Лилиан Трэвис - Мантия мага
— Куда ты меня тащишь, а ну пусти, пусти, кому говорю! Разрази тебя Нергал, сожри тебя Эрлик! Ой-ой-ой, нельзя же так толкаться, что я тебе, молоденькая, что ли, бегать! Думаешь, занавесил тряпкой бесстыжие глаза, так до них уже и не добраться? Все как есть, выцарапаю!
— Замолчи, старая ведьма! Не будешь вести себя как подобает…
В подземное помещение вошел аколит, кто лишь недавно был допущен во Внутренний Круг. Он был единственный, кто вернулся с добычей. Правда, поймать ему удалось лишь толстую неряшливую старуху, которая судорожно вцепилась одной рукой, в растрепанную вязанку хвороста, второй же безуспешно пытаясь добраться до лица фигуры в красном балахоне, чтобы привести в исполнение свою угрозу. Лицо адепта, виднеющееся из-под сбитого набок капюшона и изрядно порванный балахон уже носили на себе следы близкого знакомства с упрямой старухой.
— Прекратите! — грозным шепотом произнес глава ордена. Все вокруг от страха, казалось, даже перестали дышать и даже старуха, испуганно пискнув, наконец, замолкла.
— Отпусти эту. достойную женщину, — продолжил командор, голосом, похожим на шипение, которое издает змей, обитающий в джунглях Черных королевств, завораживая свою жертву, чтобы, затем, пользуясь ее неподвижностью, медленно заглотить… — От тебя требуется совсем немного, почтенная, а потом мы заплатим тебе и отпустим с миром. Ты согласна нам помочь?
— Но вы ошиблись, благородные господа, целительница вовсе не я, а моя троюродная сестра, — начала старуха, но маг нетерпеливо перебил ее.
— Все что от тебя требуется, уважаемая, вполне в твоих силах. Взгляни-ка сюда, ты ведь не желаешь, чтобы этот человек отправился на Серые Равнины из-за твоего упрямства?
— Мигра, — снова зачастила старуха, взглянув на недвижного пленника, — великие боги, конечно, нет! Сделаю все что в моих силах, благородные господа, все, что в моих силах! Особенно если вы еще и хорошо заплатите старой женщине…
Тот, кого называли командором уже собирался подвести старуху к каменной плите, сойти с которой ей будет уже не суждено, как вдруг разглядел в ее липе что-то, пробудившее в нем, казалось бы, давно умершие воспоминания. Так могла бы выглядеть… разумеется, если бы она осталась жива… Не остается никаких сомнений: это ее глаза, ее тонкий изящный носик, ее задорная лукавая улыбка…
— Оставьте нас! — бросил он остальным, почтительно ожидавшим, что последует за этим.
Командор и странная пленница остались одни посреди подземного зала.
Множество крохотных светильников еле разгоняли мрак, но даже в их неверном свете стоящая перед ним женщина все более и более приобретала сходство с…
— Зельмира, ты жива! Скажи мне, что это ты!
Стоило прозвучать этим словам, как фигура старухи как будто расплылась, а затем начала стремительно меняться. Она становилась выше ростом, исчезла полнота, исчезли морщины на лице, глаза из тускло взирающих на мир превратились в две черные звездочки… Седые свалявшиеся космы на глазах темнели, становясь густыми непокорными кудрями. И в довершение всего мешковатая одежда, которая становилась девушке все более и более не по размеру, истлела прямо на ней и упала к ее ногам грудой бесформенных лохмотьев. Нимало не смущаясь, Зельpa протянула руки к своему бывшему возлюбленному.
— Это я, милый! Ты узнал меня и теперь наложенные на меня чары разрушены!
— Как я виноват перед тобой! — возопил тот, в чьем присутствии многие его подчиненные боялись дышать от страха. — Скажи же, чем я могу загладить свою вину, что я могу дать тебе?
— Я хочу… — и Зельмира задумалась, поднял сияющие глаза к потолку и по-детски положив палец себе в рот. — Может быть, вот это… и ее очаровательный розовый пальчик показал куда-то за спину командора.
— Сейчас…
Но, стоило ему потерять из вида свою вновь обретенную возлюбленную, как в голосе девушки неожиданно прозвучали насмешливые и жестокие нотки.
— Нет, пожалуй, я возьму вот это!
Обернувшись, он увидел красавицу, которая играла рукой, на которой был надет браслет из темного железа, закаленного в крови Первых. Браслет, чьим предназначением было удерживать во власти ордена Алого Огня сущность Аллимара и его земную оболочку. Тот, кто долгое время провел в беспамятстве, как ни в чем не бывало открыл глаза, а затем уселся на своем ложе.
— Мне, право, жаль, что ты попался на такую простую уловку, Корн. Ты же сам говорил, что каждый видит лишь то, что ему хочется видеть.
— А… Зельмира? — только и смог произнести глава ордена Алого Огня.
— Ты убил ее много зим назад. Она мешала тебе быть сильным, разве не помнишь?
Тот, кого называли командором, рухнул на колени перед тем, что еще мгновения назад был юной красавицей. Но на каменном полу распростерлась старая Арния, так бесславно завершившая свой жизненный путь. Теперь она выглядела значительно хуже, чем в тот день, когда пьяный наемник, пытаясь отнять выручку уличной торговки, немного не рассчитал своих сил…
— Значит, таким образом ты держишь свое слово? — Магистр Гристиан, который незаметно появился в подземелье, медленно подошел к чародеям.
— Думаете, что у меня уже не осталось сил? — вскочил на ноги тот, кого называли Корном. — Ошибаетесь, несчастные!
И он вытянул руки, готовясь одним из самых ужасных заклинаний обрушить каменный свод на головы давних врагов. Раз так — он готов отправиться на Серые Равнины вместе с ними. Теперь, когда он окончательно понял, что все, чему посвятил свою долгую жизнь, не стоило и слезинки любимого существа, когда надежда поманила его и снова столкнула в пучину отчаяния, жизнь стала для него не более чем тягостным бременем.
Гристиан с Аллимаром готовились предпринять ответные действия. Воздух в подземелье сгустился настолько, что, казалось, при желании его можно нарезать ломтями. Сила, которая готова была освободиться, сокрушая все на своем пути, была столь велика, что древние каменные своды зашатались, еще немного — и они не выдержат. Пол, покрытый толстыми плитами, прорезала трещина, становясь все шире….
И в это мгновение в подземелье с шумом ввалились воины из личной гвардии короля Конана. Киммериец, который обрадовался, было, возможности устроить хоть небольшое сражение, был разочарован. Злодеи устремились в бегство при одном виде его меча. Некоторые, пытавшиеся противопоставить ему знание темного волшебства, сами же пострадали от острой стали.
Один из адептов ордена Алого Пламени, попытавшийся бросить в киммерийца огненным шаром, пребывал настолько в печальном состоянии, что его пришлось вести под руку как немощного старика. На другого, пожелавшего обратить бесстрашных гвардейцев в тряпичные куклы, страшно было даже смотреть. Их неуспех напрочь лишил прочих присутствия духа и их сопротивление делалось все более и более вялым.
