Лилиан Трэвис - Мантия мага
— Но это весьма опасно… — произнес Гристиан и тут же пожалел о своих словах.
— Вот именно! — вскричал Конан и глиняные миски на стойке трактирщика подпрыгнули, жалобно звякнув друг о друга. — Никогда не будет такого, чтобы воин нашего рода бросил на произвол судьбы тех, с кем прошел длинный путь, зная, что от этого зависит жизнь и судьба достойного человека. Когда мы отправляемся в путь?
— Завтра в начале восьмого послеполуночного колокола, — ответил гиперборейский маг, поняв, что спорить с Конаном — одно из самых безнадежных на свете дел, предаваться которым как сказал один из мудрецов древности, значит сокращать свое долголетие.
* * *Поэтому утром следующего дня Конан и его гвардейцы а также Гристиан с Аллимаром вышли за пределы города. Когда они оказались в безлюдной местности, магистр Гристиан сделал знак остановиться.
— Отсюда мы отправимся Скрытым Прямым Путем, пронзающим время и пространство, — торжественно произнес он. — Каждый шаг по этой дороге равен сотне шагов по обычному пути. Этот путь еще называют Запретным, так как опасности, которые могут на нем встретиться во многo раз серьезнее тех, что обычно подстерегают путешественников.
— Помнится, когда-то мне довелось слышать о чем-то в таком роде, — задумчиво протянул Копан.
— Этим путем предпочитала пользоваться одна ведьма, родная сестра подземного демона, — вступил в разговор Аллимар, безуспешно пытающийся поправить на себе старушечье одеяние. — Говорят, страсть к чересчур быстрому передвижению оказалась для нее роковой.
— Угу, — подтвердил Конан, вспомнив одну давнюю историю, — и братец ее тоже плохо закончил.
На дороге они встали у черты, проведенной в пыли гиперборейским магом и… Ничего не произошло, не было ни оглушительно гремящего грома, ни чувства стремительного падения. Перед ними была та же дорога, правда, с той разницей, что окружающий мир потерял все краски. Небо, земля, они сами — все стало серым как если бы пыль, оседающая в заброшенных человеческих жилищах, покрыла здесь все. Деревья и придорожные кусты теперь предстали перед Конаном и его спутниками в виде бесформенных размазанных пятен, которые слабо шевелились подобно медузам, обитающим в море Вилайет и, если верить слухам, не пропускающие возможности кем-нибудь полакомиться.
— Когда, ты переносил нас в чертоги Яхмоса, маг, дорога показалась мне куда приятней, — буркнул северянин.
Под ногами была твердая ровная поверхность, ни камушка, ни облачка пыли, как если бы они шли по чисто подметенным полам на редкость негостеприимного дома. Каждый шаг болью отдавался где-то внутри, а, двигаясь вперед, люди как будто преодолевали невидимую преграду — невидимую, но вязкую на ощупь.
Вдруг дорога перед ними сперва выгнулась, а затем стала подобной крутому горному склону. Не удержавшись на ногах, люди стремительно заскользили вниз, безуспешно пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, чтобы замедлить падение. Магистр Гристиан и Аллимар пытались выкрикивать какие-то заклинания, но неожиданно поднявшийся ураган заглушал все звуки. Изловчившись, Конан вытащил из ножей меч и вонзил его в землю. Раздался пронзительный визг, от которого у всех заложило уши, струя темной отвратительно пахнущей жидкости брызнула из-под лезвия, а дорога приняла прежний вид.
— Что это было? — поинтересовался киммериец, старательно отчищая лезвие меча.
— Язык демона-обжоры, — как ни в чем не бывало, ответил гиперборейский маг. — Эти твари предпочитают гак охотиться. И ничего не подозревающие путники, уверенные, что идут по дороге, попадают прямо к нему в пасть. Если бы ты, нам пришлось бы немало повозиться, чтобы выбраться оттуда.
Конан уже собирался сказать, что ему приходилось видеть вещи и пострашнее, но тут Аллимар, который все это время старался не привлекать к себе внимания, закричал:
— Вверх, смотрите вверх и никуда больше!
Послушавшись его, путешественники не увидели ничего кроме неба как будто сплошь закрытого тучами. Ни одного облачка, которое выделялось бы цветом или формой, но одной птички…
— На что тут смотреть? — возразил кто-то и тут же, устремив свой взор вниз, испуганно охнул, после чего принялся открывать и закрывать рот, как вытащенная на песок рыба.
Некоторое время спустя Аллимар объявил, что можно смотреть кула угодно, а к любопытному вернулся дар речи. Правда, на вопрос, что он увидел тот не смог дать более-менее вразумительного ответа, ограничиваясь словами «там такое, такое»… Сами же маги отказались рассказывать, какой опасности все только что избежали. Аллимар не ответил ничего, сославшись на старческую глухоту, а Гристиан сказал лишь, что далеко не всякое знание может оказаться полезным.
* * *В самом сердце туранской пустыни, на месте процветающего когда-то города в глубоком подземелье, заключенный в ящик из темного железа все так же пребывал между жизнью и смертью необычный пленник.
— Что же мы теперь будем с ним делать, учитель? — склонился один из адептов ордена Алого Пламени перед своим наставником: — Сущность более не в нашей власти, а поддерживать жизнь в этой бренной оболочке с каждым днем становится все труднее.
— Остался лишь один способ, — ответил тот голосом, от которого кровь, казалось, готова была застыть в жилах, — мы сможем сохранить в своей власти одно и вернуть себе другое. Нужна кровь, свежая кровь… Нам требуется, чтобы человеческое существо, расставшееся с жизнью во славу Повелителя Темных Глубин, не имело ничего общего с нами. Я желаю ощутить его боль, ужас, отчаяние и безумную надежду. Лучше, если он будет молод, ведь чем моложе человек, тем сильнее он цепляется за жизнь, но за неимением лучшего подойдет старик или младенец. Ступайте же, дети мои и добудьте подходящую жертву.
Оставшись наедине с находящимся в беспамятстве пленником, хозяин подземелья приблизился к нему и долгое время внимательно вглядывался в неподвижные черты.
Мне даже жаль, что ты попался в ловушку столь нелепо, Аллимар. Знаешь, когда не станет тебя, из моей жизни тоже уйдет нечто важное. Ведь большая ненависть чем-то сродни большой любви и вряд ли мне доставит удовольствие лишиться тебя совсем… Но что делать, каждый видит лишь то, что желает видеть.
В это мгновение раздался звук шагов и аколиты начали один за другим возвращаться в подземелье. По мере того, как они занимали свои места, лицо командора мрачнело все больше и больше. Еще один вернулся с пустыми руками… И этот тоже… и этот. Неужели все рухнет из-за их нерасторопности? Именно тогда, когда адепт ордена Алого Пламени готов был ощутить нечто похожее на гнев и отчаяние, под сводами подземелья послышался шум, разительно отличающийся от того, что он слышал до этого. Пронзительный старушечий голос истошно верещал:
