David Eddings - Вор и Книга Демона
Свет под куполом начал медленно гаснуть.
— Что происходит? — резко спросил он.
— Приведя в порядок свою шерстку, я собираюсь немного вздремнуть.
— Ты только что проснулась.
— Ну и что же? Раз ты, по-видимому, не готов делать то, что должен, я могу немного поспать. Когда передумаешь, разбуди меня, и мы начнем.
Затем она снова улеглась на мохнатые шкуры бизона и закрыла глаза.
Альтал поворчал немного про себя, но спящая кошка даже ухом не повела. Наконец он махнул на все рукой, завернулся в плащ и, пристроившись у стены там, где раньше находилась дверь, тоже уснул.
Альтал продержался несколько дней, но из-за своей профессии он сделался человеком весьма возбудимым, и вынужденное бездействие в этой запечатанной комнате начало действовать ему на нервы. Он много раз прохаживался по комнате взад и вперед, выглядывал в окна. Он обнаружил, что сквозь них довольно легко можно просунуть руку или даже голову, но когда он пытался высунуться целиком, то упирался во что-то невидимое. Что бы это ни было, но оно не давало проникать внутрь холодному воздуху. В этом доме было так много всего необъяснимого… Наконец любопытство вора возобладало.
— Ну что ж, — однажды, когда солнечный свет едва позолотил небо, сказал он кошке, — сдаюсь. Ты победила.
— Конечно, я победила, — ответила она, открывая свои ярко-зеленые глаза. — Я всегда побеждаю. — Она зевнула и гибко потянулась. — Тогда почему бы тебе не подойти сюда, чтобы мы могли поговорить?
— Я могу разговаривать и отсюда.
Он немного опасался подходить к ней так близко. Ясно, что она могла делать непонятные ему вещи, и не хотелось, чтобы она произвела что-либо над ним.
Ее уши слегка вздрогнули, и она улеглась обратно.
— Когда передумаешь, дай мне знать, — сказала она ему. И снова закрыла глаза.
Он проворчал какие-то ругательства, но сдался, встал со скамьи, стоящей у стола, и подошел к покрытой шкурами кровати. Он сел, несколько неуверенно протянул руку и коснулся пушистой кошачьей спинки, чтобы убедиться в том, что это не призрак.
— Быстро ты, — заметила она, снова открывая глаза и замурлыкав.
— Упираться, похоже, не имеет особого смысла. Вероятно, тебе здесь все подвластно. Ты хотела поговорить?
Она уткнулась носом в его руку.
— Я рада, что ты понял это, — сказала она, по-прежнему мурлыча. — Я не приказывала тебе просто потому, что хотела посмотреть, как ты будешь прыгать, Альтал. Пока что я кошка, а кошкам нужна ласка. Мне нужно, чтобы ты был рядом, когда я говорю.
— Так ты не всегда была кошкой?
— Ты встречал много говорящих кошек?
— Знаешь, — отшутился он, — хоть убей, не могу припомнить, когда со мной такое было в последний раз.
Она по-настоящему рассмеялась, и от этого у него немного посветлело на душе. Если он мог заставить ее смеяться, значит, не все здесь было ей подвластно.
— На самом деле, Альтал, со мной не так уж трудно поладить, — сказала она ему. — Приласкай меня иногда да почеши время от времени за ушком, и мы прекрасно поладим. А тебе что-нибудь нужно?
— Мне нужно в скором времени выйти отсюда поохотиться, чтобы раздобыть еду для нас, — как можно беззаботнее сказал он.
— Ты голоден?
— Ну, пока что нет… Но думаю, потом мне захочется есть.
— Когда тебе захочется есть, я позабочусь, чтобы у тебя была еда. — Она бросила на него косой взгляд. — Неужели ты думаешь, что так просто сможешь выбраться отсюда?
Он осклабился.
— Стоило попробовать.
Он поднял кошку и взял ее на руки.
— Ты никуда не пойдешь без меня, Альтал. Привыкни к мысли, что я буду с тобой всю твою оставшуюся жизнь — а жить тебе предстоит очень, очень долго. Ты был избран для того, чтобы совершить некое дело, а я была избрана, чтобы направлять тебя в этом. Как только ты согласишься с этим, жить тебе станет намного проще.
— Как это мы избраны? И кто нас избрал?
Она потянулась к нему и легонько хлопнула его мягкой лапкой по щеке.
— Всему свое время, — заверила она его. — Тебе было бы трудно пока что понять все это. Так почему бы нам не начать?
Она спрыгнула с кровати, подошла к столу и без всякого видимого усилия вскочила на него и села на полированную поверхность.
— Пора приступать к работе, дорогуша, — сказала она. — Подойди сюда и сядь. Я буду учить тебя читать.
«Чтение» подразумевало собой толкование стилизованных рисунков, очень похожих на те, что были в Книге у Генда. Эти картинки представляли слова. С конкретными словами, такими как «дерево», «скала» или «свинья», было проще. А картинки, представлявшие понятия, такие как «истина», «красота» или «честность», были потруднее.
Альтал умел быстро схватывать — без этого вору не обойтись, — но к своему новому положению ему пришлось привыкать. Когда он хотел поесть, еда просто сама появлялась на столе. Первые несколько раз это его поражало, но через некоторое время он совсем перестал обращать внимание. Даже чудеса могут стать заурядными, если они часто повторяются.
На край мира пришла зима и обосновалась надолго, солнце ушло, и наступила долгая ночь. Кошка терпеливо объяснила Альталу это явление, но он мало что понял из ее объяснений. Он мог понять это разумом, но ему по-прежнему казалось, что солнце вращается вокруг земли, а не наоборот. С наступлением бесконечной ночи он совсем потерял счет дням. Если разобраться, рассуждал он, дни вообще перестали существовать. Он перестал смотреть в окна. Впрочем, за окнами почти все время шел снег, а снег наводил на него тоску.
Он делал некоторые успехи в обучении чтению. После того как одна и та же картинка попадалась ему достаточно часто, он уже автоматически узнавал ее. Все свое внимание он концентрировал на словах.
— Ты не всегда была кошкой, правда ведь? — спросил он однажды после обеда свою «учительницу», когда они вдвоем лежали на покрытой шкурами кровати.
— Мне казалось, я тебе уже говорила об этом, — ответила она.
— Кем ты была раньше?
Она посмотрела на него долгим, немигающим взглядом своих ярко-зеленых глаз.
— Ты еще не готов узнать об этом, Альтал. Тебе пока и так неплохо. Мне не хочется, чтобы ты начал снова выбрасываться из окон, как делал это, когда появился здесь впервые.
— У тебя было имя? Я имею в виду до того, как ты стала кошкой?
— Да. Но ты, скорее всего, не сумел бы даже произнести его. А почему ты спрашиваешь?
— Просто мне кажется неправильным называть тебя все время «кошкой». Это все равно что сказать «осел» или «курица». Ты не возражаешь, если я придумаю тебе имя?
— Нет, если это будет хорошее имя. Я слышала, как ты произносил некоторые слова, думая, что я сплю. Я не хотела бы называться одним из них.
