе-о разразился громким хохотом.
– Вот почему мне нравится находиться в твоей компании, лиса! – пробасил Кагасе-о. – Ты так свято веришь, что все еще нужна своей богине, и не замечаешь очевидного: от тебя просто избавились!
Генко застыла. Взгляд ее был устремлен на пустую чашу, рука с хаси зависла над тарелкой с овощными закусками, а в комнате повеяло таким холодом, словно зима вновь вернулась в эти края.
– Кагасе-о-сан! – потрясенно воскликнул Озему. Его растерянный и напряженный взгляд метался между Генко и Кагасе-о, словно он ожидал сражения этих двоих, не зная, как продолжить, и при этом пытаясь понять, чего стоит ждать от Генко.
– Неужто я не прав? – Кагасе-о повернулся к нему. – Тебя самого выкинули, совсем как люди вышвыривают своих собак, когда те становятся старыми да бесполезными. И за что? Потому что тебе понравилась одна из дочерей Ватацуми? Дракон слишком бережет своих наследниц или просто искал повод избавиться от тебя, потому что в твоем роду намешана человеческая кровь, а он излишне гордый?
Теперь уже замер Озему. Ни для кого из ками не было секретом, почему некогда изгнали одного из свиты бога-дракона в столь захолустное место, но тема все равно оставалась неприятной и даже болезненной. Озему действительно пытался ухаживать за Тоотама-химэ[54], но был сослан Ватацуми подальше от морей, в которых его родили. Точных причин никто не знал. Дракон был слишком гордым, чтобы что-то объяснять, дочери его молчали по указу отца, а Озему только опускал голову и говорил, что это его вина, ведь он не смог достойно ухаживать за великой наследницей бога морей.
Изгнание Озему стало одной из причин, почему Генко так быстро нашла с ним общий язык. И сейчас, когда Кагасе-о решил отчего-то вспомнить о неприятном прошлом, оба они растерялись.
– Прежде ты не был столь резок в своих речах, – произнесла Генко, придя в себя.
– Но разве я не прав? – хмыкнул Кагасе-о. – Озему-куна изгнали за попытку сблизиться с девицей, а он просто молча принял это. Тебя выкинули из свиты Инари, у которой ты была генералом и лучшим воином. От вас просто избавились. Небеса устроили уборку, и вы стали мусором. Как бы меня не решили куда сослать или вовсе отправить в Ёми. Хотя я скорее сам кого угодно туда отправлю!
Угольные брови Генко сошлись на переносице, пока Кагасе-о смеялся над своими же речами. И все же странные слова он выбрал. Будто сказанное уже происходило, сейчас. Словно ками действительно изгоняли неугодных им богов и ёкаев.
– О чем ты? – Озему задал мучивший Генко вопрос.
– Вы что, не слышали? Пропадают мелкие божки, как раз как ты, Озему-кун, – недобро улыбнулся Кагасе-о. – В один день были, а в другой – как растворились. Будто утонули в Сандзу[55]! Наверняка наши великие ками решили убрать своих слуг, чтобы молитвы доставались только им. Пропал бог – люди тут же о нем забыли и кланяются теперь другим покровителям битв да жизни, остальных же забыли. Кому нужны ками песен? Или танцев? Или еще чего-то такого же неважного?
Генко стиснула палочки для еды так крепко, что древесина не выдержала и треснула. Сломанные половинки палочек разлетелись, оказавшись в закусках, из-за чего Кагасе-о негромко выругался, но продолжил есть рыбу, словно это не он только что ошарашил своих знакомых неожиданными и довольно пугающими новостями.
Генко не могла дождаться, когда гости покинут ее дом. И если Озему благоразумно откланялся весьма скоро, то Кагасе-о успел выпить еще несколько кувшинов крепкого саке и лишь потом, едва ворочая языком, ушел, предварительно затянув очередную похабную песню, которая заставила Генко поморщиться.
Лисы вновь вернулись в дом и теперь взволнованно взирали на свою госпожу, которая встревоженно ходила из угла в угол и покусывала большой палец. Она редко позволяла себе такие эмоции, но сейчас не могла иначе. Она ведь знала, что война между даймё задела и богов. Меньше подношений, меньше молитв, меньше почитателей, а значит, меньше сил для ками. Каким бы грубым и жестоким ни казался Кагасе-о, он был прав в одном: боги без последователей – мертвые боги.
Даже если Генко изгнали, она не могла не думать о благополучии своей богини. Скорее всего, Инари мало пострадала. В конце концов, она была ками урожаев, риса и плодородия, главный ее храм находился в столице, где влияние битв не слишком ощущалось,
