Дуглас Брайан - Воин из пророчества
— Что ты понимаешь?
— Это — твоя маленькая месть за «киммерийиа». Я угадал, кто ты такой, а ты угадал, кто я такой. Теперь мы квиты и можем стать друзьями, как ты считаешь?
— Это зависит от того, куда ты направляешься, — сказал варвар.
— Еще одна удивительная черта твоего характера. Ты выбираешь себе друзей в зависимости от направления дороги!
Конан пожал плечами.
— Разве так не все поступают?
— Только ты.
— Стало быть, и мудрецу есть чему поучиться у варвара, — сообщил Конан, и Шлока рассмеялся в третий раз.
— Веселый ты человек, — сказал мудрец, вытирая слезы, выступившие на глазах от смеха.
Шлока жил не для себя и потому практически никогда не испытывал страха. Нить его судьбы находилась в руках богов; глупой случайности не оборвать ее — в этом мудрец был уверен твердо. Ни один воин, если только не будет он орудием свирепой богини Кали, не убьет Шлоку. Да, вендийский мудрец твердо верил в это. Служение людям он избрал своим уделом, и мысли его были поглощены одним: жестокой участью его народа.
С того самого времени, когда властители Калимегдана начали подминать под себя всех соседей, Шлока не знал покоя. В образе орла летал он над той областью южной Вендии, которую считал своей родиной, и видел одно и то же: картины бедствий и разрушений.
Он видел, как воины Аурангзеба выскакивают из джунглей, пробравшись тайными тропами, и врываются в поселения. Как их кони топчут маленькие хижины, как сверкают сабли, опускающиеся на головы бегущих людей, как кричат девушки, когда чужаки хватают их и забрасывают к себе в седло. Он видел матерей, что закрывали собой детей и погибали под ударами мечей и копий. Видел детей, сгоравших вместе с домами, откуда они не могли выбраться. Видел караваны рабов…
И все это время Авенир, раджа Патампура, пытался объединить соседей и создать единое княжество, способное отразить атаки Аурангзеба. И всегда Авенир терпел неудачу.
Одной из главных причин этой неудачи, насколько знал Шлока, было то обстоятельство, что Авенир родился не воином. Воинами были 4Отец и дед Авенира, однако сам владыка Патампура появился на свет слабеньким, хилым, и одно время даже полагали, что он умрет, не дожив до отроческих лет.
Что ж, «пророки» ошиблись: сын раджи вырос и сам, в свою очередь, сделался раджой. Это был правитель-книгочей. Он окружал себя такими же книгочеями.
Наивысшим наслаждением была для него ученая беседа. Он избегал тренировок с оружием, не любил верховой езды и почти все свое время проводил в саду, возле фонтана, с большим блюдом фруктов и свежих медовых лепешек, с раскрытой книгой и добрым собеседником.
Иногда он плакал. Слезы раджи видел только Шлока — перед приближенными властитель Патампура стыдился раскрывать свою душу, однако от мудреца он не таился, поскольку это было бессмысленно — Шлока и без того все знал.
— Я не воин, — говорил ему, вздыхая, Авенир. — Что же мне делать? Как поступить? Как спасти свой народ от рабства? Воины Аурангзеба подбираются к Патампуру все ближе. Говорят, недавно их видели уже в соседнем селении… Что я скажу людям, когда мои подданные придут просить у меня защиты?
— Да, ты не воин, — задумчиво отвечал ему Шлока. — Но воин еще появится и отразит врага. Я уверен в этом, ибо не бывает иначе. Так говорят мне боги. Свирепая Кали улыбалась мне, и я видел другое ее лицо — лицо благой и любящей богини… Да, воин придет. Но пока этого не случилось, ты должен сражаться теми средствами, которые дали тебе боги.
— Но боги не дали мне никаких средств, чтобы сражаться! — в отчаянии воскликнул Авенир.
Шлока медленно поднял руку и остановил раскрытую ладонь на уровне лба своего царственного собеседника.
— Боги наделили тебя умом и знаниями, — проговорил Шлока. — Доверяй этому своему оружию. Ты можешь вести переговоры с соседями. Ты в состоянии убедить их прекратить мелкие взаимные распри, забыть глупые обиды и объединиться перед лицом общего врага. Твой язык — самое сильное твое оружие. Подумай, какое ужасное бедствие нас постигло! И уже не в первый раз случилось так, что мелкие князьки и предводители племен не в состоянии договориться между собой. Аурангзеб разбивает разрозненные племена по одиночке. Как маленькому селению противостоять полчищам врагов? Они гибнут один за другим, втоптанные в грязь копытами чужих коней… Ты сумеешь найти правильные слова. Тебя начнут слушать.
