Юрий Никитин - Куявия
Цвигун напрягся, лицо застыло, в глазах отразилась мука Он переступил с ноги на ногу, из груди вырвался горестный стон, развел руками, снова с ноги на ногу, наконец раздвинул каменные губы, громыхнул тяжелым голосом:
– Знаешь, Иггельд…
Вокруг стало тихо. Даже со стороны горящего дома наступила мертвая тишина, огонь не смел трещать пылающими бревнами, а дым застыл, словно узор на морозном стекле. Люди то отводили взоры, то смотрели на Иггельда с великим сочувствием.
– Яська с Меривоем уже в небесных садах, – сказал наконец Цвигун с великим трудом. Он сглотнул ком в горле, сказал хрипло, с болью: – Творец забирает лучших… Прости, Иггельд. Они погибли давно, но мы не решались тебе сказать. О них скорбели и у нас, и даже в артанском лагере.
Малыш лег, Ратша молча покарабкался на спину. Лицо было темным, взглянул сверху с глубоким сочувствием и страданием в глазах.
– Иггельд, нас ждут. Надо завершить.
Иггельд, как деревянный, повернулся, его шатнуло, десятки рук подхватили, помогли поставить ногу на лапу Малыша. Сверху свесился Ратша, протянул руку. По щекам Иггельда катились слезы.
– А что Вихрян? . – спросил Ратша негромко. – Его не берем? Или он…
– Жив, – ответил Иггельд, страшная боль прозвучала в голосе. – Только он один за все свои муки что-то получил… Я же только теряю, теряю, теряю.
* * *Малыш хоть устал, но летел ровно, без натужного хрипа. Правда, забираться в поднебесье не стал, но и не требовалось: расправил крылья и ловил воздушные потоки, можно скользить с высоких гор на равнину, ни разу не взмахнув кожаными парусами. Встречный ветер не донимал, можно не орать, и Ратша, воспользовавшись случаем, пересказывал подробности, как били артан, как наконец-то покончили с ними в горах, потом потребовал, чтобы Иггельд пересказал, как они били артан, как наконец-то покончили с ними, как освободили Долину.
Иггельд спросил хмуро:
– Зачем? Ты же сам рассказал!
– Как зачем? – возразил Ратша сварливо. – Приятно поговорить, какие мы молодцы. Да и вообще… Очнись! Я же вижу, что у тебя за взгляд.
– Что за взгляд? – пробормотал Иггельд настороженно.
– Думаешь, только я замечаю? Ты дрался за дом с такой яростью, словно освобождал свою артанку. Так и не знаешь, кто она, где ее искать?
Иггельд скорчился, молчал. Не столько от порывов ветра, сколько от стыда и неловкости. Ратша дотянулся, ткнул кулаком в спину.
– Отстань, – ответил Иггельд с неохотой. – Я не знаю, где она, но имя теперь не тайна. Я в самом деле надеялся, что она в артанском лагере. Ее видели в шатре Аснерда. Но потом исчезла…
– Как ее зовут? – спросил Ратша заинтересованно.
– Блестка, – ответил Иггельд неохотно. И добавил совсем хмуро: – Она сестра Придона.
Ратша озабоченно присвистнул, закутался в плащ и до самой Куябы не проронил ни слова, не пошевелился. Город сверху показался крошечным, игрушечным, что утопает в огромном, как море, и цветистом, как яркое платье женщины, базаре. Правда, это не базар, а воинский лагерь осаждающих, но на базар походит намного больше. Ратша сразу же выругался, Иггельд смолчал, незачем сейчас перестраивать на воинский лад, это же последняя крупная битва в этой войне…
С высоты не сразу видно, что идет величайшее сражение за всю войну, но когда Малыш начал опускаться, заметили и начавшиеся пожары, и двигающиеся массы людей, похожие на скопления муравьев после теплого дождя, а когда еще ниже, то и бои.
Малыш никак не мог выбрать свободное место поближе к городу, внизу наконец догадались, побежали в разные стороны, Малыш торопливо пошел вниз, выставил лапы, опустился грузно, тяжело, сразу же лег и закрыл глаза. Дыхание из широких ноздрей вырывалось горячее, сожгло остатки втоптанной в почву травы и превратило саму землю в сухой камень.
Пока Иггельд и Ратша слезали с Малыша, к дракону почти выбежал, как прирученный медведь, князь Рогоза, обычно грузный, сейчас подтянутый, брызжущий энергией и молодостью, хотя ему уже за пятьдесят, другие в его возрасте начинают нянчить внуков. Но Рогоза, став правой рукой Антланца, ликовал, формируя из вчерашних землепашцев и лесорубов могучее войско, создавая заново тяжелую конницу, заказывая стальные панцири, булатные мечи, щиты, луки, копья, посылая в Вантит купцов, чтобы закупить там в большом количестве сильных и в то же время быстрых коней. И чем больше работы наваливалось, тем больше расцветал, распрямлялся, а во взоре появлялось от большого полководца, что умеет охватывать единым взглядом все войско разом, и в то же время замечать мелочи.
– Где Антланец? – спросил Иггельд.
– В городе, – отчеканил Рогоза. Князь выпрямился, даже вытянулся перед Иггельдом, смотрел преданно, с верностью во взоре. – Осталось захватить еще два-три дома, и можно навалиться на дворец, где засел Придон с остатками!
Иггельд нахмурился.
– Это человек, который наставлял меня, как надо руководить, находясь вдали от боев?.. Ладно, уже ничего не сделаешь. Барвник сказал что-то вроде, что мы все рассуждаем умно, а вот поступаем…
Рогоза сказал быстро:
– Да, конечно… Но что у тебя с лицом? Кто погиб?
– Драконы, – ответил Иггельд с горечью. – И моя Яська…
– А те… Аснерд, Вяземайт…
– Истреблены, – отмахнулся Иггельд. – Без всяких красивостей. как крысы. Но Яська… ее уже не вернуть. И погибли драконы, а это невосполнимо.
По честному лицу Рогозы видно, что это вовсе не потеря, а вот гибель Аснерда – великий праздник, поспешно заверил:
– Восстановим, все восстановим!
– Как? – спросил Иггельд горько.
Рогоза с удивлением оглянулся на Ратшу, тот криво улыбнулся, мол, Иггельд еще не понимает, какая в его руках власть. Лицо Иггельда стало темным, словно для него погасло солнце. Рогоза не решился сказать ни слова, даже не шелохнулся, когда Иггельд прошел мимо и направился к своему страшному дракону. Малыш при виде хозяина поднялся и приветливо помахал хвостом. Под лапами коровья туша, о нем люди Рогозы позаботились сразу, Малыш ел спокойно, с расстановкой, уже утолив первый голод. Иггельд жестом велел не подниматься, осмотрел раны, лапы, глаза, похлопал по щеке.
– Моя маленькая зверушка… Ты такой огромный снаружи и такой крохотный внутри!.. Я люблю тебя, птенчик. На тебе все заживает, заживает…
Малыш взвизгнул от счастья, извернулся и лизнул в лицо. Я люблю тебя, папка, сказал он глазами, визгом, движениями хвоста, лап и всего тела. Я тебя очень люблю, я тебя обожаю!
– И я тебя очень люблю, – ответил Иггельд. – Очень…
Ратша то посматривал на них, то поворачивался к городу. В Куябу текли уже два потока: через пролом и в распахнутые настежь ворота, но там и там давка, добровольцев чересчур много, все стремятся в бой, последний бой, о котором можно рассказывать всю оставшуюся жизнь.
