Когда луна окрасится в алый - Анна Кей
Сейчас Озему спокойно сидел напротив Генко, попивая чай с элегантностью ученого мужа, и всем своим видом демонстрировал осуждение.
– Прекрати, – не выдержала Генко, наливая себе чай здоровой рукой. – Лучше я буду лично знать своего возможного врага, чем потом растеряюсь во время сражения с ним.
– Я не злюсь…
– Ты недоволен. В твоем случае это почти одно и то же, – покачала головой Генко.
Озему недовольно поджал губы, но смолчал, предпочтя сделать еще один глоток чая, чем убеждать лису в ее ошибках.
– Мне не нравится не то, что ты решила больше узнать об оммёдзи, а что позволила его сикигами прийти сюда. Неужели ты не заметила, что его духи на порядок сильнее, чем у любого другого оммёдзи? – Поставив чашу на стол, Озему сложил руки на коленях и встревожено посмотрел Генко в глаза.
Она спокойно выдержала его взгляд и принялась за данго, которые принесла дзасики-вараси. Дух переехал к ней из префектуры Иватэ не так давно, весьма быстро обосновался в новом доме и почти моментально заручился поддержкой всех маленьких духов и лис. После сражения дзасики-вараси не только присматривала за домом, но и выхаживала раненых, и Генко стала одной из ее подопечных. Генко купалась в заботе и моментально получала все, чего желала.
Ее устраивало все, кроме редких ссор, которые возникали у дзасики-вараси с убумэ, которая появление домашнего духа приняла как личное оскорбление. Но Генко могла с этим смириться.
– Я не глупа, как тебе, должно быть, кажется, – произнесла Генко и повела раненым плечом. Глухая боль отозвалась в мышцах, но не шла в сравнение с агонией, которая мучила вчера. В таком состоянии Генко вполне могла вернуть жизнь в привычное русло.
– Тогда что это, если не глупость? Почему позволила оммёдзи подступить к себе так близко? Хочешь держать врага рядом, чтобы увидеть момент его атаки?
– Озему-кун, откуда столько недоверия к людям?
Ками промолчал, сделал еще один глоток чая и внимательно посмотрел на плечо Генко, которое вчера собственноручно вправлял. Как и любой ёкай, Генко обладала поистине удивительной способностью к самоисцелению, так что прошлым вечером Озему пришлось сначала заново выбить начавшие неправильно становиться на место кости, а после уже должным образом лечить Генко. Теперь она сидела в наполовину распахнутом кимоно, открыв взору туго замотанное плечо, тонкую шею и часть косодэ[52], но не более. И все равно вид был чувственный и откровенно соблазнительный.
Генко было все равно, да и Озему она не воспринимала как потенциальную жертву женских чар. Благо, что и он ею не интересовался.
– У меня нет причин любить или ненавидеть ни богов, ни людей. Я к ним равнодушен, – спустя довольно продолжительное время ответил Озему. – Если ты помнишь, в моем роду имеются люди: бабка по отцу была обычной женщиной.
– Кажется, одна из дочерей императора? – нахмурилась Генко, пытаясь восстановить в памяти эту историю.
Если она правильно помнила, тогда разгорелся невиданный прежде скандал: Иё-но-Футана, покровитель маленьких островов и подданный бога-дракона морей Ватацуми, влюбился в человека. Это не было неожиданностью. Поразила ками новость о том, что девушка понесла. Если бы Иё-но-Футана был простым ёкаем, никто бы не сказал ни слова. В конце концов, порой люди обликом и характером действительно походили на богов и тем самым привлекали к себе внимание. Но он был мелким божеством при могучем ками, слыл рьяным защитником людей, подобно своему господину, и возлюбленной его оказалась младшая из дочерей императора. Полукровка от незначительного ками при дворе Ватацуми? От той, что считалась потомком детей Аматэрасу и любимой дочерью владыки людей? Словно смешали масло и воду.
Небеса шумели вплоть до рождения ребенка. Мальчик больше походил на отца: ки его была чистой и мощной, наполненной силой воды, потому ребенок в итоге остался с Иё-но-Футана, покинув мать. Вскоре боги успокоились, приняв мальчика, хотя и не могли относиться к нему как к равному. Впрочем, по прошествии нескольких сотен лет полукровка выбрал себе супругу из молодых ками, и так в мир пришел Озему – божество с каплей человеческой крови.