Авенир кивал, соглашаясь, и Шлока уезжал. Шлока не мог подолгу оставаться на одном месте. В его жилах бурлила беспокойная кровь, которая постоянно звала его в дорогу. И хотя он никогда далеко не уезжал от тех краев, где родился, все же сидеть сиднем в Патампуре он был не в состоянии. Хотя раджа и предлагал ему хорошее, сытное место придворного мудреца. Уговаривал, улещивал. Даже показывал ему тайком красавиц, которых сулил своему мудрецу в жены.
Шлока стойко отвергал все соблазны. Одиночество манило его.
— Почему? — Теперь варвар чувствовал себя разозленным и едва ли не обиженным, так что всякое смущение совершенно покинуло его. — Почему это я не гожусь для роли освободителя? К твоему сведению, я уже не в первый раз становлюсь мечом для владыки, который желает избавиться от врагов, а когда-нибудь я и сам стану королем, не будь я Конан-киммериец, иначе…
Он задохнулся и замолчал, сверля Шлоку сердитым взглядом.
Мудрец едва заметно улыбнулся.
— Ты не годишься не потому, что ты — плохой воин. Напротив, я уверен в том, что ты непревзойденный рубака и по-своему честный человек.
Конан отчетливо скрипнул зубами — ему не понравилась оговорка «по-своему», — но ничего не сказал.
Шлока продолжал как ни в чем не бывало:
— Однако Вендия — не твоя родина, и весь твой интерес к этому делу вызван лишь теми сокровищами, что ты сможешь получить из казны Патампура в случае успеха.
— Ну и что? — взъелся Конан. — По-твоему, это нечестно?
— Это честно, — спокойно отозвался Шлока, — но только для наемника. Пророчество, если только оно истинно, относится к человеку, чье сердце принадлежит Вендии. Не к чужаку, сражающемуся за деньги.
— Между прочим, я мог бы за деньги выиграть битву, выдержать оборону или…
— Не продолжай! — Шлока поднял руку. — Прошу тебя, не продолжай. Я знаю, что твои возможности очень велики, Конан. Я понял это сразу, едва лишь увидел тебя. Но ты наемник, а боги редко делают пророчества о наемниках.
— Разве что специальные боги наемников, — пробурчал Копан. — Ладно, твоя взяла. Признаю, что ты иногда бываешь прав, Шлока. Учти, такое признание стоило мне немалых сил. Обычно я весьма низкого мнения об умственных способностях мудрецов и прочей цивилизованной швали…
Шлока хмыкнул.
— Вот мы и поняли друг друга, не так ли? Конан заморгал:
— А что мы поняли? Поясни!
— Поясню, — весело ответил Шлока. — Ты едешь своей дорогой, а я — своей. Я буду продолжать мои поиски, а ты… займешься собственными делами.
Конан пожал плечами.
— Мои дела могут на время стать твоими, если хочешь.
— У меня нет денег, чтобы заплатить тебе, — предупредил Шлока.
— Можно подумать, это ты помешан на деньгах, а не я, — сказал киммериец. — Я проеду рядом с тобой часть пути совершенно бесплатно.
Некоторое время они ехали совершенно молча. Джунгли то подступали к тропе, то почти скрывались за горизонтом, но влажное дыхание тропического леса ощущалось в каждом порыве теплого южного ветра.
— Окружайте!
Громкий голос, прозвучавший совсем близко — и совершенно неожиданно, заставил Конана вздрогнуть и схватиться за меч. Его спутник сохранял полнейшую невозмутимость, только на его лице появилось сонное выражение, как будто он прислушивался к чему-то весьма далекому. Вершина плоского холма, мгновение назад совершенно пустынная, вдруг наполнилась жизнью: десяток всадников с желтыми султанами на шлемах выскочили, словно из-под земли, и впереди них — рослый, статный красавец в дорогой одежде. Парчовый халат распахивался на его груди, позволяя видеть позолоченную кирасу из твердой выделанной кожи.
Развернув коня, Шлока молча поехал прочь. Он не спешил, не пытался уйти от погони. Он вообще как будто не замечал этой помехи. Если воины Аурангзеба представляют себя своего рода стихией — стихией войны и сражений, — и не останавливаются, сметая все на своем пути, то и мудрец может позволить себе подобную же отрешенность. Разве его мысли — не та же стихия? Отчего он должен отвлекаться на воинов, что наскакивают на него, точно псы на льва, и воображают, будто могут его укусить?
— Окружайте! — закричал предводитель в роскошном парчовом халате. — Хватайте его!
Его звали Шраддха, и богам было угодно сделать его мужем одной из дочерей Аурангзеба. Путь Шраддхи только начинался, и чего бы он ни отдал за то, чтобы возвыситься в глазах своего повелителя!
