Каурай. От заката до рассвета - Александр Артемов
— От кошмаров еще никто не умирал. По крайней мере, от обычных.
— Умеешь же ты обрадовать…
— Хм, чем богат. Но у меня есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?
Игриш с подозрением поглядел на него. Шутит он что ли?
— С хорошей.
— Хорошая — скоро у тебя будет возможность вылечить насморк и избавиться от кошмаров.
— Мы наконец-то?..
— Оторвались. Топота копыт я более не слышу. Так что, почему бы не дать Красотке немного пройтись без седока и не поискать, где переночевать? Думаю даже с пивом.
— Ура! Обещаешь?
— Пива?
— Теплую постель!
Хотя и от пива Игриш бы не отказался. И еще от чего-нибудь горячего. А то от сухарей желудок мальчика уже сворачивался трубочкой, и ему начинало казаться, что эта бесконечная скачка не отпустит их никогда.
— Почему бы и нет, — хмыкнул одноглазый. — Но на твоем месте я бы не стал загадывать. Пограничье. Места тут глухие, люди подозрительные. Стог сена в сарае — уже удача.
— Жду не дождусь… — вздохнул Игриш, но заметно оживился. Камень наконец-то свалился с его плеч. По крайней мере, самая напряженная часть дороги уже позади, и их преследователи — если они и были — наконец-то потеряли след.
Не успел Игриш нарадоваться предстоящему отдыху, как рядом взволнованно заржали лошади, привязанные неподалеку. Следом что-то зашуршало в кустах, перепугав их еще сильнее.
— Что?..
— Тсс… — Каурай приложил палец к губам и загадочно улыбнулся, не обращая внимания на вспыльчивых кобыл. — Не хочешь же ты спугнуть нашего друга?..
— Друга? — пискнул Игриш, мигом обливаясь волной мурашек. — Какой еще друг?..
Прежде чем ответить, одноглазый склонил голову почти до его уха. Шепнул еле слышно:
— Тот, который прячется в темноте и не смыкает глаз, дожидаясь пока мы оба не уснем. Это плохая новость.
Рядом с ногой Каурая Игриш заметил арбалет, от лишних глаз прикрытый полою плаща. Он взволнованно заерзал на месте, и хотел уже осыпать одноглазого вопросами, но тот развеял его сомнения:
— Нет. Это кто-то другой. Гончие Владислава уже давно отстали. Но я всегда предпочитаю держать ухо востро. Как я уже говорил — места тут глухие.
Мальчик сглотнул и с опаской поглядел на молчаливые деревья с немым вопросом:
«Кто?»
— Скоро узнаем, — проговорил Каурай и поднял глаз навстречу мраку. Игриш чуть в голос не застонал, когда заметил глазные впадины черепа — они вновь горели алыми огнями. Как в тот раз, когда из темноты вышло…
Чудовище! — взбрыкнуло сердце Игриша, стоило только ему осознать, что шумы ночного леса издают не только мелкие лесные зверьки, и не ворчун-ветер, раздувающий шапки деревьев. А кто-то другой…
Еще не осознавая, что именно коснулось его ушей, Игриш повернул голову и столкнулся с густой тьмой, внутри которой жило нечто невидимое. Оно выгнуло спину, приосанилось, медленно сбрасывая с себя темноту, с шумом выдохнуло из себя раскаленный воздух и принялось мягко и осторожно подходить к месту стоянки, где отсветы пламени мелкими бусинками заиграли на угольно-черной шерсти, стоявшей дыбом.
— Эта игрушка ничего мне не сделает, странник, — донесся из темноты глубокий трескучий голос. — Мою шкуру не пробить каким-то мечом. Даже таким здоровенным.
Игриша как водой окатили — он буквально врос в землю, не смея пошевелить даже пальцем. Перед ними сидела нечто большое, с огромной рогатой башкой.
— У меня найдутся игрушки на любой случай, — ухмыльнулся Каурай, поглаживая рукоять меча — рычажок откинут, клинок легонько вибрирует, словно не может дождаться, когда сможет покинуть родные ножны. — Но подходить ближе я бы тебе не советовал.
Существо рассмеялось — словно пилой черканули по трухлявому стволу.
— Ты едва ли успеешь вытащить из ножен свою зубочистку, как я разорву в клочья твои доспехи.
— Не притворяйся, что не узнал Куроук, — слегка качнул головой одноглазый, не выпуская монстра из виду. — Сколько бы лет тебе ни было, его блеск узнает каждый, кто помнит Эпоху цветов. Но я пущу его в ход только, если сочту, что ты достаточно глуп, чтобы попытаться преодолеть барьер Эсселума.
Существо не стало спешить с ответом. Сощурило оба своих гигантских глаза, пылающих как звезды.
— Ты слишком дерзок, странник. Ты совсем не боишься меня, старого фавна, давнего хранителя этих лесов?
— Глупо бояться того, кто сперва чешет языком, а потом решает напасть. Такой охотник либо слишком глуп, либо у него иные цели.
— Верно, — склонилась рогатая голова. — Я вправду подумывал сожрать вас, но, похоже, мой план провалился… Ты сразу заметил меня, в моем собственном лесу, в котором я живу с тех пор, как твои предки прыгали по веткам. Кто же ты?
— Я опричник.
— Это имя мне ничего не говорит.
— Значит, ты счастливый старый фавн, которому нет дела до склок людей. По моему опыту, большей части твоей братии было бы лучше, чтобы так и оставалось.
— Но все меняется. Все всегда менялось, и все будет меняться, — нахмурился фавн. — Время словно песок, просачивающийся сквозь сито — большую часть песчинок уже не вернуть…
— И то верно. Долго ты спал?
— Не знаю… Лес постоянно меняется, но одновременно всегда остается неизменным. Однако и этот закон не вечен. Рано или поздно приходят люди с пилами и топорами. Который нынче год?
— От Эпохи цветов? Никто того не ведает. Твой дом навеки затерялся в прошлом. Говорят, что миновали тысячи лет, но я не верю в это. Истинно одно — тот лес, который ты помнишь, уже давно история.
— Вокруг действительно одни незнакомцы, проходимцы и воры… Жаль. Тогда нам осталось разрешить одно дело.
— Какое? Только не тяни, мы уже собрались сниматься.
— Хмм, хорошо. — Существо шумно втянуло воздух. — Поскольку ты лишь проездом в моих заповедных владениях и не собираешься валить деревья, я попрошу плату за проезд. Незначительный пустячок. Отдай мне эту пугливую душонку, и разойдемся как друзья.
Игриш сжал зубы, попытавшись подавить крик отчаяния. Голодные, алчущие глаза, казалось, прошили его насквозь и прокручивали, словно в мясорубке. Зверь! Зверь, который привиделся ему во сне! Мгновение, а перед глазами Игриша бурным потоком пронеслась вереница его снов, и в каждом из них было оно. Существо, которое придет и заберет его обратно в колодец.
— Увы, он не продается, — расстроил одноглазый порождение тьмы. — Мальчик со мной. И тебе лучше забыть про него, кто бы ты ни был. Дружище.
— Жаль, — вполне по-человечески вздохнул монстр. — Но старый обычай требует оставить в лесу нечто ценное. Он настолько ценен для тебя?
— Еще бы.
— Тогда я