Потому Генко никогда не могла понять, отчего же бог реки столь нейтрально настроен ко всем, но ни к кому в итоге не испытывал истинной привязанности. Озему не привечал ками, стараясь держаться от них подальше. Не стремился и к людям, не помогая им, но и не вредя. Казалось, что все его существование сводилось к тому, чтобы просто быть и не привлекать к себе внимания. Словно, будь на то его воля, он бы предпочел раствориться во времени и не существовать вовсе.
Попахивало малодушием и слабоволием – отсутствие высоких порывов и желаний, только безвольное существование были для Генко совершенно не ясны. Но она не имела права оценивать.
– В любом случае сейчас мы с тобой обсуждаем не моих предков, а то, что ты вновь связываешься с человеком, так еще и несущим угрозу, – произнес Озему, возвращаясь к изначальному разговору. – Оммёдзи опасны, ты знаешь это, но все равно решила с ним сблизиться.
– Ты говоришь так грубо, будто я решила его соблазнить! – усмехнулась Генко, переводя все в шутку, но ками не желал в этот раз так легко прекращать обсуждение.
– Не важно, что ты решила, ты…
– Я не ты, Озему-кун, – отбросив показное веселье, прервала его Генко и мягко поставила на стол пустую пиалу. – Я никогда не сбегаю от неприятностей, даже если они готовы обернуться реальной опасностью.
– Генко-чан[53], ты можешь считать меня трусом, но я просто стараюсь обезопасить тебя.
– Я не считаю тебя трусом, скорее излишне осторожным, но и ты забываешь, кто я по своей сути. Инари-сама создала меня воительницей, способной сражаться с богами. Так что я предпочту ринуться в огонь, чем греться у костра.
Озему промолчал, пригубил еще чая и посмотрел в сторону гэнкана. Лисы вились у двери, тихо поскуливая, словно ожидали прихода гостя. Генко же делала вид, что никого не ждет.
Ками, как и подавляющее большинство духов, обычно передвигались бесшумно. И приближение их выдавали только наполняющие пространство аура и ки. Но нынешний посетитель не таился. Его шаг был слишком тяжелым, дыхание – слишком громким, а песня, которую он напевал, – слишком уж похабной и исполненной столь плохо, что богиня-покровительница песен и танцев Удзумэ наверняка прокляла неудачливого певца.
– Ты пригласила Кагасе-о-сан? – спросил Озему, вскинув брови и с любопытством глядя на Генко.
– Будто он когда-то нуждался в приглашении, – выразительно закатила глаза она, быстро допила чай и поманила к себе убумэ.
Этого призрака Генко, вопреки всем правилам, не отправила на тот свет, а позволила ему жить у себя. Женщина, умершая при родах, столь отчаянно хотела видеть свое дитя, что приняла помощь ненавистной кицунэ и не только осталась в мире на правах духа, но даже согласилась служить Генко. Такой союз был выгоден обеим. Генко заполучила себе призрака, который заботился о гостях, а убумэ могла наблюдать за жизнью своей семьи.
Убумэ уже давно знала пристрастия каждого гостя своей покровительницы. Она быстро и ловко убрала со стола сладости и чайный набор, принесла закуски и пиалы для саке. Напиток оказался на столе ровно в тот момент, когда неожиданный посетитель бесцеремонно распахнул сёдзи и оглушительно прокричал строки песни:
– Когда ты спишь с двумя сестрами, то сначала ты должен лечь со старшей…
– Ты не будешь петь подобные… песни в моем доме, Кагасе-о-кун! – буквально прорычала Генко, так громко ударив ладонью по столу, что посуда задребезжала, а лисы поспешили выскочить на улицу.
– Генко-чан, я только пришел, а ты…
– Никогда не смей в моем присутствии исполнять что-то… такое. – Генко не дала гостю оправдаться. Хвосты за ее спиной угрожающе метались по полу, предупреждая о том, что провоцировать их хозяйку не стоит.
– Ладно, – понуро пробормотал Кагасе-о и, скинув обувь, прошел в комнату и грузно опустился за стол.
Убумэ разлила саке и беззвучно исчезла.
Генко окинула гостя острым взглядом, ожидая, что он затянет новую пошлую песню, но Кагасе-о молчал. Взял кувшин с саке и за пару глотков осушил его наполовину. Генко поморщилась от такой вульгарщины, но смолчала. Менять поведение богов, что пытаться сдвинуть Фудзи-сан, – бесполезно и бессмысленно.
Порой Генко не понимала, как можно, живя рядом с людьми, перенять у них
