Лабиринт в пустыне - Мария Рашова
В то утро, как говорится, ничего не предвещало. Солнце светило, надрываясь, как будто хотело доказать москвичам, что они живут в Сочи, а в не загазованной и шумной столице. Москвичей было не провести — рубашки в области подмышек были мокры, лица красны и злы. Я тут как раз на днях прочитал статью, что жару человек воспринимает как эмоцию гнева. То есть, среднестатистическому москвичу жарко — и именно поэтому он, как умалишенный, давит на клаксон в пробке и орет что-то матом в соседнюю тачку через открытое стекло. Приходит в офис — орет на секретаршу, всех увольняет направо и налево, если начальник, а если подчиненный-бьет кулаком в стену в туалете, кричит в трубку на жену, как обычно, не вовремя позвонившую спросить, как его дела. Когда замаячит первый инфаркт, и человек отойдет в другой мир, то-то же ему будет тоскливо, когда ему там, на небе, объяснят, что по факту он психовал из-за жары. Из-за такой фигни грешил, подрезал на дороге, увольнял людей, рушил чужие судьбы, орал на жену и детей, губил свой многолетний брак и, в конечном итоге тупо умер. Хотя, смиренно перетерпи он эту дурацкую жару спокойно, мог бы жить и жить. И после смерти попасть именно туда, куда все мечтают. Именно поэтому в такую жару я постоянно твердил про себя Иисусову молитву. Самая короткая и самая быстродействующая и спасительная молитва в мире. Если ты идешь с этой молитвой, то находишься будто в облаке, никто и ничто не сможет тебя «достать». Да ты и сам накосячить не сможешь и на кого-то там наорать из-за жары — тебе просто не дадут. Я отлично знал применение всех молитв в разных ситуациях. Все они были мощнейшим оружием, 24/7 защищающим меня от темных. Меня не сбил рандомный парень на самокате, потому что какая-то сила оттолкнула меня вправо, когда он как раз собирался в меня врезаться. Я не стал разглядывать девицу в легкомысленном декольте и короткой юбке, потому что мой мозг следил за словами молитвы. Меня не обрызгала машина, потому что я как раз неожиданно отступил в сторону, продолжая творить молитву. Я был защищен, Бог хранил меня. А ведь за обычный путь человека, едущего в офис на работу и изнывающего от жары, можно собрать столько грехов по пути! Но Иисусова молитва защищала меня.
Кондиционеры в офисе пахали во всю, было прохладно. Пара коллег прошли мимо меня, надрывно чихая. «Не простыть бы теперь», — пролетела мысль в моем мозгу, и я снова сосредоточился на молитве. Офис, разумеется, был прикрытием для меня и для таких, как я. Мы, светлые, должны были где то работать, чтобы не вызывать подозрений. А мы их постоянно вызывали. Одно неловкое движение — и вот о тебе знают все, и темные, и светлые, и обычные люди. И наши, взяв тебя за шкирку, как нашкодившего котенка, молниеносно депортируют тебя по порталу в какую-нибудь глухомань, чтобы не отсвечивал первое время. Знаем-знаем, проходили. В глухомань я не хотел, поэтому я был предельно осторожен. Максимально осторожен. Я зашел на офисную кухню, поставил себе вариться кофе. Стайки сплетничающих девчонок из бухгалтерии мигом разбежались, и я остался один. Уж не знаю, чем это я их распугиваю, возможно, моя аура так действует на окружающих. Самое смешное, когда бесы, плотно и давно сидящие в старушках- одуванчиках, чистящих подсвечники в церквях, начинали на меня внезапно орать матом. Это был, конечно, фокус. Привлекали внимание, тут уж долго в храме не постоишь, когда тебя помоями поливают ни за что, ни про что. Хотя, конечно, наверное есть за что — жжет им пятки светлая сила, ох жжет. Жалко тоже их, бабулек, сердешных: с такими тварями всю жизнь внутри прожить, от отчаянья прийти убирать храм, и в таком почтенном возрасте все еще иметь их внутри. Поначалу вздрагивал от их воплей каждый раз, потом привык. Но я не хотел бы ничего поменять. Иметь слабую ауру, чтобы угодить темным? Чтобы меня быстрее и вкуснее было скушать? Ха! Разбежались! Никогда не бывать этому! Я притащил большую чашку кофе в мой кабинет и залился ею по уши. В моем желудке булькало море кофе, я был счастлив. Наши знали, что я был заядлый кофеман, но пока не заставляли меня бросить эту вредную привычку, терпели. А я радовался, как ребенок. У светлых не так уж много земных радостей, потому что большая часть из них ведет к разрушению души, и, как следствие, к аду. Кофе оставался на нейтральной полосе, хотя, по моему, от создания мира велись споры и дебаты о его возможном вреде. Кто-то был «за», кто-то был «против», а я просто радостно его хлебал каждые полчаса. В любом виде, от эспрессо до маккиато и флет уайт — я мог выпить все сразу и до дна. Повторюсь, любой кофе. Если не было натурального, я пил растворимый. Этот гребаный «3 в 1» я пил. Да, да, и мне не стыдно. Всевозможные суррогаты. Так я любил кофе, ребята. Не хочу слушать ваши крики о вреде кофе, у каждого из нас свои скелеты в шкафу, пусть в моем стоит всего лишь чашка кофе. Думаю, что годам к 80ти от этой вредной привычки вполне можно было избавиться, но я совсем не уверен, что планета Земля намеревалась столько времени терпеть меня — ведь чистые люди здесь живут совсем недолго. Не то, чтобы я считал себя совсем чистым, нет, что вы, моя гордыня под контролем, но, по крайней мере, свою душу я регулярно вытряхивал на исповеди не только насчет грехов, но и насчет помыслов. Еще п: за каждый такой помысел мне уже к вечеру мощно прилетало, и я сидел, внутренне весь в соплях и слезах и с горечью спрашивал себя, какого хрена я кого-то там осудил, или внутренне прогневался, или еще что в мыслях натворил, что, у меня меньше всех грехов?! Небо было неумолимо — согрешил утром — вечером расплата, согрешил вечером- утром расплата.
